пахнущей мочи, на коже выступает пот.
Пусть так!
Вместе с этими выделениями из женщины выходит яд. Она будет жить, я обещаю! Будет. Жить.
* * *
Слуга Светлого Шантр, в миру некогда Шантр Лелуши, сидел в своей лаборатории.
Эх, тяжела ты доля слуги. Все чего-то требуют, а отказать не получается. Вот и приближенный Фолкс ходит и ходит. Вынь да положь ему этого мага жизни, а откуда ж его взять?
Чай, не дурак этот маг, если столько времени прячется. Или просто – слабак… хотя нет. Последнее – точно нет.
Силы он выплеснул немеряно, Шантру бы пятую часть, плевал бы он на тот Храм. И на Фолкса лично. Похоронил бы, закопал и плюнул.
И ведь ходит, угрожает…
Не предоставишь – так лабораторию отберу, денег не дам, в дальний храм сошлю, будешь до конца жизни поморникам хвосты общипывать…
Размышления Шантра прервало дребезжание приборов.
Кто бы ни был этот маг жизни, сейчас он пустил в ход свою силу.
В желтом городе.
Не так далеко отсюда.
Шантр приподнялся было, собираясь поднять тревогу, но потом… Потом благоразумие взяло вверх.
В лаборатории он был один. Ни холопов, ни других слуг – никого рядом не было. Приборы уже успокаивались. А стало быть…
Старческие узловатые пальцы забегали по переплетениям проволочных кругов, поправили драгоценный камень, повернули резонатор, осторожно налили воду в хрустальную чашу и опустили туда хрустальную же призму.
Зачем поднимать шум и гам? Беспокоить людей, подавать им напрасные надежды, которые могут и не оправдаться? Это неправильный подход к проблеме, вовсе даже неправильный.
Лучше всего осторожно снять слепок силы.
Определить направление, определить принадлежит эта сила мужчине или женщине, молодому или старому, примерно установить радиус поиска, и завтра, по свежим следам, расспросить людей в том районе. Он сможет сузить круг до ста шагов.
Да, в этот радиус попадет много людей, ну и не страшно. Шантр уже давно пришел к выводу, который не собирался озвучивать Фолксу до последнего.
Маг жизни обязан быть лекарем. Только тогда он сможет успешно скрываться.
Иначе его сила рано или поздно сорвется с поводка. Сила, это как дикая кошка на цепи – не удержишь. Так или иначе, рано или поздно, она бросится, и горе тому, кто окажется в пределах досягаемости. Это касается любого мага, и маг жизни исключением не станет. Либо используй свою силу, либо у тебя будет… прорыв.
Но прорыва не было.
А как маг жизни может пользоваться своей силой, не привлекая внимания?
Да только будучи лекарем. Подумаешь, будут у него люди чаще выздоравливать, или смертельные случаи он лечить будет. И что? В том-то и весь смак ситуации, что доказать это невозможно.
Можно доказать ошибку лекаря, но как доказать его опытность?
Шантр был твердо уверен в своих выводах, но делиться ими ни с кем не спешил. К чему?
Что он получит, сдав Храму мага жизни?
Поощрительное похлопывание по плечу? До следующего задания? Не более того, Фолкс слишком скуп для чего-то существенного. Так к чему дергаться?
Шантр знал и другое.
Он стар, болен, с помощью мага жизни он сможет продлить свой век.
Главное, правильно им распорядиться.
Нет, не будет он никому сдавать мага жизни, он сам его найдет. Или ее. А Храм…
Перебьются. Раз уж рядом с ним в этот момент никого не оказалось, значит, его затея угодна Небесам. Так что…
Где там был макет Алетара?
* * *
Госпожа Литорн дышала.
Медленно, с трудом, но дышала. Смотрела на меня…
– Госпожа Ветана?
– Лежите и не разговаривайте, вам вредно.
– что со мной было?
– Отравились вы.
– чем?
– Снотворными каплями. Сколько вы их пили?
