не знаю, что там произошло.
Знаю только, что бабушка и кучер умерли. Кучер, вроде бы, попал под копыта коней и прожил еще несколько часов со смятой грудной клеткой, а бабушка практически в один миг, когда карета вылетела с обрыва и ударилась о землю с такой силой, что там остались одни осколки и ошметки.
Не знаю.
Если бы я тогда поехала с ней?!
Но я была в поместье, а бабушка поехала из города…
Никогда себе этого не прощу. Если бы я не стала упираться, если бы сразу согласилась выйти замуж за барона, она была бы жива. Не стала бы выручать любимую внучку…
Если бы.
Ненавижу эти два слова.
Я ревела целыми днями. Ревела, и когда приехал барон. И к нему вышла такая, что краше только в гроб положить, могильных червей ничем не напугаешь.
Барон подцепил меня за подбородок, повернул к свету.
– Отвратительно.
Голос у него тоже был высокий, квакающий.
– Извольте, любезная невеста, привести себя в порядок. У нас свадьба через пятнадцать дней.
– У меня траур, – вырвалась я из его цепких пальцев.
– У нас свадьба. И ваш отец полностью с этим согласен.
Насчет отца я и не сомневалась. Просто коробило его отношение. Это ведь его мать! А, что такое мать рядом с балами, приемами и нарядами. И парой скаковых лошадей, которые продаются за громадную цену знакомым заводчиком. Но зато у них замечательная гнедая масть, и можно заказать наряд под лошадей и найти грума в масть коням, это так… модно!
Пальцы сами собой сжались в кулаки, но спорить я не стала.
Тогда не стала.
Присела в реверансе. На меня словно покрывало накинули, которое отгораживало от мира, давало возможность побыть наедине с бабушкой и своей болью.
– Господин барон, полагаю, мои родители распорядятся о приготовлениях к празднику. А мне позвольте все же оплакать близкого человека в оставшееся мне время.
Барон одобрительно осмотрел меня – и позволил. А что, в главном я ведь не возражала?
И по-прежнему продолжала лечить людей. Пока я еще дома…
Барон остался гостить у нас, а через шесть дней ко мне пришла няня.
– Веточка, помощь нужна. Очень.
Я послушно собрала сумку и последовала за ней. Почему-то няня вела меня через черный ход, оглядываясь по сторонам и словно бы опасаясь кого. Но тогда я об этом не думала.
Оцепенение спало в тот миг, когда я увидела девушку. Знала я ее, я тут всех знала. Мира, дочка нашего садовника, обожала помогать отцу в его работе. У нее все зацветало, иногда я думала, что у нее тоже есть слабенький дар магии, только земли.
Не было.
Иначе у нас бы землетрясение случилось, когда с ней такое делали.
Няня только вздыхала, мол, не след девице на такое смотреть, но и роды я видела, и без помощи Миру не оставишь…
Девушку жестоко изнасиловали. Даже с учетом того, что девственницей Мира не была, разрывов избежать не удалось. Избили. Исхлестали чем-то вроде плетки. И тушили об нее свечи. Или угли – я так и не поняла. Но ожогов на ней было многовато для случайности.
А самое жуткое, что Мира была чем-то похожа на меня. Тоже невысокая, темноволосая, худенькая…
– Кто ее?
Мира спала, а я смотрела на няню. И та молча глядела на меня такими глазами…
Кажется, я знала ответ на свой вопрос.
– Барон?
– Да.
У меня пальцы в кулаки сжались.
– За что?
– Просто у него такие наклонности. Мира объяснила. Он получает удовольствие… вот так.
– Она знала? А почему согласилась?
– Он ей три золотых пообещал, – няня коснулась волос девушки. – Не обманул.
Три золотых.
По деревенским меркам – неплохое состояние, полугодовой заработок крестьянина. Приданое для девушки.
Крестьянки в этом отношении свободнее, чем дворянки, а Мира девушка не самая стеснительная, видимо, так и рассудила, мол, не сотрется за один-то раз. А на такое не рассчитывала. Не понимала, на что идет.
Внутри смерзался холодный комок.
– Он и со мной так будет? Да?
– Ты ж дворянка, девочка…
Почему-то няня меня не убедила. Наверное потому, что сама себе не верила. Я прищурилась.
– Мира – первая?
– У нас – да, – няня отлично поняла меня.
– Сколько времени и денег нужно, чтобы все разузнать точно?
А ведь барон мог думать, что я ничего и не узнаю. Откуда? Благородные девицы не общаются с садовницами, это точно. Он ведь не знал, что я тут в округе всех лечу, никак не мог… Вот и поразвлекся, как привык, в ожидании свадебки. Невеста-то попалась неуступчивая, он и нашел замену.
– Да, почитай, ничего и не нужно. Владения-то баронские в паре дней пути, доехать, да вернуться. Тим и съездит.
Я кивнула.
– Пусть едет.
И заболела. Детская хворь, ветрянка, только вот у взрослых она проходит куда как тяжелее. Закапать беладонну в глаза, прополоскать горло настойкой одной травы, чтобы голос охрип, протереть кожу другой, чтобы пошла жуткая аллергия и раздражение, а жар…
Я же маг жизни, и такие мелочи со своим телом проделывать могла с детства. Хоть гореть, хоть леденеть, по выбору.
Мне поверили и свадьбу отложили еще на пять дней. Невеста ведь должна хотя бы к гостям выйти, а она даже на ногах не стоит!
Барон был весьма недоволен, мне запретили заниматься лечением людей, мол, пусть хоть все передохнут… еще не хватало, чтобы я заразу домой принесла! Я согласилась и стала ждать Тима.
