признательным взглядом.
— благодарю вас, лэйр Ганц. Знаете, я так давно не слышала этих слов…
Что можно было сказать на это?
— Ваше сиятельство, не грустите. Я обещаю — мы со всем справимся.
— Конечно, справимся. Но сколько будет убитых, раненных…
— У них такая работа — защищать вас. Они должны быть счастливы сложить за вас головы…
Глаза графини были печальны.
— Столько смертей, лэйр Ганц. Начиная с моего ребенка… Сколько еще должно умереть?
— Работа мужчин — сражаться. Работа женщин — ждать их и лечить…
— И я жду своего мужа, — вздохнула Лилиан. Благонравие в ее голосе можно было на хлеб намазывать. — И волнуюсь… ведь за мной еще и Миранда… не дай Альдонай с ней что-то случится.
Ганц невольно подумал, что здесь, на стене, не его место. А место графа Иртон. Уехал с посольством
И все равно ему, как тут жена…
А у нее управляющий-вор, сговорившийся с пиратами. И замок на плечах. Лиля словно прочитала его мысли.
— Все на стене в порядке, шевалье?
— Все хорошо.
— тогда я пойду. Надо приготовить все для раненных.
— Ваше сиятельство, а откуда вы знаете лекарское дело?
Графиня пожала полными плечами.
— А я его и не знаю. Я начала учиться после того, как потеряла ребенка. Да, что-то я уже понимаю, но в основном — всем занимается Тахирджиан, а я просто присутствую, чтобы его слушались. Отдаю его распоряжения.
— Вы ему так доверяете, ваше сиятельство?
— А мне есть кому доверять, лэйр Ганц? Тут очередь из докторусов ко мне на работу? Единственный был — додумался выкидыш кровопусканием лечить…
— Ваше сиятельство, а….
Лиля сдвинула брови.
— Лэйр Ганц, мне странно, что приходится объяснять такие вещи мужчине. Тем более вам. Но я все-таки скажу. Когда женщина теряет ребенка — она теряет и много крови. И выпускать еще… четверть часть крови человек потеряет — и его уже не вернешь. Он умрет. Как вы думаете, кем надо быть, чтобы так поступить?
Шевалье искренне задумался. А действительно… при кровотечении — еще кровь выпускать? Чем надо было думать?
Надо бы этого докторуса, при возвращении…
Лилиан Иртон всхлипнула. Отвлекшись, лэйр Ганц не видел, что она со всей дури ущипнула себя за руку, так, чтобы слезы появились.
— простите, шевалье. Мне до сих пор не хочется об этом вспоминать… простите…
Графиня развернулась — и ушла, сгорбившись. Шевалье почувствовал себя скотиной. Ну вот. Нашел о чем вспомнить. Расстроил женщину. А ей ведь и так нелегко приходится. Столько свалилось,… а она старается еще заменить мать своей падчерице, беспокоится…
Родная мать столько для детей не сделает. Единственное, что удивляло шевалье — это обучение Миранды Кэтрин с детьми простонародья. Вирмане, сын священника…
Хотя графиня пояснила свою позицию четко.
Пусть ребенок привыкает быть первым, учится командовать, управлять, распоряжаться, да и стыдно ей будет быть ниже каких-то холопов… пусть учится.
Ганц мог бы возразить, но не стал. Было в этом и что-то верное. Уж учиться ребенок точно стал лучше. Да и сама графиня частенько присутствовала на уроках. При ней-то ничего не случится.
Он посмотрел в ночь.
Надо пережить эти сутки. Потом все должно проясниться. Или с пиратами разберутся — или пираты разберутся с вирманами. На выбор.
Если первое, во что Ганц верил больше — начнется его работа.
Если второе — скорее всего они тут и полягут. Что печально.
А он и не ожидал закончить свою жизнь в кровати.
***
Лиля вздохнула. Так, проветрилась, вздохнула, лапши навешала… вроде получилось. Хотя и пришлось экспромтом. Ничего. Сойдет для первого раза. Потом еще добавим.
Лиля сильно подозревала, что завтра привезут раненых. И много.