Я понимала, что женщине сложно говорить, но надо было узнать подробности, как можно скорее.
– я не пила.
– а это?
Я повертела в руках бутылочку.
– Нет. Не пила…
Госпожа Литорн впадала в забытье. Я проверила пульс.
Не умрет. Вот и ладненько. Где там господин Литорн?
* * *
Любящий сынок обнаружился в столовой. Там он занимался самым важным делом в жизни – пил вино. Просто хлестал из стакана, словно воду. Я аж вскипела!
Я и так-то не была в прекрасном настроении, едва не попав в подозреваемые, а сейчас вовсе остервенела.
Стакан просто вылетел из руки у мужчины, покатился по полу, залил своим содержимым ковер и оставил брызги на обивке стен.
– Немедленно пошлите за стражей.
– Зачем?
– Потому что вашу мать пытались убить.
Литорн где стоял, там и сел. Ровно.
– К-как убить?
– Снотворным. Случилась бы передозировка, никто не доказал бы потом, что это убийство. Смерть по неосторожности…
Стражники ко мне захаживали часто. Лечила я хорошо, брала дешево, а потому меня негласно взяли под покровительство. И совершенно не стеснялись обсуждать при мне подробности дел, которые валились на городскую стражу.
Где-то жена огрела мужа сковородкой насмерть.
Где-то муж по пьянке перепутал тещу со свиньей и заколол несчастную. То есть пытался. Повезло женщине – спряталась в свинарнике, а с боровом шутки плохи. Как бы он сам тебя не перепутал…
Где-то старика придушили подушкой – а что он, сволочь такая живет и живет? Пора бы уже и наследство людям отдавать!
И всеми этими сплетнями стражники щедро делились и со мной и друг с другом. А что?
Если имен не называть, то и плохо никому не будет. Один человек, и все тут. А так – желтый город большой, год можно по нему разгуливать и знакомых не встретить… ладно. Часа три – точно.
– Уб-бийство!?
– Стражу позовите… – буркнула я, и уселась в кресло, всем видом показывая, что оторвут только вместе с обивкой.
Долго упрашивать не пришлось.
Господин Литорн дернул за шнур звонка, а когда по вызову явился крепкий слуга, кивнул тому:
– Сбегай, стражников позови.
«Закон и порядок» себя долго ждать не заставили. И прибыли, что приятно, все свои, знакомые.
– Господин Самир, какая встреча! Господин Торн, господа…
– госпожа Ветана, – расплылся в улыбке Самир. – Какими судьбами?
– Боюсь, что печальными, – вздохнула я. – госпожу Литорн пытались отравить.
Если бы стражники были собаками, у них бы уши зашевелились при этих словах. Господин Литорн махнул рукой.
– Да кому это надо?
– вот и мне интересно – кому? – уточнила я. – господин Самир, тут дело такое. Я госпоже Литорн оставила сильное обезболивающее, у нее нехорошая болезнь. А когда меня сегодня позвали, оказалось, что обезболивающее выпито. Госпожа Литорн его не пила. Кто тогда?
– Мало ли кто выпил, – пожал плечами стражник. Торн, будучи помоложе и посообразительнее, прищурился.
– А позвали-то вас сегодня зачем?
– А затем, что человеку плохо стало. И клясться в Храме буду – от обезболивающего! Моего! А госпожа Литорн отрицает, что его пила…
Тут дошло уже до всех. Стражники ненавязчиво придвинулись к Литорну.
– Господин Литорн, а вы живете вдвоем с матерью?
– Да. А что?
– А еще кто есть в доме?
– Слуги. Лакей, две горничные, кухарка.
Это было понятно. Дом не самый маленький, рабочие руки тут требуются.
– Зовите всех, будем разбираться, – велел господин Самир. И посмотрел уже на меня. – Как сейчас себя чувствует госпожа Литорн?
– В этот раз – выживет, – «оптимистично» отозвалась я. – Противоядие дали вовремя, а уж как и что потом будет – не знаю. Все, что от меня зависело, я сделала.
