мукой и пшеницею и еще с дегтем, которого хотелось забрать на барыши; между тем как ее так и дергала непонятная сила под ятки к крамаркам, где развешаны были самые яркие ленты, перстни, серьги, монисты и монисты Впрочем, она и тут много находила предметов себе для наблюдения: ее до чрезвычайности смешило, как цыган и мужик один били друг друга со всей силы по рукам, вскрикивая сами от боли; как пьяный жид давал бабе киселя Дать киселя значит ударить кого-нибудь сзади ног. (Прим. Н. В. Гоголя.); как поссорившиеся перекупки кидались раками, приправляя по-бранками… Тут почувствовала она, что кто-то дернул ее за рукав сорочки. Оглянулась, и парубок в белой свитке с огненно-яркими очами стоял перед нею. Жилки ее вздрогнули и сердце забилось так, как еще никогда ни при какой радости, ни при каком горе: и чудно, и любо ей показалось, и сама не могла растолковать, что делалось с нею. «Не бойся, серденько, не бойся», говорил он ей вполголоса, взявши ее руку: «убей меня гром на этом месте, если держу на уме что худое против тебя». «Верно это лукавый», думала про себя красавица девушка сама и чувствовала; «сама, кажется, знаешь, что не годится так… а чувствуешь, что силы не достает взять от него руку». Мужик оглянулся и хотел что-то сказать дочке, но в стороне послышалось ему слово: пшеница. Это магическое слово заставило его обратиться, оставивши всё, и он в ту же минуту приближился Вместо «Это ~ приближился»: я он, оставивши всё, приближился к двум жарко разговаривавшим негоциантам, позабыв всё на свете, Далее начато: Разговор пошел устремив всё внимание на любимый предмет свой.
3
Чи бачыш, вин якый парныще?
На свити трохи2 — мало есть таких.
Сывуху так, як3 — мов брагу хлыще!
Котляревский.
«Так ты думаешь, земляк, что плохо пойдет наша пшеница?» говорил один Далее было: с вида человек с вида Вместо «с вида»: видом похожий весьма на заезжего мещанина, обитателя какого-нибудь местечка, в пестревых, запятнанных дегтем и засаленных шароварах, другому с широким носом и огромною и широкою на нем шишкою.
«Да думать нечего тут: Далее было: что плохо я готов кинуть на себя петлю и болтаться на этом дереве, как колбаса перед Рождеством на хате, если мы продадим хоть одну мерку».
«Кого ты, земляк, морочишь? привозу ведь а. да вот привозу б. продолжал кроме нашего, нет вовсе» никакого написано: ниго продолжал говорить говорил человек в пестревых в серых шароварах.
«То-то и есть и диво что если где замешается чертовщина, то будет столько прока, сколько от барана молока», значительно отвечал человек с шишкою на носу.
«Как чертовщина?» подхватил человек в пестревых шароварах.
«Слышил ты, что поговаривают в народе?» говорил человек с шишкой.
«Ну!»
«Ну, то-то ну! Комиссар, чтобы ему чихалось так после каждой пучки табаку, как после горячей воды, Далее было: говорит отвел для ярмарки проклятое такое проклятое место, на котором хоть тресни, ни зерна не спустишь. Видишь ли ты тот старый развалившийся сарай, что вон-вон стоит под горою?..» Тут дородный наш дородный отец нашей красавицы подсунулся еще ближе и весь превратился во внимание. «В том сарае то и дела, что водятся чертовские шашни, и ни одна ярмарка на этом месте не проходила без беды. Вчера волостной писарь проходил поздно вечером, только в слуховое окно выставилось свининое рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже. Тоже жди, что опять покажется кармазинная красная свитка».
«Что ж это за красная свитка?»
Тут у нашего слушателя поднялись дыбом седые волосы. Со страхом оборотился он назад и увидел, что дочка и парубок в свитке стояли обнявшись и напевая друг другу какие-то любовные сказки и позабыв про все свитки, находящиеся в свете. Это разогнало немного его страх и возвратило его к прежней беспечности ему веселость
«Эге, ге, ге! Да ты мастер, как вижу, обниматься. Чорт меня возьми, если я не на четвертый только день после свадьбы „после свадьбы“ вписано. выучился обнимать мою свою покойную Хвеську. Да и то, спасибо куму, Далее было: который бывши дружком, выучил уже меня».
Парубок заметил тотчас, что отец его любезной не слишком не совсем дальнее и в мыслях решился попытаться склонить его в свою пользу. Далее начато: Верно «Ты, верно, человек добрый, не знаешь не узнаешь меня, а я тебя тотчас узнал».
«Может, и узнал».
«Если хочешь, так и имя скажу, и прозвище, и всяку всячину: тебя зовут Солопий Черевик».
«Так, Солопий Черевик» Вместо «Так, Солопий Черевик»: Может и скажешь
«А вглядись-ка хорошенько, а не узнаешь ли меня?»
«Нет, не познаю. Не в гнев будь сказано: на веку столька довелось навидеться рож всяких, что чорт сам припомнит всех». Далее начато: Голопупенкив сын?
«Жаль, что ты не припомнишь Голопупенкова сына».
«А ты разве Охримов сын?»
Тут пошли обнимания, и наш Голопупенкив сын, Вместо «наш Голопупенкив сын»: парубок не желая терять напрасно времени, тотчас и осадил нового своего знакомца. «Ну, Солопий, вот, как видишь, я и дочка полюбили один одного так, что хоть бы и на веки жить вместе».