С одной стороны работорговцы. С другой — морские волки и своего рода регулярная армия. Плюс неожиданность — если она будет на их стороне.
Но дааже если и не будет — в своих людей Лиля верила. С ситуацией они справятся.
Вопрос в количестве жертв.
В любом случае ей придется работать. По специальности. И скрыть такое не получится. Это не единичный случай с крестьянским мальчишкой или Али, здесь ничего уже не скроешь.
Но не бросать же людей без помощи?
В случае с командой Эрика она не вмешивалась — там все было сделано до нее. Плохо, но сделано. Сейчас придется много работать. И если она сможет прикрыться хоть как-то и кем-то, например, Тахиром…
Сплетни все равно пойдут.
Ладно! Потом разберемся. Вряд ли она сможет сделать больше…
А теперь обратно.
Тахира она гоняла до рассвета, заставляя отрабатывать швы на подушке. Ну да ладно.
Лучше заплатить усталостью, чем человеческими жизнями.
Раны шили и здесь. Но непрофессионально. А вот подход грамотного хирурга — это была новинка. И Лиля предвидела расспросы.
Но это потом, все потом…
Потому что к обеду начали поступать первые раненные.
И началась работа.
****
Лиля ощущала себя, как в травмпункте на практике.
Ей было страшно, но надо было работать. В основном — диагностировать и шить. Перевязывать. Промывать и очищать раны.
Кое-что уже сделал Джейми. Но большая часть легла на плечи Тахира и Лили.
Лиля успела расспросить Эрика, когда проверяла его ногу, на предмет недочетов. Но Джейми можно было похвалить. Рана была умело обработана, вычищена и перевязана.
Так что вирманин вовсю зубоскалил и кажется, даже пытался улыбаться графине. Но куда там.
На работе — Лилиан Иртон была медиком. Эрик — пациентом. Она могла расспросить про анализы и анамнез. Могла заговорить зубы и вполне профессионально. Но раз больной сам с этим справляется — зачем напрягаться?
Работорговцы были застигнуты врасплох. И серьезного сопротивления не было. Так, ножевые ранения, пара сабельных… работы было много, но работа стандартная. Неприятно было пару раз — когда Лиля увидела племянника Хельке — с распоротым боком. Там пришлось влить в мальчишку стакан самогонки, продезинфицировать ей же несколько волосков — и шить, мечтая о кетгуте. Вот зимой будем резать скотину — озаботимся. А пока — по старинке.
Прощупать ребра на предмет повреждений, зашить рану и наложить тугую повязку. Ничего, справимся. И не такое видели — это не проникающее в живот, при котором пришлось удалять селезенку. Справедливости ради, Лиля не ассистировала, только присутствовала и училась.
Тахир то ассистировал, то шил сам.
Пациенты шли потоком.
Как оперируют врачи?
Лиля смотрела на человека, а тихий голосок внутри отмечал, холодно и расчетливо.
Колото-резаная рана плеча. Сухожилия не повреждены, нарушена мышечная ткань. Возможна ограниченная потеря трудоспособности.
Обследовать на наличие посторонних предметов и грязи.
Промыть рану.
Очистить края.
Наложить повязку.
Резаная рана — на бедре.
Обследовать на наличие посторонних предметов и грязи.
Промыть рану.
Очистить края.
Наложить повязку.
Каких-то посторонних эмоций не было. Не люди. Просто — существа. Существа, на которых есть повреждения. И ее дело, как врача, единственного грамотного хирурга на весь мир, разобраться с повреждениями.
Она сможет.
Она справится.
Колотые ранения. Резаные ранения. Рваные — самые противные. И все слилось в один поток.
Усадить пациента или уложить. Дать стакан или два самогонки для анестезии.
Снять наложенную Джейми повязку, проверить рану, промыть, очистить, зашить. Наложить повязку с медом — и следующий на очереди.
