домом обзавестись. Казна поможет…
— Так, а ну встали! Бегом, марш! На канаты!
Васька сначала взлетел с земли, а потом понял, о чем идет речь и вздохнул.
Эхх, не его это — по канатам, как заморский зверь обезьян лазить. Не его…
* * *
— Сонюшка, какая же ты умница!
— Алешенька, ты сам молодец, если бы ты это не придумал, я бы в жизнь не догадалась!
Царевич Алексей довольно улыбнулся. Свою лепту внесла и царевна Анна, погладившая его по светлым вихрам.
— Царь растет…
Царевна была довольна детьми. Здесь, вдали от Кремля, они стали намного веселее и живее. У Алешеньки прекратились недомогания, Сонюшка росла не по дням, а по часам, оба пили парное молочко и выглядели замечательно.
— Анюшка, правда Алешенька здорово придумал?
Анна кивнула. Сонечка в свое время сложила ее имя — Анюшка из Аннушки и тетушки — и ей это было по душе. А если обнять девочку и на миг закрыть глаза — можно представить, что это ее дети. А и то, мать не рожает, мать растит…
А за Сонечкой и Алешенька так ее называть начал, хорошие они… дети.
Алексей улыбнулся.
— Действительно, устроить соревнования в школе — и победителю разрешить погулять по ярмарке… денег выдать немного, почему нет?
— Согласится ли боярин Стрешнев?
— Согласится, — Алексей улыбался. Софья только покачала головой. М-да, наплачутся от него девки в свое время. Но идея соревнований была в тему. Детям нужны и хлеб и зрелища. А какие?
Скоморохи тут под запретом, театр? Театр актеров требует, пьес, кто их писать будет, если сама Софья откровенно спала в театре?
Шекспира сплагиатить… интересно, он хоть родился — или умер уже?
Надо бы порасспросить осторожнее. А пока обойдемся тем, что есть. И так пока в школе все утряслось — семь потов сошло. Самое страшное — ты знаешь что надо сделать, знаешь как и где, но ничего не можешь, потому что тебя в расчет не принимают.
Но в итоге все удалось.
Устроили школу, завезли детей и встал вопрос с учителями. И вот тут-то приключилась интересная история.
Софья отлично знала, что такое промышленный шпионаж, сама во времена оны, разбиралась с такими кадрами достаточно жесткими методами, а вот здесь едва не проморгала. Но все складывалось так… обыкновенно.
Учителей удалось найти достаточно быстро. Детей собирались учить чтению и письму — тут хватило шести монахов. Не царевичеву же учителю детям грамоту объяснять?
Вот еще не хватало…
А для азов — хватит.
Но это школа. А как насчет физического развития?
Дети должны уметь воевать. То есть — начальная строевая подготовка, бег, прыжки, борьба, потом меч, ножи, огнестрел — все, что тут принято. Вплоть до бердышей и копий. Не говоря уж о вольной борьбе!
И кто?
Тут царь-батюшка опять проявил милость. И выписал для детей — мол, вам ничего не жалко — казаков!
Не стрельцов, нет. А именно донских казаков, которые с турками резались, что ни три дня. Приехали десять человек, и одним из них оказался — вот тут Софья не то, что ушки торчком поставила, она вообще едва не запрыгала от радости — Фролка Разин.
Внимание — младший брат Ивана и Степана Разиных.
Историю, Софья, конечно, видела в белых тапках, был грех, но про Стеньку Разина слышала. Много ли, мало ли, но слышала. И как он бунт поднял, и как казаки за ним пошли… вот только не знала, когда это было. Но ежели пока не бунтует, так может, потом для нее поработает?
Софья пока еще ничего не знала, но полезные связи уже собирала в копилку.
Да, ей нельзя. А вот царевичу…
Алексей получил в подарок казацкую саблю под его рост, обрадовался и два дня только что не спал с этой игрушкой. А для себя Софья заинтересовалась кое-чем другим. Ее оружие — ножи и яды. Царевна с саблей — оксюморон.
Другое дело — отравленные шпильки или там нож в сапожке…
И вот тут Турция давала теремным затворницам сто очков вперед. Чего только их гаремы стоили…
Софья подумала — и принялась просить, чтобы их учили турецкому языку. Царевич подумал, почесал затылок — и попросил Фрола, чтобы ему прислали с Дона кого-нибудь из пленных турок. А то и парочку, посмышленнее. Пусть учат языку.
Разин тоже был не лыком шит — и про Софью немного знал. А потому спустя два месяца в распоряжении Софьи и Алексея оказались два человека.
Евнух Али и турецкая красавица Лейла. Оба предназначались какому-то важному паше, оба были перехвачены в одном из рейдов казаками, но в этот раз, по просьбе Фрола, турок не утопили, а отправили в Дьяковское.
И вот тут Софья только что не заплясала от радости.
Али оказался греком, до полного отрезания его звали Ибрагимом и он отлично владел несколькими языками. Турецкий, персидский, греческий, немного латыни, куча стихов, много знаний о мире… одним словом — бери и пользуйся.
Почему бы и нет?
Даже царевна Анна возражать не стала. С одной стороны — Али, конечно, турок, с другой — он вроде как уже и не мужчина, так что в терем его можно допускать спокойно. В крайнем случае — запирать на ночь.