«Что, Параска?» дочко оборотился Черевик, смеясь, к нашей красавице: «оборотился ~ красавице» вписано. «не в самом ли деле, чтобы уже, как говорят, вместе и того… чтоб и паслись на одной траве! Что? по рукам! А ну-ка, новобранный зять, давай-ка могорычу!» И все трое очутились в известной ярмарочной ресторации «в известной ярмарочной ресторации» вписано. под яткою у жидовки, в которой Далее было: с низу до верха весь стол был усеян фляшками, сулеями, бутылями всех возрастов. «Эх, хват молодец за это люблю!» говорил Черевик Солопий немного подгулявши, глядя, как его нареченный зять налил кружку величиной с полкварты и, нимало несколько поморщившись, выпил до дна, обратив ее потом в дребезги. «Что Что же скажешь, Параска? Какого, Параска, я тебе жениха даю Какого я тебе жениха даю, а! Смотри, смотри, как он тянет молодецки пенную». И смеясь, и немного покачиваясь, побрел а. и побрел б. отправился с нашей красавицею с своей дочкою? к своему возу. А наш парубок отправился по рядам с красными товарами, в которых находились купцы даже из Гадяча и Миргорода, двух знаменитых уездных городов в Полтавской губернии, выглядывать получшую деревянную люльку в медной щегольской оправе, Далее было: и цветистый по красному полю платок и шапку для гостинцев свадебных тестю и другим всем, кому следует.
4
Хоть чоловикам не онее,
Да колы жинци, бачыш, тее,
Так треба угодити4 — угодити им
Котляревский.
«Ну, жинко! а я нашел жениха дочке!» «Вот-на! как раз до того теперь, что женихов отыскивать! Вот уже дурень! Далее начато: ты на ? Сказано, тебе, верно, и на роду написано таким остаться! Где ж таки ты видел, где ж таки слышал, чтобы добрый человек стал гоняться бегать теперь за женихами? Ты б подумал лучше, как пшеницу сбыть. Хорош уже там жених должен быть! Я думаю, оборваннейший из всех голодрабцов».
«Э, как бы не так! Посмотрела бы ты, что там за парубок. Одна свитка больше стоит, чем твоя зеленая кофта и красные сапоги. А как сивуху славно дует!.. Чорт меня возьми вместе с тобою, если я видел еще на веку своем, чтобы парубок духом вытянул полкварты, не поморщившись!»
«Ну, так, ему если пьяница да бродяга, так это с его руку. Бьюсь об заклад, если это не тот самый сорванец, который увязался за нами на мосту. Жаль, что до сих пор он не попадется мне: я бы ему дала себя знать».
«Что ж, Хивря, хоть бы и тот самый: чем же он сорванец?» Далее начато: «Слышишь»
«Э, чем же он сорванец! Ах, ты, безмозглая башка! Слышишь! чем же он сорванец! Куда Где же ты запрятал дурацкие глаза свои, свои дурацкие глаза когда проезжали мы мельницы? Ему, хоть бы тут, перед его, запачканным в тютюне, „запачканным в тютюне“ вписано. носом нанесли жинке бесчестье, ему бы и нужды не было».
«Да всё же однако я не вижу в нем ничего худого. Парень хоть куда! Только разве что заклеил твою образину на время навозом».
«Эге, да ты, как я вижу, слова не дашь мне выговорить. А что это значит? Когда это бывало с тобою? Ты, верно, успел изволил хлеснуть уже, не продавши еще ничего?»
Тут Черевик наш заметил и сам, что разговорился чересчур чересчур уже и закрыл в одно мгновение голову свою обеими руками, предполагая, без сомнения, что разгневанная сожительница не замедлит вцепиться в его волосы своими супружескими острыми кохтями.
«Туда к чорту! вот тебе и свадьба!» думал он про себя, уклоняясь от сильно наступившей супруги. «Придется отказать доброму человеку ни за что, ни про что. Далее начато: о боже Господи боже мой! За что такая напасть на нас, грешных! И так много всякой дряни на земле, а ты еще и жинок наплодил!»
5
Рассеянно глядел парубок наш в белой свитке, сидя у своего воза, на глухо шумевший Далее было: на горе со всех сторон народ. Усталое солнце уходило от мира, и спокойно пылавший в полдень и утро день, и пленительно, и грустно, и ярко румянился, как щеки прекрасной жертвы неумолимого недуга в торжественную минуту ее отлета на небо. Ослепительно блистали верхи белые верхи белых шатров и яток, осененные каким-то едва приметным, тонким, огненно-розовым светом. Стекла наваленных кучей оконниц горели; зеленые фляшки и чарки на столах у шинкарок превратились в огненные; горы дынь, арбузов и тыкв казались вылитыми из золота и темной меди. Говор приметно утишался, и усталые языки перекупок, жидов и цыган ленивей и медленнее поворачивались. Где-где начинал сверкать огонек, и благовонный пар от варившихся галушек разносился по утихавшим улицам. «О чем загорюнился, Грицко?» вскричал высокий загоревший цыган, ударив по плечу нашего парубка. «Что ж, отдавай волы за тридцять!»
«Тебе бы всё волы да волы. Вашему племени всё бы корысть только; поддеть да обмануть доброго человека».
«Тфу Экая дьявол! Да что это ты не на шутку раскапрызничался. Уж не с досады ли, что сам навязал себе невесту».
«Нет, это не по-моему. „это не по-моему“ вписано. Я держу свое слово, что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на пол шелега. Сказал да и назад. „Сказал да и назад“ вписано. Ну, да его и винить нечего. Он деревянный чурбан, и больше ничего да и только Тут всему вина старая ведьма, которую мы сегодня ругнули с
