угол, там больше ничего нет», сказала Оксана.
«Знаю я Я знаю эти штуки. Подайте его сюда: там еще один сидит! Стряхните его хорошенько! Что? нет! Вишь, проклятая баба!.. А поглядеть на нее, как будто святая, как будто и скоромного никогда не брала в рот…»
Но оставим Чуба изливать на досуге свою досаду и обратимся к кузнецу, потому что уже не рано.
—
Сначала страшно показалось Вакуле, особливо когда поднялся он от земли на такую вышину, что ничего уже не мог видеть внизу, и пролетел, как муха, под самым месяцем, так что, если бы не наклонился немного, то может быть зацепил бы его шапкою. Немного спустя, он ободрился и уже начинал подшучивать над чортом. Его забавляло до крайности, как чорт чихал и кашлял, когда он снимал с шеи кипарисный крестик и подносил к нему. Нарочно поднимал он руку почесать голову, а чорт, думая, что его собираются крестить, летел еще быстрее. Всё было светло в вышине. Воздух, в легком серебряном тумане, был прозрачен Вместо «Воздух ~ прозрачен»: Легкий серебряный туман был прозрачен. даже можно было заметить, как в стороне скакала Вместо «в стороне скакала»: далеко в стороне ехала ведьма верхом на упыре. Дальнейшую переработку этою места см. в «Приписке № 2»
Наконец заблестел и Петербург. Чорт вихрем перелетел через шлахбаум и очутился в улице. Далее было: а. Тут рассудил он по городу неприлично б. Тут рассудил он будут бегать за ним мальчишки по всем улицам Тут чорт решился, чтобы на всякой случай не бегали за ним мальчишки по улицам, превратиться в коня. Бедный кузнец испугался, когда въехал в середину города Вместо «в середину города» одну из многолюдных улиц Да и кому бы не чудно показалось Вместо «Да ~ показалось»: Да и кому не чудно покажется впервой очнуться в улице, заставленной четырехэтажными стенами, когда малейший стук копыт коня отзывается громом и отдается несколько раз. Когда домы растут и будто подымаются из земли на каждом шагу. Когда чудный город весь гремит и блещет, мосты дрожат, кареты летают взад и вперед, Далее было: фонари и плошки — всё горит, всё в огне форейторы и извозчики кричат. Пешеходы теснятся под домами, унизанными плошками и огромные тени их мелькают ходят по стенам, досягая головою труб крыш
С изумлением оглядывался кузнец на все стороны. Ему казалось, что все домы устремили на него свои бесчисленные огненные очи и глядят. Господ, в крытых сукном шубах, он увидел так много Вместо «Господ ~ так много»: Столько панов он друг увидел в крытых сукном шубах что не знал, кому шапку снимать. «Боже ты мой, сколько панства чиновничества тут», подумал кузнец. «Я думаю, каждый, кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель, а те, что катаются в таких чудных бричках с стеклами Вместо „с стеклами“: а. похожих больше на домы б. похожих больше на избы, то те, когда не городничие, то, верно, комисары, а может еще и больше». Его слова прерваны были вопросом чорта: «Прямо ли к царице ехать?» — «Нет, страшно», подумал кузнец. Тут, где-то, я не знаю, пристали запорожцы, которые проезжали осенью чрез Ярески. Они ехали из Сечи с бумагами к царице; всё бы таки посоветоваться с ними. «Эй, сатана, полезай ко мне в карман да веди к запорожцам!» И чорт в одну минуту похудел похудел так и сделался таким маленьким, что без труда влез к нему в карман, а Вакула не успел оглянуться очнуться как очутился перед большим домом, взошел сам не зная как на лестницу, отворил дверь и подался немного назад от блеску Вместо «Эй, сатана ~ блеску»: «Эй, сатана, вези меня к запорожцам!» Конь поскакал из улицы в улицу и остановился перед одним домом. «Что, разве тут они живут, вишь какие хоромы! Куда ж итти» — «Так прямо в двери и ступай» отвечал чорт. «Ступай в окно, я и сам не пойму, в которые двери». — «Постой, куда!» сказал кузнец, видя, что конь его не постоит на месте и ухватил его за хвост. «Ступай в карман, нечистое животное». Чорт вдруг стал не больше анбарной крысы и влез в карман. «Теперь куда?» — «По лестнице прямо», пропищал чорт. Кузнец взошел, отворил дверь и увидел запорожцев, сидевших на шелковых диванах, поджавши под себя ноги сапоги намазанные дегтем сапоги и куривших люльки самый крепкий табак, называемый обыкновенно корешками.
«Здравствуйте, панове! помогай бог вам! Вот где увиделись!» сказал кузнец, подошедши близко и отвесивши поклон до земли.
«Что там за человек?» спросил сидевший перед самым кузнецом другого, сидевшего бывшего гораздо подалее.
«А вы не познали?» вскричал кузнец. «Это я, Вакула, кузнец. Когда проезжали осенью через Диканьку, то прогостили, дай боже вам всякого здоровья и долголетия, у меня без малого два дни. И новую шину тогда поставил на переднее колесо у вашей кибитки».
«А!» сказал тот же запорожец: «это тот самый кузнец, который малюет важно. Здорово, земляк, садись!»
«Спасибо вам, добрые люди, я и постою: нашему ли брату садиться Вместо „нашему ли ~ садиться“: куда ж нашему брату сесть на такое украшение».
«Садись», сказал повелительно запорожец: Далее начато: а. Што ж, земляк! б. Зачем «да и расскажи, зачем тебя бог принес сюда».
«А так, захотелось поглядеть, все толкуют Петембург, Петембург — дай погляжу что-то за Петембург».