Он, и верно, не задержался. Вернулся через восемь дней, когда до свадьбы оставались уже считанные деньки, и принес известия, от которых я похолодела.
Барон действительно был холост. Но не холостяк, как я подумала вначале, услышав, что у него ни жены, ни детей.
Три раза вдовел, между прочим. И дети у него могли бы быть. Но у двух жен было по выкидышу, третья пыталась бежать… темная там история, Тим точно ничего не узнал, но подозрения были такие, что беременные женщины барона особо возбуждали. А меры он не знал, вот и… переходил границу. Две жены не выдержали любви и ласки. Третья пыталась бежать, но ее или догнали, или что-то еще.
И вот с этим человеком мой отец сел играть.
Мразссссь!
Что самое печальное, меня бы все равно отдали барону. Даже если бы я все рассказала родителям, они бы пожали плечами и сказали, что это все сплетни. Грязные и глупые слухи, вот!
Я понимала, что добром меня не отпустят. Оставался вопрос – как освободиться? Денег в долг, чтобы откупиться от барона, мне никто не даст, да и порочный это путь. Сейчас займу, а потом отец опять проиграется? И опять занимать?
Да я сама дешевле стою, даже если в рабство продамся.
Пойти в Храм и признаться в своем таланте?
Тут барону ничего не обломится, это верно, будет прыгать по команде Храма и квакать красиво, только вот у меня-то будет та кабала, которой мы с бабушкой стремились избежать. И не сбежишь оттуда, и не договоришься.
Приключенческие романы, в которых предприимчивая девица проворачивает какой-нибудь финт ушами – и отделывается от ненавистного жениха путем его компрометации, я вообще не рассматривала. Это не театр, это жизнь. Да и не учитывалась в романах такая приземленная вещь, как долги. В крайнем случае, автор всегда мог подложить героям скромный клад, чтобы три-четыре поколения без нужды прожили. Мне на душку-автора рассчитывать не приходилось. И к тому же, я все равно сейчас в воле родителей. До двадцати пяти лет – определенно. А они за это время и любой клад пристроят, и меня определят.
А не за кого. Не увлекалась я парнями, увлекалась лекарским делом. Тут не до гулянок, да и не любительница я всего этого. Сестра, вот, у меня обожала на балах покрутиться, наряды мамины померить… что-то с ней сейчас?
Надеюсь, она счастлива.
В общем, тогда я рассудила здраво, что есть только один выход.
Два.
Парадный и черный. Можно бы и в окно вылезти, но это тоже для романов хорошо. А у нас замок был неправильный. Ни плюща, ни карниза, ни даже выступающих в рельефном узоре камней – как из окна полезешь, так и навернешься, ни один лекарь не соберет.
Так что я выздоровела. И срочно озаботилась нарядом для свадьбы – и для брачной ночи, а то как же! Родители порадовались, и я поехала на одну ночь в городской дом. Барон решил сопровождать невесту, но тут уж уперлись все.
Неприлично!
Потерпите до свадьбы, дорогой, какой вы нетерпеливый, нельзя так. Чай, не крестьянская девка!
Барон внял, но охрану приставил. Надеюсь, сильно их не наказали, потому что утром в город въехала карета с одетой в шелка и тонкий бархат девушкой, а после обеда из других ворот вышла с караваном самая обычная неприметная девчонка-лекарка, в толстом сером плаще, в башмаках на деревянной подметке, подбитой гвоздями, в толстых носках и коричневом платье, какое носили многие из простого сословия. Волосы заплетены в косу, сумка с лекарскими принадлежностями прижата к сердцу, вторая, со сменой одежды, бельем и теплыми сапогами, небрежно заброшена в телегу.
В подол платья крепко зашиты несколько моих драгоценностей, доставшихся от бабушки. Ну и то, что мне родители дарили.
Не обеднеют.
Няня долго рыдала, пыталась меня отговаривать, умоляла одуматься, поговорить с родителями, придумать что-нибудь другое, бежать к бабушкиным друзьям, но мы обе понимали, что выбора особенно не было.
Либо я сбегаю, либо выхожу замуж и становлюсь четвертой мертвой супругой барона Артау. А не хотелось…
После того, что он сделал с Мирой, меня наоборот, остро тянуло остаться с ним наедине на часок. Но не для любви.
Я знаю, что маги жизни не могут убивать и калечить, что это чревато потерей дара, но… так хочется!
Видит Светлый, иногда так хочется!
Мой след растворился на просторах королевства Раденор. До совершеннолетия я не подам о себе никаких известий.
Еще несколько лет мне надо продержаться в тишине и спокойствии. Еще несколько лет.
Больные глубоко и спокойно дышали.
Я проверила пульс одному, второму, жилка под пальцами билась уверенно и ровно. Выживут оба.
И калекой ни один не останется.
Без ноги – да, но безногий и калека, это суть люди разные. Я-то знала, были те, кто получали увечья, а жить продолжали, как и раньше. Делали дело, любили своих родных и близких, считали, что им еще повезло – они живы. Надеюсь, и этот плотник окажется таким же.
* * *
Кошмар начался прямо с утра. На рассвете я обнаружила под дверью продрогшего и промерзшего мальчишку. Зубами он так стучал, что я сквозь сон услышала.
Малек безмозглый!
И все же…
Любит он этого Шаронера, любит. Видно же. Ведь мог бы пойти, да проспать где, ан нет! Судя по промерзлости, сидел всю ночь у моего дома, вокруг ходил, в окна
