сказку. И чуть ли сама не засыпая на каждом слове.
Мири. вот еще проблема.
Девочку она любит. А если сцепится с ее отцом?
Угадайте с трех попыток, кому будет в этой склоке хуже всех?
Впрочем, на моральные терзания у Лили времени не оставалось. Ибо прибыл королевский представитель.
***
Аделаида Вельс была собой довольна. А почему нет?
Даже очень.
Она, милая, очаровательная женщина (ладно, девушка, так приятнее). Включена в состав посольства, как фрейлина будущей принцессы. А то!
Вот выберет себе Его Высочество невесту — и она должна будет стать ей подругой, рассказывать о новой родине, новых подданных… да много чего.
На таких постах иные женщины годами держались.
Блистали при дворе, интриговали, заводили любовников…
О, придворная жизнь — это предел мечтаний. Для Адель так точно.
Но вот…
Жить при дворе…
Хорошо. Но дорого. Ее доход, увы, этого не позволит. Никак.
Алекс?
На него тоже не стоит рассчитывать. Кузен беднее храмовой крысы. Единственное его достоинство — в штанах. Ну и в уме.
А так…
Увы и еще раз увы. Сейчас она содержит его на деньги, полученные от Джеса. А сам Джес…
Это тоже проблема. И серьезная.
Адель не обманывалась насчет своего любовника.
Умный. Точнее неглупый. Неплохо ведет торговые дела, справляется с ролью королевского мальчика на побегушках. Но в отношениях с женщинами — увы. Уязвим и слаб на передок. Ее он любит, точнее говорит так. Но если ему кто предложит — не откажется. И даже не будет считать это изменой. Вроде как хлебушек жуешь каждый день, но булочек тоже хочется. И она пока для него такая булочка. А хлеб — его жена.
Ручки женщины сами собой сжались в кулачки.
Где справедливость!?
Почему такая прелесть, как Джерисон Иртон — молодой, богатый, красивый, неутомимый в постели — достается какой-то жирной корове?! А ей, такой умной, нежной, тонко чувствующей и вообще великолепной — старая развалина, которая пускала ветры все то время, которое не спала?!
Она заслуживает большего! Она уже говорила это Алексу. И не раз! Ему надо любой ценой, если это еще не произошло, убрать мерзавку-графиню. Если это произойдет — Джес женится на ней. Уж она не оплошает.
В чем-то мужчины ужасно предсказуемы. И ловятся на две вещи. Первая — беспомощность и нежность. Этакое трепетное создание с губками-бантиком. А что создание способно камни ворочать — это им в голову не приходит. И второе. Внимание к своим проблемам.
Покажи, что ты неравнодушна, похлопай ресницами расскажи про неоцененные глубины его души, про то как его не понимают в семье — и бери голыми руками. Это она умеет в совершенстве.
И сделает.
Надо бы написать ему письмо. Дипломатическая почта будет отправляться еще не раз. И осторожно, иносказаниями…
Алекс должен убрать негодяйку, которая занимает ее место!
Место графини Иртон!
***
— Ваше Величество?
Гардвейг оглянулся. Сводный братец стоял на пороге кабинета.
— А, Альт? Заходи, чего стоишь?
Альтрес Лорт не заставил себя упрашивать. Прошел в кабинет и попробовал поклониться, но тут же был остановлен гневным рыком:
— Ну ты еще на брюхе поползай! Не надоело?
— Раз я столько лет это проделываю — не надоело. — Альтрес, поняв, что молочный братец-король в отличном настроении, уселся в кресло без спроса. — Можно вина?
— Налей. И мне плесни.
— Тебе надо бы поменьше. Сам знаешь, докторусы…
— мне надо бы парочку повесить! Идиоты! Ходят вокруг, сю-сю-сю, ля-ля-ля, хоть бы один правду сказал! Болваны!
— Так тебе правду и говорят.
Его величество изволил фыркнуть.
— Ладно. Прости. Больше не буду.
Гардвейг кивнул.
— что хорошего?
