Я не феминистка, но и кланяться этому козлу не стану!
— В-велик-кий царь! Я — Г-герак-кл!
Царь посмотрел на него, как на блоху на одеяле.
— Ну и чего тебе здесь надо? Чего приперся?
Геракл молчал. Несколько минут до царя просто доходило, кто такой Геракл, потом он кивнул.
— А, помню… Ребенок Ампиона и моей тетушки?
Эмрипей кивнул головой.
— Хорошо. Зачем пожаловал?
— Служ-жит-ть т-тебе, в-велик-кий царь!
Когда мы болтали, Геракл почти не заикался. Он объяснил, что это от скромности. Смущается, бедный. Особенно с незнакомыми людьми. Потом, когда он лучше узнает человека, заикание проходит. Но Эмрипей не знал этого и смотрел на него, как на убогого. И, между нами, был недалек от истины. С другой стороны, хоть и убогий, но не сволочь. А взять ту же Орланду? И дура, и стерва, и сволочуга редкостная… будет, если поумнеет.
— Отлично. Вот и послужи мне. Добудь мне мешок перьев стимфалидских чаек, — приказал он. — Мне стрелы нужны, чтобы всякую кольчугу насквозь пробивали.
— Слушаюсь, в-велик-кий царь, — кивнул Геракл.
— Минуточку, — встряла я. — Какого размера мешок? Или сколько перьев нужно? Тысяча? Две?
Эмрипей только теперь заметил меня. И намертво прилип глазами. Я все-таки не самое страшное пугало в этом мире. И даже посимпатичнее той выдры, которую приговорили за измену.
— А это кто с тобой?
Глазами царь успел раздеть меня и даже затащить в постель, но обращался он по-прежнему к Гераклу. Я ответила сама за себя.
— А я его подруга. Как узнала, что мой парень идет на службу к царю, так в него и вцепилась. И уговорила Герочку, чтобы нам вместе идти. Если уж умирать у вас на службе, так вместе все легче.
— Пятьсот перьев стимфалийских чаек, — распорядился Эмрипей. — Сроком я вас не ограничиваю. А вы не хотите остаться и подождать вашего друга? — это он уже ко мне.
Глаза у него были такими, что я поняла — если тут оставаться, то только в башне с металлической дверью и за семью кодовыми замками. Иначе моя добродетель пострадает неминуемо. Да и кодовые замки не помеха. Лучше сразу требовать бронированную камеру и гранатомет.
— Простите, Великий царь, — я сделала реверанс, а Эмрипей выложил глаза мне на грудь, — но я обещала Гераклу, что не оставлю его в трудах на славу Вашего Величества.
Эмрипей скривился, но возразить было нечего. Хотя он и попытался.
— А вы не будете мешать моему слуге? Мне кажется, забота о вас может отвлечь его от служения мне! В то же время, если вы будете в моем дворце, в безопасности, ему будет проще и спокойнее. Да и мое поручение он постарается выполнить побыстрее. Приятно вернуться к такой красавице!
А то как же. И у тебя, козла, будет время на дегустацию! Облезнешь!
— Великий царь, — я потупила глазки, — Я никогда и никому не буду обузой! Я вполне могу позаботиться о себе! Да и каково мне будет сидеть здесь, за стенами дворца, в тепле, зная, что мой любимый где-то там на всех семи ветрах, мерзнет, недоедает, ноги промочил… — патетическая речь перешла в ультразвуковые завывания. Эмрипей поморщился. Крыть было нечем. Разве что только приказать, но в таком случае я бы рванулась на базар к кузнецу за поясом верности. А может, и не рванулась бы. Отомстила бы мужу! Хотя… Эмрипей был далеко не Ленька ди Каприо. Ни на мордочку, ни на фигуру. Больше всего он был похож на прибитого перестройкой интеллигента. Темные волосы, темные глаза, невыразительное лицо. Самая выдающаяся часть организма — длинный нос. Да и лысинка намечается. От короны, что ли? Тушка тоже не ахти. Чуть повыше меня — и никаких мускулов. А я, грешна, люблю, чтобы мужчина был повыше меня и пошире в плечах. Почему? Инстинкты требуют! Я мысленно облизнулась, вспоминая мужа. Уж Ники-то был мечтой «Плейбоя». Журнала, если кто не понял. А Эмрипей был решительно не в моем вкусе. Вот. И пусть даже муж мне изменил! Если я решусь отомстить ему с кем-нибудь, то пусть хоть кандидатура будет достойная. А то мне однажды преподавательница с нашей кафедры жаловалась. «Представляешь, Вэл, муж со мной развелся! Я ему изменила, а он развелся! И главное — из-за чего! Сказал, что не может жить с женщиной с таким плохим вкусом! Но дело-то по пьянке было! Мне бы и Страшила Шварценеггером показался!» Скажу сразу и честно — мужа можно было понять. Объект измены работал на нашей кафедре, был невысок, подлысоват, кудряв под барашка, обладал небольшим животиком и минус тремя на каждом глазу. Плюс еще табачный запах (курим только беломор) и вечно неглаженные брюки. И вечное донжуанство. Я-то этого козла быстро отучила от приставаний. Просто попросила мужа зайти за мной на кафедру. Ники пришел, смерил «Казанову» взглядом, поцеловал мне руку и увел. Больше меня никто не беспокоил.
— Хорошо, — завывания требовалось прервать елико возможно скорее. — Вы должны принести мне пятьсот перьев стимфалийских чаек. Лошадей возьмете на конюшне. Как доехать знаете? До бухты Стимфалл?
— Знаем, — отозвалась я. Карту мира двенадцати дев мне тоже дали эльфы. — Разрешите отправляться, светлый царь?
