ни дела, ни желания что-то делать. А зачем? Трактиры же открыты! Таниль родила двоих детей и потащила семейный воз, как и ее мать, с той разницей, что Вилт старался помочь сестрице. Пока не женился.
Не то, чтобы Кариса была сильно против, когда всего в достатке, грешно не поделиться, но – до предела. Можно помочь человеку, но не стоит сажать его к себе на шею, известно же, что в первый раз тебя поблагодарят, во второй кивнут, а в десятый поинтересуются, почему это ты своих обязанностей не выполняешь?
Вот и Таниль так же.
Сначала она забегала вроде как в помощь Карисе, потом детей с собой привела, и опомнилась Кариса только когда стал забегать столоваться и муж Таниль, а потом еще являться пьяным, скандалить, блевать под забором и одалживать у Вилта деньги. И эту пьяную скотину видели дети! Пришлось это дело обрывать и жестко. Договориться с подругой, отводить к ней детей на время, самой брать работу на дом, выпроваживать наглых гостей…
Вилт ничего не хотел даже слышать, для него это была сестра, близкий и родной человек, первое же возмущение Карисы наткнулось на железное непонимание мужа.
Как так может быть – его женщины вдруг не нашли общего языка?
Такого – не бывает.
Вот и пришлось Карисе вежливо, не произнося неприятных слов, отваживать наглую родственницу. Не то, чтобы ей было жалко денег или тарелки супа, просто она искренне считала, что помощь – это движение в две стороны. Ты мне, я тебе, на том мир стоит. А когда тебе помогают на медяк, а с тебя требуют на золотой, это уже немного другое, верно?
Таниль поняла намек к концу второго месяца, и постепенно убрала излишки своей жизни от Карисы. Перестал забегать ее муж, одалживать у Вилта деньги на хлебушек, перестала каждый день захаживать сама Таниль, ограничившись визитами по выходным… Вилт по-прежнему помогал ей, но намного меньше – это жизнь.
С новой силой проблема заявила о себе с год назад. У Карисы был в Алетаре небольшой домик. Раньше они жили в нем с матерью, потом госпожа Лимира уехала к сыну, а домик Кариса сдавала, получая за это небольшую денежку. В семье все к месту, тем более, когда детей трое.
Около года назад мужа Таниль в очередной раз (двести пятидесятый, юбилейный) выгнали с работы. Артельные пошли – отвратительные! Не уважают человека совершенно, работать требуют, да еще грозятся за лень и глупость из зарплаты вычесть.
Таниль, оставшись без денег (вранье, со слов Карисы) прибежала к ним и принялась плакаться на жизнь. Звучало это так.
Пустите переночевать, а то ни есть, ни пить, ни носить нечего.
Домик на тот момент пустовал, но Кариса отлично понимала – временное есть самое постоянное в мире. Пустишь раз – не выгонишь год. Поэтому она покачала головой, мол, извини, дорогой, домик я сдала. Сегодня.
Таниль поняла, что ей отказано, Вилт понял, что жена лжет, разгорелся скандал, и Кариса в сердцах высказала все в лицо золовке. И то, что она решать чужие проблемы не нанималась. И то, что не она создавала их Таниль. Выходила замуж, надеясь на золотые горы? Не получилось? В активе оказались горы навоза? Так раскидай его по огороду и собирай урожай! Никто тебя силком замуж не выдавал, детей рожать не принуждал, жаловаться на жизнь тем более не стоит, у Карисы она не лучше. Тоже работает, чтобы мужу помочь, глаза над вышивкой слепит, бисером одежду расшивает. Стоит дорого, да делается сложно и долго. Таниль тоже много чем могла бы заняться, да предпочитает ходить и жаловаться. Тут песенку о своем горе споет, там кусочек от чужого пирога откусит, к третьему поплакаться поползет.
Так что не надо. Сначала она сама себе проблем нажила, а теперь требует, чтобы все их решали. Так вот.
Кариса этого делать не обязана. Точка.
Тогда супруги единственный раз крупно поссорились, но Кариса осталась тверда в своем решении. А спустя полгода и заболела.
Тут Таниль проявила себя с лучшей стороны, старается помочь, чем может…
– Мне эта змея в сиропе никогда не нравилась, – дополнила господа Лимира. – Как хочешь, Веточка, да только ханжа она. И дура. И дрянь редкостная. Плохое сочетание, ой, плохое.
Я только плечами пожала. Пока мое дело – Кариса.
Вторая ночь прошла лучше. И наутро Кариса, под восхищенным взглядом мужа, уже пробовала есть жиденькую овсянку на воде, и даже улыбалась. Я почистила ей печень, вскоре женщина обретет нормальный цвет лица, без этой землистой зелени, а там и до почек дело дойдет.
Вылечу.
Но яд-то я пока не нашла!
Таниль явилась на следующий день. Принесла пышки, которые сама испекла, предложила Карисе, я опять попросила госпожу Лимиру не давать их женщине, Таниль возмутилась, принялась сомневаться в моих способностях, госпожа Лимира ощетинилась… начавшуюся ссору оборвал муж Таниль. Явился пьяным, наблевал на пороге…
Пока его привели в себя, пока выставили, вместе с непрерывно извиняющейся Таниль, часа два прошло, не меньше.
Травяной отвар так и стоял на тумбочке у кровати Карисы. Я подумала, и решила его подогреть, не пить же остывшим? Он и горячим-то неприятен, но хоть так вкус не чувствуется…
А холодный… бэээ!
Нам повезло дважды.
