тяжело вздохнула. Опустила глаза.
— Я их и послала. А они сказали… Сонь, у меня дети, внуки…
— Еще и шантаж? Сонечка, по ним тюрьма плачет. Давай я дам приказ своим СБ-шникам?
— Приказ ты дать можешь. А много они сделать успеют? Век же они меня охранять не будут…. И моих родных тоже…
Софья вздохнула. Задумалась.
— Вообще, тут проблема. Понимаешь, проще размотать клубок, чем кого-то охранять. Я могла бы за тебя вписаться, но мне жить осталось пару месяцев, а мой преемник шевелиться не станет, пока не получит полной информации. А тебе это время легче и лучше никак не будет…
— Вот именно.
— Так что они от тебя требуют?
— Чтобы я пришла в полнолуние на ритуал.
— И когда это?
— Через два дня.
Софья прикусила губу.
— Значит, ты идешь на какой-то ритуал, с нехилым шансом распроститься с жизнью, и все ради того, чтобы не тронули твоих родных?
Комментарии, как говорится, были излишни.
Софья вздохнула.
— Сонь, а им обязательна — ты?!
— Видимо, да.
— А если тебя кто-то заменит?
Две женщины переглянулись. Медленно, очень медленно возникало понимание.
— Софья, ты хочешь…
— Ну, как-то да. А что? Мы ведь похожи…
Действительно, между женщинами было много общего. Обе среднего роста, обе с чуть оплывшими в период климакса фигурами. Софья более ухоженная, Сонечка более домашняя, у первой дорогая укладка темно-русого цвета, у второй светло-каштановые волосы, у одной глаза карие, у второй голубые…
— Так, ну волосы мы покрасим. Плюс повязка на голову. Лица… вроде неплохо. Ни родинок, ни шрамов, чуток грима нанести — и будем копиями. Может, пару гримерских накладок сделать.
— Ты это всерьез?
— Более чем. Сейчас своему стиляге позвоню…
— Кому?
— Стилисту.
Сонечка улыбнулась.
— И что он сделает?
— Виталик? О, в этом плане он волшебник. Чего он только не может сделать с человеком. Надо его в день перед полнолунием пригласить — и пусть поработает.
— Софья, а зачем тебе это нужно?
Софья вздохнула.
— Сонь, я ведь умираю. Месяц больше, месяц меньше… ну и есть разница?
Сонечка вздохнула.
— Знаешь, я бы не удивилась, окажись истинной Романовой — ты. Это так благородно…
— Сонь, я же сказала — я умираю. Покончить с собой у меня духу не хватит. Длить агонию — тоже тошно, так что остается? Только рискнуть собой…
— Софья…
— Все, завязали. Зачем тебе притащили эту… — Софья пробежала глазами по корешкам книг и поморщилась. Даже три строчки вызвали тошноту. — псевдоисторическую галиматью?
— Чтобы после переселения души я бы знала хоть что-то… вот ты много знаешь по истории России?
Софья задумалась. Вообще ее знания исчерпывались малым.
Был Петр Первый, который лез в Европу через окно. Видимо потому к России до сих пор в Европе так и относились. И Софья их могла понять. К вам бы кто через окно полез — вы бы его сначала табуреткой, а потом в милицию — или поговорить попытались бы? Вот то-то и оно…
Была Екатерина, которая гуляла со всеми Орловыми, а потом померла.
Был Николай Второй, который про… какал все войны, которые вел. И помер в доме какого-то купца от несварения желудка. Свинцовые пилюли, ага?[1]
В принципе, это и все, о чем Софья и сообщила.
Сонечка вздохнула.
— Вот и я-то не больше. Позор…
— Не то слово, — поддакнула Софья, хотя никакого позора за собой не знала, на то историки есть — пусть у них голова и болит.
— А если это увенчается успехом? Если…. Это правда?
Софья покрутила пальцем у виска.
— Сонечка, лапочка, одумайся! Если бы это было правдой — эти типы давно бы миром правили!