— Наши гости уже в Тариме. То есть пара дней пути — и они тут.
— Милия уже с ног сбилась. Тряпки, ленты, наряды, побрякушки, балы, охота… ей-ей, лучше бы мы пару десятков кораблей построили!
— Гард, сам понимаешь…
— На пустой крючок рыбку не ловят. Альт, помнишь, как мы сбегали из летнего дворца, чтобы порыбачить?
Альт кивнул. И на миг позволил себе вспомнить. Двух мальчишек, которые выбираются из окна по плющу, мокрую траву под босыми ногами, темное еще небо, ощущения тяжести живого тела на крючке…
Один из мальчишек стал королем. Второй — графом. Но любили они друг друга по-прежнему. И никого ближе и дороже друг друга у них не было. У Гарда были хотя бы семья и дети, а Альтрес был одинок. Не та служба. А если уж честно — и внешность не та. И должность. Но роль королевского шута ему бы простили. А вот слишком маленький рост, легкий горб и хромоту…
Плевать, что это ему не мешает в бою. Плевать что он умен и молочный брат короля. В женских глазах все равно было любопытство. Или того хуже. Отвращение и брезгливость. И Альт не желал видеть это в своем доме изо дня в день.
Вот не желал — и все тут! Гард уговаривал его, предлагал найти невесту, но Альтрес уперся — и брат оставил его в покое. Семьей Альтреса стал Уэльстер. И жизнью тоже. Гардвейг это знал. И ценил брата. И любил.
— все я помню. Гард, давай летом сбежим в Леруа? Порыбачим, молодость вспомним?
— Нам бы пока с Ативерной договориться…
— Ативерна. — Альт мгновенно стал серьезным и сосредоточенным. — Что мы имеем. Принц побывал в Тариме, в его честь устроили бал, и он со свитой направляется сюда. Будет примерно дня через четыре.
— отлично. Что можешь про него сказать?
— Умный парень. В Тариме немного разговелся, но своих шлюх к нам не тащил.
— а в Тариме?
— подобрал к себе баронессу. Ночь провел, подарил безделушку, женщина осталась довольна. Говорит, хороший мужчина, без ‘особых вкусов’.
Гард кивнул.
— Хорошо. Хоть Анелька и дура, но дочь-таки…
Альт промолчал. Говорить, что именно эта дура уже успела натворить, он не собирался. Незачем Гарду такие радости. Вспылит, глупостей наделает….
Ни к чему.
— Слабости есть?
— Сложно сказать. Он далеко не дурак. Эдоард его натаскивал с детства. Из слабостей — у него кузен. Друг, приятель, почти брат. Джерисон, граф Иртон.
— А про этого что?
— Вроде тоже не дурак. Но слаб на баб. При нем есть шлюха. Он ее впихнул, как фрейлину принцессы, но все знают, что это его девка.
— главное, все шито-крыто, — ухмыльнулся Гардвейг, в свое время перебравший всех придворных дам.
— приличия он соблюдает. Но на этом его можно ловить. А Ричард ему доверяет…
— ты уже что-то придумал?
Альтрес кивнул.
— Да. Пару зимних месяцев я дам Анельке на женские хитрости. А если у нее ничего не получится — есть у меня идея.
— Изложи?…
Альтрес ухмыльнулся, глядя в глаза брата — и тихо заговорил. Мужчины готовили свой план.
Из Уэльстера Ричард должен был уехать уже женихом Анелии. И никак иначе.
***
Пожар в бардаке во время потопа?
Лиля так это и охарактеризовала бы. И даже хуже. Но материться графине было нельзя. Миранда тут же переймет ‘полезные’ словечки. И Лонс смотреть будет с укоризной.
Шевалье Авельс как-то быстро прижился в доме и стал кем-то вроде личного секретаря Лилиан Иртон. Запиши, прикажи, уточни, Лонс, как правильно то, это, пятое и десятое?
Лонс записывал, распоряжался, не отказывал в справке и мудро держал при себе свое мнение о странностях Лилиан Иртон. Что от него и требовалось.
