пришел бы на вкусные плюшки.
Я пожала плечами. Если врать даже по такому поводу, что же с отношениями будет? Кончится тем, что люди друг у друга и о погоде не спросят – лжи побоятся.
– Но это дело десятое. Госпожа Ветана, Крамар пишет, что его друг, господин Рем Лорак, к вам в гости собирался, а с той ночи его никто и в живых не видел.
– А я его тоже не видела, – я не врала. Недоговаривала. Когда Лорак меня душил, он стоял за моей спиной, а когда его убили – это тоже не он. Тело. Труп.
– Я так и думал.
– Зачем он вообще ко мне бы собирался в гости?
– Как говорит господин Крамар – его друг хотел пригласить вас честь честью прогуляться по городу.
– Нет. Меня никто не приглашал.
Меня ведь и правда не приглашали? Мне просто сообщили, что со мной сделают.
Господин Самир провел пальцем по усам и бросил на меня залихватский взгляд.
– Эх, госпожа Ветана! Будь я лет на десять помоложе, я бы – ух!
Я улыбнулась в ответ. Мне-то хорошо было известно, что господин Самир счастлив в своей семейной жизни, с красавицей женой и четырьмя детьми.
– Да, господин Самир. Я бы точно не устояла.
Совершенно безобидное кокетство. Просто мужчина хотел меня подбодрить, а я сделала вид, что у него все получилось.
– Я скажу десятнику, что ничего вы не знали. А Крамар этот… тварь такая! Не умеешь отказы принимать, так не ухаживай за женщинами.
Я потупилась.
– Так вы знаете?
– Госпожа Ветана, так его с Рудиком в обнимку весь квартал видел. Мне уж давно рассказали. И как он свататься приходил, и что говорил…
– Тогда вы понимаете…
– Да все всё понимают. И десятник наш тоже человек, просто надо ж отреагировать, вот и бегаем.
Я покивала, поулыбалась, честь честью проводила Самира, и улеглась на кровать в спальне. Надо было пару минут полежать, прежде чем работать дальше. В таком состоянии я и снадобья испорчу, и пациентов уморю. Руки дрожали, сердце билось, перед глазами плавали неприятные светящиеся точки…
Как и кого не убеждай, а все же это серьезное испытание для нервов.
Примерно через полчаса я смогла встать, заварить себе успокаивающий отвар и заняться работой, но в глубине души я все равно была расстроена… Вот что за дрянь этот Крамар!?
Сволочь просто!
Уговорить не получилось, сломать не получилось, избить и изнасиловать тоже не получилось (и как знать, не был ли Крамар инициатором той попытки? Много ли пьяному надо, напомни, как его где-то обидели и бери голыми руками), так теперь стража в ход пошла.
Измотать он меня надеется?
А я все равно не поддамся!
Вот!
* * *
Надолго этот визит меня из колеи не выбил, но масла в огонь подбавил Шими. Ровно через два дня после разговора со стражником.
– Теть Вета, – постепенно это обращение сменило официальное «госпожа Ветана». Я не возражала. Малек был неглупым, с ловкими пальцами, не боялся крови и вообще – дар бы ему, так лучше б лекаря и не пожелать. Но он и без магии справится. – А меня про вас «голубок»[4] расспрашивал.
Я как раз скатывала бинт в тугой рулончик. Прокипятила, просушила, прогладила, теперь скатать, завернуть в кусок ткани и залить воском. И носить с собой для перевязки. Никакая грязь с такого бинта в рану не попадет.
Но этот бинт придется перестирывать.
От слов Шими рулончик выпал у меня из рук и покатился по полу.
– Голубок?
– Холоп…
– Да я поняла. А чего им надо было?
– Не им. Один там был.
– Ну, ему…
– Да я толком и не понял. Мы как раз в Храм ходили, вот и пристал, что пиявка к заднице.
– Шими…
Малек, явно подражая кому-то закатил глаза к небу. Возвел, то есть.
– Хорошо, теть Вет. Как грязь к ботинку.
– И?
– И про вас расспрашивал. Мол, учусь ли, у кого учусь, чему меня учат, как вы учите, знаете ли травы… Я ничего не понял. Только вы им интересны.
Я кивнула.
Все правильно – именно я и интересна. А расспрашивали Шими для того, чтобы понять не маг ли я. Потому что если я маг…
Мага должны учить именно маги, лекаря – лекари, но где ж нам было мага взять? Чему могла – научилась, силу контролировать, себя сдерживать, лечить ей помаленьку… все равно основной упор делался мной на обычные лекарства. Глупо стрелять из пушки по воробьям, глупо лечить простуду магией. На нее и чая с малиной хватит.
– Если что спросят – ты им рассказывай, понял?
– Вот еще. Я что – колокольчик[5]?
– Шими, – я погрозила пальцем. – Послушай меня. Храм – не та сила, с которой надо бодаться.
– Да поджечь их ночью, и все дела!
– Шими…
И ведь может, если что. Прилетит стрела с огнем, только и ищи. Может, и найдут, если маг огня будет, а могут и не найти. Бывали случаи. Магия – она ведь не всесильна.
Я встряхнулась и принялась отчитывать малька.
– Шими, ты пойми, мне скрывать нечего. Ты со мной ходишь, ты сам все видишь. Что-то запретное я делаю?
Малек помотал головой. Про Угря он не знал.
– Вот видишь? И меня они расспрашивали. Все ж может быть. Может, им лекарь в Храм понадобился, вот и собирают сведения. Так что рассказывай им все честно, я разрешаю.
– Будете толстопузых лечить?