— А если они не могут? Ну, как масоны…
Софья фыркнула.
— Сонь, править или хотят — или не хотят. При наличии таких возможностей, как манипуляция прошлым — и соответственно, будущим, эти типы должны быть… ну, тут одно из двух. Либо у них мегавозможности. Либо — крыша, которая съехала вместе с фундаментом.
— А одно с другим не сочетается?
— Не-а… При наличии мегаглупости — мегавозможности довольно быстро скатываются до минивозможностей.
Сонечка фыркнула.
— Софья, ты невероятная.
— Знаю.
И она действительно знала. Девяностые годы лишили страну многих талантов, Уничтожили половину поколения, но те, кто смог выжить и пробиться из своего слоя в новый — определенно были личностями. Хорошими ли, плохими… да тут не определишь. Но — личностями.
— А может, тебе все-таки что-то почитать?
— Сонь, ну чему это поможет?
— Мало ли…
— Обещаю. Если попаду в прошлое — буду десятками давить бабочек. Чтоб вымерли все демократы, — усмехнулась Софья. — А если серьезно… у тебя как с теорией относительности?
— Плохо.
— Вот и у меня тоже. Но варианты я могу прикинуть. Первый — это розыгрыш и мистификация. Второй — местные сатанисты. Третий — это реальность. После того, как один мой знакомый лечил геморрой Кашпировским, прикладывая голую попу к телевизору, можно и не в такое поверить…
— Серьезно?
— Он же поверил. Правда, пришлось уволить. Мне бухгалтер с таким сдвигом в мозгах не нужен.
Сонечка фыркнула.
— Вот, если это реальность…
— Не верю я в это. А если… там и будем посмотреть.
— Может, я тебе хоть расскажу, что сама успела прочитать из истории?
Софья вздохнула. Но лежать было еще долго, читать больно….
— Рассказывай.
* * *
Виталик оказался весьма симпатичным молодым человеком с выкрашенными в шесть разных цветов светлыми волосами и гламурными манерами. Которые отставил в угол сразу же, после неодобрительного взгляда Софьи.
— Понял, уже исправляюсь, простите, но въедается…
Куда что и делось? Серьезнее стало лицо, строже глаза, собраннее движения — теперь диссонирующим элементом казались разноцветные волосы и гламурная одежда. А так стилист моог бы дать фору какому-нибудь шахматисту по серьезности.
— Знаю.
— Софья Романовна, какая задача?
— Сделать из нас копии. Точнее из меня — копию Сонечки, — Софья указала на ошарашенную превращением стилиста соседку. И усмехнулась при виде ошарашенного лица.
— Сонечка, выдохни. Витя — нормальный парень. Просто сейчас мода на гей-парад.
— Знаю я твоих парней, — Софья поморщилась, когда стилист принялся избавлять ее от повязки на голове. — Ты прикинь, подбирает мальчишек после детдома, дает им профессию, учит, выводит в жизнь… оплату берет натурой. Живут в одной квартире и притворяются парой.
— Притворяются?
Виктор скривился.
— Простите…
— Сонечка.
— Тоже?
— Не отвлекайся.
— А я все равно не любитель зады повторять, — фыркнул мужчина. — Вот будь вы, Софья Романовна, лет на десять постарше…
— Был бы ты, Витя, лет на десять помладше, — привычно отозвалась Софья. — Я б тебя усыновила — и не парились бы с имиджем.
— Но вы уверены, что надо портить такие волосы?
— Вить, сделай, а?
Этого оказалось достаточно, чтобы стилист принялся за дело. И вечером — вечером друг на друга смотрели две копии Сонечки. Одинаковые волосы, одинаковые черты лица, глаза (контактные линзы), улыбки, жесты, даже фигуры…
Шок — да и только.
Сонечка вульгарно присвистнула, глядя в зеркало.
— С ума сойти.