Что Кариса не выпила ни капли, устав и заснув после ухода незваных гостей.
Что разогревать отвар я решила самостоятельно. Госпожа Лимира просто не поняла бы, что перед ней. А я-то все запахи знаю, все вкусы… кому, как не мне, было заметить новый оттенок?
Потом я попробовала на вкус каплю отвара, скривилась…
Отравитель был найден.
Отравительница.
Только что с ней делать, не знали ни я, ни госпожа Лимира. За руку мы ее не поймали, Вилт нам в жизни не поверит, стража тоже, а заявления вроде «да сволочь она, сволочь!» ни один суд в расчет не примет. Увы.
– Надо поймать ее за руку, – решила госпожа Лимира.
– А как?
– Вот если бы… а откуда она яд взяла?
– С собой принесла?
– А если он в спальне Карисы? Больше-то никуда она не заходила, негде больше? А у себя она его хранить побоится, точно!
– Почему?
– Да старший сын у нее… ненормальный. Везде лезет, все ломает, минуты спокойно не посидит. Чума, а не ребенок. Что хочешь найдет, не убережешься. Думаешь, Кариса просто так от них устала? Своих трое, да чужих двое, да оба… оба они такие у Таниль выросли! То визг, то истерика, то пригляди за ними, то останови, то почини, что сломали – никаких сил не хватит. Да еще муж выговаривал Карисе, что она-де его племянников не бережет! А как их убережешь – таких? Пусть за них родная мать отвечает! А к себе в спальню Вилт детей не пускает. Ни своих, ни чужих.
– Оно и правильно. Пойдемте осматривать спальню?
И мы таки нашли его!
Маленький пузырек с темно-коричневой настойкой, спрятанный под подоконником. Там досочка, которыми были стены обшиты, отходила, вот под ней, в углублении…
Кариса только за голову схватилась.
– Мама! Вета! Так это же…
Мы закивали.
Это. А могло и хуже быть. Только что теперь делать?
– Вилту говорить нельзя. Ему надо все на месте показать, иначе в жизни не поверит, – решительно приговорила Кариса. – Только как?
Я усмехнулась.
– А вот так.
И Вилт узнал, что лекарка советует переобшить спальню. Дескать, часть досочек, которыми стены обшиты, из осины, а это дерево плохое, да и подгнили они изнутри. А потому надо Карису переселить в другую комнату, а эту отделать заново. Опять же, и Карисе в радость, выздоравливать быстрее будет, а то ей опять что-то поплохело…
Госпожа Лимира сбегала к знакомым стражникам и уговорила их быть свидетелями.
Так добыча и попалась. Схватили Таниль на месте, с пузырьком в кармане, поинтересовались, что это за настойка такая, та пыталась отпираться, но улики были неоспоримые. Дали показания и я, и госпожа Лимира, и сама Кариса, ее осмотрели помимо меня два судебных врача, признали отравление, признали яд – и приговорили Таниль к каторге.
На суде она отпиралась, как могла, заговорила только когда поняла, что никто ей не верит. И тут наслушались все. Я – за то, что влезла, куда не надо! Без меня бы все получилось. Стерва я и сука.
Госпожа Лимира – за то, что ее демоны не вовремя принесли, да еще со мной вместе. Никогда она бедную Таниль не любила, все время со свету сживала. Как и зачем – непонятно, но – факт! Гадина старая.
Вилту досталось за недостаток денег! Мог бы и о сестре подумать, а он все в дом, все в семью! Негодяй!
Карисе – за тот домик, за заносчивость, за нежелание содержать родню, сажая ее себе на шею…
Мужу Таниль – этому вообще за все хорошее. То есть за все плохое, хорошего слова она о нем ни одного не сказала. Любящая жена и любящая сестра, воистину.
Вилт был безутешен. Мужчина пережил тогда крушение мира. Как же!
Самый близкий и родной ему человек покушается на второго родного ему человека. На жену!
Да за что ж так!?
Правда, детей Таниль все равно пришлось воспитывать Вилту с Карисой, потому что их отец растворился в нетях через месяц после суда над женой, но женщина сумела взять их в руки. Старшего парнишку отдали на флот, там в нем души не чают, а младшего пока не поздно исправить…
А мне Кариса сдала тот самый домик, из-за которого все началось. Сначала они и деньги брать не хотели, но я настояла. Чуть поменьше, да, но плачу я исправно, а к тому же купила в домик кое-что, ремонт сделала, если мне уезжать придется, я все тут оставлю. Да и лечу их семью бесплатно, так что никто не в обиде, даже Вилт.
А госпожа Лимира частенько забегала ко мне, посплетничать о том, о сем, подсказать, где что хорошее можно купить, рассказать последние новости города.
Вот и сейчас она удобно расположилась напротив меня на стуле.
– Веточка, ты слышала? Говорят, война скоро будет.
– С кем?
– Так с Миелленом.
Охххх…
* * *
Вот уж что мне решительно не нравилось, как лекарю. Убить человека – секунда, а сделать?
Воспитать, вырастить, выучить? Это – сколько?
На войне на это не смотрят.
Иногда мне кажется, что править должны королевы – женщина лучше понимает ценность каждой жизни. Мужчины до старости иногда остаются мальчишками, играют в солдатики, а ведь это уже не куклы. Живые люди. И им тоже больно.
Небось, сам король на войну не пойдет?
– Почему не пойдет? – удивилась госпожа Лимира. – еще как!
– А почему – война?
– Потому что в Миеллене герцог совсем ума лишился, – огрызнулась госпожа Лимира. –