– Если заплатят…
– Когда это они кому чего платили? – со всем презрением портового мальчишки покривился малек. Ему ли не знать…
Храм иногда подбирал детей из трущоб и пытался «привести их к Свету». Насколько мне было известно, сбегали эти дети втрое быстрее. И из Храма, и из города, чтобы вновь не попасться. Осуждать любую из сторон я не собиралась, тут у каждого свое.
– Шими, – надавила я голосом, – ты меня понял?
– Да, теть Вет.
– Тогда расскажи мне, что надо делать при обморожении.
Шими рассказывал, попутно перетирая в ступке сушеные стручки акации, а я размышляла, краем уха слушая его болтовню и поправляя, где надо.
Не успокоились?
Определенно. Мага-то не нашли.
Проверяют меня или всех?
Наверное, всех подряд. А дальше-то что будет?
Страшно, ой как страшно. Но бежать мне нельзя, это как с собакой. Пока не бежишь – не укусит.
Чтоб тому храму пусто было! Твари! Сволочи!
Неужели я не могу жить, как хочу? Не прятаться по углам, не бояться ничего, а свободно и спокойно лечить своим даром, учиться им пользоваться… я ведь понимаю, что сейчас лью ведром там, где из ложки покапать хватило бы! И не могу иначе!
Просто я самоучка.
Некому меня учить, некому…
А сколько пользы могли бы принести маги жизни, если бы из них не сделали дойных коров?
Ладно! Подумаю об этом позже.
И я вернулась к дрессировке Шими. Пользы от него все же больше, чем вреда, так что пусть работает.
Глава 11
Когда в дверь дома что есть силы заколотили кулаком, я даже не испугалась. Привыкла.
– Госпожа Ветана! Помогите!
Узнать Угренка, который помог мне с Лораком, было мудрено.
Весь в крови, морда ободрана, словно по ней чем тяжелым приложились, а что не ободрано, то темной краской вымазано, чтобы в ночи белым не светить, рука подозрительно висит плетью, сам хромает, рубаха в клочья, вода капает…
Да, сколько веревочке не виться, а петельке быть.
– Что случилось?
– Госпожа Ветана… не гоните. Пожалуйста.
– Да не погоню, – махнула я рукой. – Садитесь, сейчас лечить буду. Так случилось-то что?
– Госпожа Ветана, у меня отец и брат… Стража нас встретила.
– Обоих? Насмерть?
Судя по взгляду Угренка – увы.
– Ладно.
Я прикинула, что надо сделать, вздохнула и полезла в шкаф. Достала оттуда здоровущую рубаху, купленную по случаю у старьевщика (хотела на полоски бинтов распустить), достала из шкафа бутыль с выморозками, наполнила стакан.
– Пей. Не то свалишься.
– Не поведет меня?
– Закусить дам. Рубаху надо разрезать, у тебя плечо, кажется, выбито…
– Это я о скалу.
– Я сейчас плечом займусь, а ты расскажи, что случилось.
– Предательство. Мне и здесь опасно оставаться, я бы ушел, но некуда.
– В таком состоянии ты раньше свалишься. Какое уж тут ходить?
Я вооружилась ножницами и принялась спарывать с мужчины остатки рубахи.
Угренок залпом, как воду, хватил стакан с выморозками, даже не поморщившись.
– Плохо сегодня ночью вышло. Очень плохо…
Я слушала краем уха, ощупывая плечо.
Вывих, так и есть. Хорошо если связки не разорваны… нет, вроде бы нет. Но больно мужику будет…
Угорь-младший тем временем исповедался, как на допросе.
Контрабандисты и есть контрабандисты. Добыча жемчуга выглядит примерно так. Ночью взять лодку и идти к жемчужным отмелям. Там же…
Кто-то может понырять за жемчугом, а потом уплыть обратно. Угорь действовал по-другому. Он договорился с теми, у кого жемчуг был официальным промыслом. По одной, по две жемчужины, они утаивали их от чиновника, приставленного к ныряльщикам, а потом складывали и когда накапливалось штук сто – передавали Угрю. Да, ночью.
Да, в море.
В условленном месте оставляли сверток с жемчугом, а взамен забирали такой же сверток, но с приятными золотыми монетками. Конечно, не полная цена, но и не казенная.
Королю это не нравилось, и ночью в тех местах крейсировали лодки морской стражи. Обычно Угорь как-то расходился с ними, но в этот раз мужчине не повезло.
Их заметили, бросились в погоню…
Одного из угренят положили почти сразу, из арбалета. Угорь понял, что шансов почти нет и пошел на жуткий риск – направил лодку на рифы. В прилив он знал местечко, где можно было проскочить.
В этот раз не получилось. То ли прилив еще не набрал силу, то ли две стрелы помешали… одним словом лодка наткнулась на рифы. Угорь и второй угренок ушли под воду.
Не выбрался бы ни один, если бы не повезло. Лодка разлетелась на доски, в одну из них мертвой хваткой и вцепился Угренок, другой рукой придерживая отца.
Знать бы, где оно сейчас. Море выбросит, если пожелает. А нет…
Не он первый ушел в море. И точно не он – последний.
Угорь-старший быстро терял силы, просил сына бросить его, но парня заклинило. Он только что не зубами вцепился в доску и держался. И греб, как мог. Рука?
Жить захочешь – еще не так раскорячишься. Он и не ощутил в запале-то. Это уж потом, когда на сушу выбрался, отца вытащил, там и накрыло…
На этом месте мужчина взвыл, потому что я что есть силы дернула его руку, возвращая сустав на место.
– Твою мать!!!
Я кивнула.
Тяжело, конечно, но я справилась.
– Ну-ка рукой двинь?
Угренок послушно пошевелил пострадавшей конечностью.
– Болит.
– И болеть будет. Но хотя бы сустав я на место поставила. Потерпи,