Но Али скоро сумел убедить и царевну, что от него больше пользы, чем вреда. Рассуждал он, как образованный человек. Назад, в Турицю, ему дороги не было, хоть он все царское семейство вырежет ночью, а здесь устраиваться как-то надо. Почему бы и не учителем при молодом царевиче и его сестре? Место не из худших…
Лейла тоже сильно не сопротивлялась. Из достоверного источника (Али) стало известно, что паша, к которому она направлялась, был стар и толст. К тому же имел четыре жены, и на взлет по карьерной лестнице сильно рассчитывать не приходилось, хоть тройню роди. Самой Лейле же еще не исполнилось пятнадцати и провести остаток жизни, ублажая старика, у нее не было никакого желания. Зато было множество талантов.
Лейла, как и все дорогие невольницы, знала несколько языков, танцевала, музицировала на нескольких инструментах, умела слагать стихи, могла развлечь господина беседой, да и не только. Про искусство ублажать мужчин и говорить не приходилось — девочке его преподавали всесторонне, разве что без практического применения. Когда налетели казаки, Лейла попрощалась, было с жизнью, а потом, когда поняла, что ее отправляют в далекую Московию, где круглый год лежит снег, сильно испугалась. Но рядом был Али, девчонку никто не обижал, а уже на месте с ней смогла найти общий язык Софья. Она объяснила на ломаной пока еще, но внятной латыни, что обижать никто никого не собирается, пусть живет, учит всех, чему ее учили, а потом, приглянется кто — так и замуж выдадим, и приданное дадим… живи — не хочу.
Лейла подумала — и согласилась. И принялась за обучение девичьего батальона, как в насмешку именовала девчонок-служанок Софья. Сначала, конечно, были трения. Еще бы, Лейлу учили быть изящной и очаровательной — и уличные девицы, путающиеся в сарафанах и ежеминутно поправляющие то одно, то другое, казались ей неуклюжими коровами. Девушка принималась фыркать, служанки шипели в ответ змеями, и не вмешивайся вовремя Софья — конфликта было бы не миновать и не единожды. Но спустя некоторое время все сработались. Уличные девчонки, как никто другой могли оценить Лейлины способности в манипулировании мужчинами, а Лейла могла их показать. К тому же, поняв, что она сама может выбрать себе мужа и судьбу, девушка заметно оживилась. В гарем ей не очень-то и хотелось, а тут… учи девчонок, чему сама умеешь, получай денюжку за труд, приглядывайся к мужчинам — ну и чего еще желать?
А уж восточные танцы учили все. Отдельно Софьины «служанки», отдельно — сами Софья с Анной. Девочка убедила.
Она не читала лекций про пользу для здоровья, нет. Она просто попросила Анюшку позаниматься вместе — и та не смогла отказать. А когда заметила, что чувствует себя получше (и благодаря тому, что тело чистилось от свинца, и благодаря самим танцам) то перестала отлынивать и с удовольствием занялась тренировками.
На воле, кстати, выяснилось, что царевна Анна — женщина вполне симпатичная. От зловредной косметики избавилась Софья, от излишней скованности сама Анна — и оказалось, что у нее голубые глаза, толстенная русая коса и статная фигура, которую даже терем не попортил. Пост, как первая женская диета? В двадцать первом веке за ней бы мужики строем бегали… да и здесь бы, но ведь не отдадут. А взять в любовницы царевну…
Софья, мучая ночами свой мозг, вспомнила, что такое, вроде как было однажды. То ли Володя ей рассказывал, то ли сын, но что-то такое было. Какой-то Веников или Голиков — пес его вспомнит, а царевна — родственница Петра Первого.[12] Кажется, так. Вспомнить что-то еще она была решительно не в состоянии, хотя всю школьную алгебру, интегралы, дифференциалы и даже часть таблиц Брадиса выдала бы по первому требованию.
Не сохраняется в памяти то, что туда не вкладывали, увы…
Одним словом — компания в тереме подбиралась весьма разношерстная — и если бы не Марфа — держать всех в узде было бы сложновато. Но кормилица умудрялась построить любую заупрямившуюся даму, да так, что только перья летели. Софья тоже могла бы, но возраст, возраст…
А еще она обзавелась собственным шпионом.
Шпиона звали Симеон Полоцкий и работал он не для Софьи, нет.
Товарищ Самуил Емельянович, увы, ни разу не Маршак, а вовсе даже Петровский-Ситнианович, приехал в Москву как раз с тайной миссией — шпионить. По мнению Софьи.
А разве нет?
Мужчина, по рождению литвин, по обучению иезуит, по жизни — та еще лиса с хвостом, приезжает в Россию и начинает сильно обаять царя. Алексей Михайлович ведь неглуп, вот Симеон и втирается в доверие, читает ему для начала свои стихи, намекает, что это счастье — служить такому благородному государю (ну-ну…).
Даже не совсем так. Сначала-то товарищ жил в Полоцке, а потом, когда туда вошли наши войска, понял, что надо подлизываться к победителю — и встретил царя стихами, прославляющими его мудрость и доблесть. Было это еще до рождения самой Софьи. Ну и потом старался из виду не теряться… неясно, на что надеялся товарищ, может, на оставление его царем при своей особе, но пролет у него получился знатный.
Царь подумал, вспомнил, что дети — наше будущее и отослал товарища учить царевича латыни. А уж Софья рассмотрела попа подробнее.
С Алексеем у него контакт не получился сразу, когда Самуил предложил удалить с уроков Софью, мол, женщинам латынь ни к чему, им молитвы знать нужно…
Алексей тут же надулся — и разочаровал Самуила по полной программе, заявив, что ежели