— Вот уж не надо. Завтра Витя нас еще навестит с утра — и будем готовиться. Кроватями поменяемся, на всякий случай…
— Как скажешь…
Софья вздохнула. Всю жизнь все делали, как говорила она. Исключением был только Володя, любимый муж, но там было другое. И он, и она совместно разрабатывали стратегию, тактику, совместно работали, строили, любили, воевали… они и были одним целым! А иногда хотелось побыть слабой. Иногда… раз в пять-шесть лет.
Не чаще.
Ну и пусть. Скоро все равно все закончится.
Софья не льстила себе и не рисовала радужных перспектив. Скорее всего, Сонечку собираются убить. Кто, зачем — черт их знает. Князю она позвонила, попросила, если что, приглядеть за соседкой по палате и за ее внучкой тоже. Сын?
Сына видеть не хотелось.
Ее единственный крах. Хуже дефолта и перестройки, из тех-то она вылезла. А вот сын…
Обидно до слез, но ведь частая картина, когда у детей только что птичьего молока нет — и мозгов. А вот богатые родители есть.
Чадушко привыкло к безнаказанности, оно просто не понимает, что можно жить месяц на три тысячи, можно подкладывать прокладки в дырявые сапоги и лопать одну овсянку, лишь бы пробиться… Что самое печальное — не ради тупого накопления капитала. Если спросить любого, кто пашет на износ в бизнесе, то, скорее всего, ответ будет «чтобы мои дети жили лучше меня».
Вот дети и живут — растениями. Лучше родителей, кто б спорил. Но — им и в голову не придет, что бриллиантовое колье не показатель качества жизни, а сороковая шубка или тачка — это в общем-то глупо.
Сонечка смотрела с сочувствием. Она все это тоже понимала — и что самое приятное, не было в ней этакой бабской зависти. Вообще не было. У нее-то и дети и внуки получились отличные.
Как же много мы упускаем…
* * *
А следующим вечером за Софьей пришли. Точнее, за Сонечкой.
Софья дружески попрощалась с соседкой, позволила подхватить себя под локоток, закутать в тяжеленую шубу (между прочим, норка и качественная, не из кусочков — не жирно ли?), осторожно спустить вниз и усадить в здоровущий лексус одной из последних моделей. Точнее Софья не разбиралась, просто знала, что вроде такая форма фар — она из новых.
Не дороговат ли розыгрыш получается для сатанистов?
На такие бабки можно церковь построить.
Да и вообще — из осторожных расспросов становилось ясно, что денег у Сонечки шиш да маленько. Зачем крутить ее в такой комбинации? Дядюшка-миллиардер в Штатах откинулся и внучке пару триллионов оставил?
Простите — бред. Это в детективах хорошо, а в реальной жизни никак не катит. На большие деньги всегда есть наследники поближе.
Софья откинулась на подушки лексуса и прищуренными (контактные линзы — гадость!) глазами смотрела в окно.
Сопровождающие молчали, она тоже молчала. Шестерок она узнавала сразу — сказался нелегкий жизненный опыт, а стало быть, и говорить с ними не о чем. Только очки потеряешь. Вот к хозяину привезут — там и побазарим за жизнь, там и перетрем…
Впервые Софья удивленно вскинула брови, когда они остановились перед Залучинской[2] церковью.
Залучиинская церковь была единственной, в которую Софья ходила, хотя и очень редко, примерно раз в полгода. Единственная, на ремонт которой она перечисляла деньги, а то делала и проще, направляя туда бригады рабочих на недельку-другую с ведома местного батюшки.
Нравилось ей здесь.
Когда рванула перестройка, Софья попробовала ходить в церковь. Ну, вроде как, все ходят, а вдруг что-то в этом есть, какие-то таинства и Бог на небе…
Ага, щаз!
Разочаровалась она в церкви тогда же, в девяностые, после беспошлинной торговли алкоголем. Бросила ходить по храмам, гоняла из конторы попов и на все вопросы отвечала, что с Богом сама разберется. А