Спустя пару дней Лиля поняла, зачем бизнесмены держат секретаря. В каких-то случаях Лоонс был просто незаменим.
Вот как сейчас.
Когда по Ирте поднялись два корабля — и на берег хлынула толпа народу.
То есть толпа — это Лиля погорячилась. Просто отвыкла она в своей глуши от массовок. А тут…
Хельке Лейтц с семьей. Черноволосые и черноглазые — жена? Дети? А, нет. Вроде бы он не женат…. Племянники? Но что здесь делает ювелир?
Али и Омар. Улыбающиеся. И Али вообще не хромает. Лиля — ты молодец! Ты все сделала правильно! И это в таких гнусных условиях! Гордись!
Рядом с ними какой-то седобородый старик с мелкой зверушкой на плече. И вторая такая же выглядывает из складок одежды. Где-то Лиля таких видела…. Кажется… Ладно! Потом!
И весьма важного вида вельможа, который вежливо кланяется.
— Ваше сиятельство, позвольте представиться. Я шевалье Ганц Тримейн, полномочный представитель Его Величества Эдоарда Восьмого. Мэр Альтвера, барон Торий Авермаль, сказал, что вы нуждались в моем визите?
О том, что его послал король, шевалье решил пока умолчать. Зачем давать кому-то лишнюю информацию?
Лиля улыбнулась. Склонила голову в легком поклоне и чуть похвалила себя. Не зря все эти дни тренировалась на Лонсе. Поклон неглубокий, точнее наклонение головы, но все же чуть глубже, чем Лонсу, как-никак королевский представитель.
— я рада видеть вас в замке Иртон, шевалье. Надеюсь, ваше путешествие было благополучным?
— Я проделал долгий путь. И был бы рад небольшому отдыху.
— Шевалье Авельс? Прошу вас…
Лиля бросила взгляд на Лонса. Тот все понял правильно и слегка поклонился. Почти как равный — равному.
— Шевалье Лонс Авельс, с вашего позволения. Разрешите проводить вас в замок? У нас, конечно, не слишком уютно, но мы сможем найти для вас покои.
— не слишком уютно? Почему вдруг? Это родовое поместье графов Иртон…
— Да, но сам граф появлялся здесь раз в три-четыре месяца. Зато назначил вороватого управляющего…
Дальнейшего диалога Лиля уже не слушала. Но в Лонсе была уверена. Сейчас он распишет жизнь в Иртоне самыми черными красками, хоть гуталин производи. Еще и Эмме шепнет, что надо говорить. И будет прав. Перед всякими чиновниками лучше прибедняться. Однозначно.
А сама она повернулась к Али. Раскланялась, как положено. Сами же научили. Руки к груди, почтительный поклон, глаза смотрят в землю — знак доверия.
— да будут легки ваши ноги, быстры ваши кони, прекрасны ваши жены. Что привело вас в мой скромный дом, друзья?
Али улыбался. Белые зубы блестели в темной бороде. И Омар не отставал от него.
— Пусть ваш свет, госпожа, как и раньше озаряет все вокруг, а там, куда ступит ваша нога, распускаются белые розы. Мы прибыли сюда волей судьбы, несомненно доброй и благоволящей нам….
Определенно у Али опыта было больше. Лиля в его словесных наворотах запуталась минуты через три. Али заметил это, оборвал речь и улыбнулся.
— рад видеть вас, графиня. Посмотрите — я не хромаю.
— я радостью осмотрю вашу ногу. Надо же прощупать ровно ли срослась кость, — улыбнулась Лиля. — Хотя и так не сомневаюсь. — Вы пьете молоко?
— с недавних пор я только его и пью. Увы, вино с ним идет не очень хорошо…
Лиля усмехнулась. Не очень хорошо? Это еще мягко сказано. Она помнила, как однажды выпила дома кружку парного молока, а потом отправилась на вечеринку. Где и выпила рюмку вина.
Она заблевала — всё. Ее рвало всю ночь. И часть утра. С тех пор…
— но я