И швы, швы, швы… узловой, матрасный, скорняжный, многорядный, Стручкова, Холстеда, Джиллиса… до косметических дело просто не доходило. Сначала бы всех обработать… Лиля отлично понимала — на ранних стадиях она поборется с инфекцией, но начнись что серьезнее… правда что ли попробовать пенициллин по старинке — рану плесенью замазывать?
Так ведь не панацея. Все равно половина перемрет.
Девушка взвыть была готова. Но толку с того? Скули, не скули, никто кроме тебя это не сделает.
Кое-кому Джейми вообще стянул рану наспех, лишь бы кровь остановить — и теперь требовалось сочно снимать самоделки и работать уже профессионально.
Лиля забыла обо всем.
Ей плевать было на Лейса, Эрика, Ганца Тримейна… да пропади все пропадом!
Сейчас важен был только один конкретный человек. Который был ее пациентом. И рана.
Каждая рана была ее личным врагом. И ее надо было ликвидировать. Быстро и качественно.
Когда есть хирургический стол — это хорошо. Он есть. Нужной высоты. Но — один. И две лавки. Широких, удобных, но низковатых.
Стол пришлось отдать Тахиру, как наименее опытному. Сама Лиля способна была работать хоть бы и вниз головой. Но кто сказал, что это — удобно?
Лиля давно уже плюнула на субординацию и пристраивалась так, как было удобно. На коленях — так на коленях. Понадобится — на брюхе поползем.
Волосы были туго затянуты в косу и убраны под платок. По лицу градом катился пот, хотя окна в импровизированной операционной были открыты настежь. Рядом так же каторжно трудился Тахир. Джейми тоже не остался в стороне. И приходилось еще и для них искать время. Смотреть, чтобы ‘стажеры’ не налажали.
Несколько женщин трудились на подхвате, но много ли им доверишь? Привести-увести пациента, получше его устроить, поддержать, налить ‘наркоз’. Выдернуть несколько волосков и пациента и прополоскать в спирте. Или там же — шелковую нить и вдеть в иголку. И опять в спирт.
Подать пинцет… ваты тут не было, но корпию Лиля ввела без особых размышлений.
Прокипятили несколько раз старую льняную ветошь — и сидели, щипали на нитки. Лиля за это посадила всех детей — и те не спорили. Все понимали — там их родители. И мало ли кому… да, спать не пришлось.
К вечеру женщина просто валилась с ног от усталости. И даже не поверила, что поток пациентов стихает.
Обработала последнего, уселась прямо на пол, вытерла пот со лба и выдохнула.
— Твою ж…
Последующую речь графини история не сохранила. Но упоминала она явно не птичек и пчелок. Сил не было. Ни вздохнуть, ни охнуть, ни чихнуть, ни сдохнуть. Сил не просто не было. Они в минус ушли.
Рядом так же обессиленно упали Тахир и Джейми. И это при том, что работорговцев графине никто на прием не тащил — ими занимался Ганц Тримейн.
Справедливости ради — Лиля и сама бы заниматься ими не стала. Сейчас ей важнее были ее люди. Завтра можно будет и с торговцами человеческой кровью разобраться… Но — завтра. А сегодня…
Она посмотрела на Тахира, на Джейми… паренек вообще был белее мела. На узком лице с высокими скулами только глаза и выделялись. Большие, яркие, чистые…
— Тахир-джан, Джейми… вам, наверное, лучше спать пойти?
Тахир кивнул. Поднялся, протянул ей руку…
— Ваше сиятельство…
Кажется в ‘операционной’ был кто-то еще. Лиля на это внимания не обратила. Опираясь (не слишком сильно, а то еще Тахир упадет…) на предложенную руку, встала на колени, а потом и на ноги. Голова чуть закружилась. Ну и пусть! Переживем!
— Жить будем.
— Будете, ваше сиятельство. Вы разрешите вас проводить?
Лиля помотала головой, как боевая лошадь.
— Нет.
Нашла слегка косыми глазами присутствующих помощниц и с трудом припомнила имя.
— Мэри, мне нужно ледяной воды — умыться. И узнай, где там лэйр Ганц — поговорить бы…
Служанка закивала и словно улетучилась.
Лиля потерла руками лоб.