— Великий царь, — поправил Эмрипей.
— Хорошо, Разрешите отправляться, великий царь, — поправилась я. Терпения у меня бы хватило на трех мадагаскарских черепах.
— Разрешаю. Идите. Стража!!!
В зал опять влетели стражники. И в нас нацелились два остро отточенных копья.
— Эй, убери свою палку от моей задницы! — возмутилась я. — Не то я сейчас сама покажу тебе, куда ее вставить! На твоем товарище!
Копье мгновенно исчезло. Я ухмыльнулась. Так-то. Царь смотрел на меня с веселым удивлением. Я поняла, что пора исправлять ситуацию, пока ее не перепутали с проституцией.
— Простите, великий царь, но когда мне угрожают, я становлюсь весьма несдержанна на язык.
Эмрипей только махнул рукой.
— Идите. Ларк, проводи их до конюшни и прикажи выдать двух лошадей.
— До встречи, великий царь, — попрощались мы с Гераклом.
И отправились на конюшню. Там на нас набросился старик-конюх.
— Коней, — согласилась я. — Двоих. Оседланных.
— Всем надо, — проворчал старик. — Скажите спасибо и за этих. А седлать сами будете.
С этими словами он вывел нас к стойлам с двумя… Я даже не знаю, как назвать этих несчастных животных. Это были уже не лошади. Это были две заготовки для конской колбасы. Больше они ни на что не годились. Я никогда не решилась бы даже оседлать какую-нибудь из них, опасаясь, что кляча рухнет под моей тяжестью.
— Да ты что, издеваешься над нами… — медленно начал Геракл.
Я тут же наступила ему на ногу, чтобы заткнулся. Пусть помолчит. Ежу понятно, что так со стариканом не справиться. Он уже давно привык к пререканиям.
— Это великолепные кони, — пропела я медовым голоском. Геракл и старик уставились на меня одинаково круглыми глазами. Даже вопрос был один и тот же — на двоих — не сошла ли я с ума? Не сошла. Но и бороться с бюрократами давно научилась. — Перед отъездом великий царь желал дать нам последние напутствия, так он тоже разделит мое восхищение этими прекрасными животными.
Старик сверкнул на меня глазами, но, увы! Я была невозмутима и непрошибаема.
— Я сам оседлаю коней, — проскрипел старик. — Подождите снаружи.
Да нет вопросов. Я очаровательно улыбнулась старой сволочи и вышла, подхватив под ручку Геракла. А как иначе с этими мерзавцами? Если начнешь скандалить, они только крепче вцепятся в тебя. Но начальства они боятся, как огня. Естественно, наши новые кони были гораздо крепче и лучше тех двоих кляч.
— Куда мы отправимся? — спросил Геракл, когда мы выехали из города, и я развернула карту.
— Вот блин! Этот козел дал нам чертовски неудобное направление! — выругалась я.
И у меня были все причины для ругательств. Эмрипей послал нас как раз в противоположном направлении от нужного мне сада с яблоками. И что теперь делать? А вот что.
— Значит так. Поехали пока к твоим чайкам. Надергаем у них перьев, а когда приедем обратно, попробуем получить новое задание где-нибудь поблизости от нужного мне сада. О’кей?
— Хоккей, — бодро согласился Геракл.
И мы поехали.
Глава 13
Ездить на лошади — это очень сложно. Поверьте, за три дня езды я не раз посылала чертову скотину к лешему и исчерпала весь свой запас русского мата. Начнем с того, что о лошади надо заботиться. Кормить, поить, чесать, растирать, беречь. И скорость у лошади далеко не автомобильная. Мне бы сюда хоть самый завалящий запорожец. Но чего не было, того не было. Зато говорить можно было спокойно. И я, ошалев от безделья, принялась доставать Геракла вопросами.
— Слушай, а почему Репей сказал, что ты — ребенок его тетушки?
Геракл покраснел, как помидор-рекордсмен.
— Ну, тут… в общем… понимаешь….. короче говоря…
— Начни сначала, — мягко посоветовала я. — Кто такой Ампион и с чем его едят?
— Его ни с чем не едят! Это мой отец!
— Не едят, говоришь? А вот один мой знакомый дракон с удовольствием ел людей, запивая отличным вином, — протянула я. — А какое отношение к тебе имеет тетушка Репея?
— Эмрипея.
— Хорошо, пусть Эм-Репея, но все-таки?
— Она моя мама.
— Так, уже хорошо. А как получилось, что получился ты? Для этого нужен достаточно близкий контакт, правда? Чем знаменит твой отец?
— Смазливой мордашкой, — отозвался Геракл. — А матушка моя, хоть и горько о ней этакое говорить, далека была от мыслей о государственных интересах. Приглянулся ей смазливый юнец, который ее спальню охранял, чтобы снаружи враги не подкрались…
— А потом стал еще и изнутри проверять, особенно под одеялом и простынями, — протянула я. — Да ладно, не тушуйся, дело-то житейское.
— Если бы еще мой дедушка-король так к этому относился, — фыркнул Геракл. — Он как-то решил пожелать доченьке спокойной ночи ну и угодил в самый разгар проверки. По счастью, здоровье у дедули было преотменным, так что воин из окна вылетел ласточкой, там себе и шею свернул. А маменьку мою, как оказалось на четвертом месяце, дедуля поскорее выдал замуж за Вирана. То есть сперва он попытался объявить меня своим наследником, которого дочурка принесла от бога, а мою мамочку при мне правительницей, но тут младший сын подключился.
— А сколько деток было у твоего дедушки?
— Да двое. Моя мамуля и отец Эмрипея. Но по потомству ты сама можешь судить, кто более достоин править,