В комнату один за другим начали заходить слуги. Лакей, которого я уже видели, полная женщина лет сорока в чистом накрахмаленном переднике – явно кухарка, и горничная, похожая на больную мышь.
Трое.
Всего – трое. Я еще додумывала мысль, а господин Самир…
– А четвертая красавица где?
– Так не знаю, – бойко отозвалась кухарка. – Терлась на кухне, а как позвали нас, пошла в отхожее место… вроде бы… или раньше?
И тут дурное предчувствие охватило уже меня.
– Господин Самир…
– Госпожа Ветана…
Кажется, мы оба подумали об одном и том же, и одновременно. На второй этаж мы взлетали, как на крыльях, но – опоздали.
– Помирает…
Господин Самир оценивал все абсолютно верно.
Госпожа Литорн лежала на кровати, рядом валялась бутылочка из-под обезболивающего… пустая!
А ведь это я виновата…
Я не закрыла дверь, я просто подумала, что кто-то ошибся, или случайность, или…
Я не ожидала такой расчетливой и жестокой наглости, но чем это может помочь пожилой женщине, у которой уже закатываются глаза и пена на губах?
За мои ошибки расплачиваются другие…
– Госпожа Ветана?
Я медленно покачала головой.
– Я не Бог.
Господин Самир вздохнул. Положил мне руку на плечо.
– Выйдите. Вам этого лучше не видеть.
Агония – зрелище отвратительное. А уж агония умирающих от яда…
Тело до последнего борется и сопротивляется. А я ничем не могу помочь. Я уже много выплеснула, надо ждать, пока сила наберется вновь. Я ведь тоже живая, если полезу сейчас помогать, и ее не спасу, и себя подставлю. Агония…
Я всхлипнула. Господин Самир притянул меня к себе и неуклюже ткнул носом в плечо.
– Первая она у вас?
Я кивнула.
Да, первая, кого я теряю. Так получилось, дома моя практика обширной не была, а здесь я выворачивалась, где знаниями, где своим даром. Самые безнадежные случаи вытягивала, чтобы больную отравили у меня под носом.
Кто!?
Кажется, я спросила это вслух, потому что господин Самир погладил меня по волосам.
– Разве вы не поняли? Вторая служанка… Услышала, что стражу позвали, кинулась наверх, да и… запятнала душу темнотой.
– Это я виновата. Оставила снотворное…
– ошибаетесь, госпожа Ветана. Сами размыслите, если кто отравить идет, неуж яда с собой не возьмет?
Эммм… а верно! Снотворное – хорошо, но ядом – проще. Или даже ножом…
– наверняка у нее и свое было, а ваше просто под руку подвернулось. Вот и…
– я могла бы тут остаться.
– Вы же не подозревали никого из домашних. Да и остались бы… было б тут два трупа.
– Я бы смогла…
– Что бы вы смогли? Госпожа Ветана, вы себя переоцениваете. Вы себя в зеркале-то видели? Ручки тоненькие, пальцы прозрачные… да и не ждали б вы удара. Не так?
– Я сильная, – огрызнулась я. – Просто выгляжу так.
Меня почти по-отечески погладили по волосам.
– Конечно, госпожа Ветана. Просто поймите, вы бы и ее не спасли, и сами тут легли…
Умом я все это понимала. Даже произносила те же полезные и серьезные слова. А сердце болело. Сердце не желало ничего понимать, оно грызло и ныло, оно плакало о женщине, которую мне не удалось спасти.
Легкий вздох, похожий на шипение, я услышала даже одним ухом. Второе было прижато рукой господина Самира.
– Все?
– Да… кажется все…
По комнате поплыл неприятный запах. После смерти мы все пахнем не слишком хорошо, это я знаю. Мышцы расслабляются, и все, что было внутри, выливается наружу.
– Мама!!! МАМОЧКА!!!
Господин Литорн.
Я хотела, было, перехватить его, утешить, но мне не дали.
Самир ловко прижал меня так, что и слово сказать было тяжко, а