«Што ж, земляк», сказал, приосанясь, запорожец, и желая показать, что он умеет говорить и по-русски. «Тебе Тебе, думаю вразумительно сказать, чудно показалось. Што, балшой город?»
Кузнец и себе сам не хотел осрамиться, к тому же он, думаю как все, думаю уже заметили Вместо «к тому же ~ заметили»: он, как уже видели ниже, знал и сам грамотный язык. «Габерния знатная» отвечал он: «нечего сказать, домы балшущие, Далее было: Едешь по улице страх забирает, чтобы штобы не обломились на тебя картины висят сквозь знатные. Многие домы исписаны буквами из сусального золота до чрезвычайности. Нечего сказать, чудная пропорция!» Далее начато: Такое замечание
Запорожцы, услышавши кузнеца, так свободно изъясняющегося, вывели о нем заключение, очень для него выгодное.
«Продолжительное ли время», подхватил другой запорожец с довольным видом: «ты пробудешь, земляк, в городе? Тут, брат, не так, как у нас на хуторах, правда, не так? Когда хочешь, мы тебя поведем на новый год. Будет машкерад балшой, а теперь нам не время толковать с тобою. Едем сейчас до царицы. Может уже там в сенях и квартальный стоит за нами».
«До царицы! А будьте ласковы, земляки, возьмите и меня с собою!»
«Тебя?» произнес подхватил запорожец с таким видом, с каким говорит отец трехлетнему своему сыну, просящему а. просящему б. напрашивающемуся чтобы его посадили на настоящую, на большую лошадь. «Что ты будешь там делать? Нет, не можно». При этом на лице его выразилась значительная усмешка. «Мы, брат братец будем с царицею толковать о деле».
«Возьмите!» настаивал кузнец. «Проси!» шепнул он тихо черту, ударив кулаком по карману. Не успел он этого сказать, как другой запорожец проговорил: «Возьмем его, в самом деле, братцы».
«Пожалуй возьмем!» произнесли другие.
«Надевай же платье такое, как и мы».
Кузнец схватился только что успел натянуть на себя зеленый жупан, как вдруг Далее начато: вошедший дверь отворилась и вошедший с позументами человек сказал, что пора ехать Вместо «Кузнец ~ пора ехать»: Будешь хоть на час запорожцем. А славно быть запорожцем? Правда, славно? Кузнец не заставил дожидать себя, надел наверх своих широкие запорожские шаровары, наверх тулупа надел красный жупан и был готов, как вдруг отворились двери, и вошедшие чиновники доложили, что пора ехать.
Чудно снова показалось кузнецу, когда понесся он в огромной карете, качаясь на ресорах, когда с обеих сторон Далее было: улицы мимо его бежали назад четырехэтажные дома, и мостовая, гремя, казалось, сама катилась Вместо «гремя ~ катилась»: казалось, гремя катилась сама под ноги лошадям.
«Боже ты мой, какой свет!» думал про себя кузнец: «у нас днем не бывает так светло».
Кареты остановились перед дворцом. Запорожцы вышли, вступили в великолепные сени мимо часовых и начали подыматься на блистательно освещенную лестницу.
«Что за лестница!» шептал про себя кузнец: «жаль ногами топтать. Экие украшения. Вот, говорят, лгут сказки! Кой чорт лгут! Боже ты мой, что за перила! Какая работа! Тут одного железа рублей на пятьдесят пошло!» Далее начато: Запорожцы
Уже взобравшись на лестницу, запорожцы прошли первую залу. Робко следовал за ними кузнец, опасаясь на каждом шагу подскользнуться на паркете. Прошли три залы, кузнец всё еще еще всё не переставал удивляться. Вступивши в четвертую, он невольно подошел к висевшей на стене картине. Это была пречистая дева с младенцем на руках. «Что за картина! Что за чудная живопись!» рассуждал он. Далее было: Чем больше гляжу, то в больший обман прихожу «Вот, кажется, говорит! Кажется, живая! А дитя святое! и ручки прижало, и усмехается, бедное! А краски! Боже ты мой! Какие краски! Тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло „не пошло“ в рукописи пропущено. всё ярь да бакан. А голубая так и горит! Важная Чудная работа! Должно быть, грунт наведен был самым дорогим блейвасом. Сколь однако ж ни удивительно сие это малевание, но эта медная ручка», продолжал он, подходя к двери и щупая замок: «еще большего достойна удивления. Эх, какая чистая выделка! Это всё, я думаю, немецкие кузнецы за самые дорогие цены делали…» Может быть, долго еще бы Вместо «Может быть долго еще бы»: Неизвестно долго ли бы рассуждал кузнец, если бы лакей с галунами не толкнул его под, руку и не напомнил, чтобы он не отставал от других. Запорожцы прошли еще две залы и остановились. Тут велено им было дожидаться. Минуту спустя вошел генерал величественного росту, Далее было: твердым шагом в лице его не заметно было не было заметно того раболепства и робости, которые выражались на лицах прочих придворных. Но взглянув на его открытый, мужественный и сияющий Далее начато: важностью благородною важностью вид, всяк чувствовал поневоле какое-то смущение. Особливо, когда он устремлял свои большие Далее начато: глаза исполненные приятности глаза. Привычка повелевать видна была у него во всем. Запорожцы все отвесили поклон до самой земли. «Все ли вы здесь?» спросил генерал. Позднейшую переработку отрывка «Минуту спустя ~ генерал» см. в «Приписке № 3»
«Та вси батьку!» отвечали запорожцы, кланяясь снова.
«Не позабудете говорить так, как вас учил?»
«Нет Ни батько, не позабудем».
«Это царь?» спросил кузнец одного из запорожцев.
«Куда тебе царь, это еще
