и в медные трубы, и к черту в зубы. Такая не предаст и не подведет. Но — увы! Тина с самого начала встала по другую сторону баррикады. Убить за это дочурку мало!!!
— Орланда хочет с тобой попрощаться, — сообщил верховный вэари.
— А не пошла бы она? — нагло предложил Ник. — Туда и без прощаний.
— Я тебя очень прошу, — нахмурился верховный вэари. — И постарайся объяснить ей, что любишь жену. Или тебе хочется, чтобы она увязалась за тобой? Готов поспорить, что Орланда может тебя выследить в любой точке любого мира. Материала у нее хватит.
Ник нахмурился, но кивнул.
— Хорошо. Она придет?
— Разумеется. Я позову ее сюда и открою для тебя портал. Иди куда глаза глядят.
— Вот спасибо, вот разодолжили, — это Ник произнес совсем тихо. Можно хамить, но зарываться не стоит. Жизнь — она всяко дороже.
Верховный вэари начертил пальцами в воздухе сложную фигуру и растаял, а через десять секунд на его месте появилась растрепанная и очень грустная Орланда ан-Криталь. И печально посмотрела на Ника.
— Ты уходишь?
— Как видишь.
На языке у волшебника крутилось множество очень содержательных ответов, включающих полную информацию о его местопребывании и о том, куда стоило бы отправиться Орланде, но Ник счел за лучшее пока помолчать. Пусть она сперва сама напросится. Но Орланда не торопилась услышать о себе правду.
— Ник… — начала она, — Я хотела… то есть… мне нужно… понимаешь…
Она несколько минут молчала, набираясь храбрости, а потом резко подняла глаза.
— Я хотела узнать — что со мной не так!?
Ник захлопал глазами.
— Не понял?
— А что тут непонятного?! Что со мной не так!? Я красива, я знаю это.
«Это если кому нравятся скелеты. А я не собака, чтобы кости облизывать», — подумал Ник, но вслух этого говорить не стал. В конце-то-концов, в мире Вэл и такие считались красивыми.
«Ну-ну, умна, скромна, мила, мала старуха Шапокляк была…»
— … я волшебница, я, хотя это и второстепенно, дочь верховного вэари. И я безумно, что уж теперь скрывать, люблю тебя. Этого было бы достаточно для любого вэари. А ты всю жизнь старался держаться от меня подальше. Почему?
Ник пожал плечами. Хамить в ответ на такое было просто подлостью. А объяснять? Не поймет. Но попытаться можно. Пусть она подумает и оставит его в покое. Хоть на несколько дней!!!
— Орланда, — медленно начал он, тщательно подбирая слова. — Я с тобой полностью согласен. Ты красивая, умная, ты волшебница из хорошего рода. Но в главном ты ошибаешься. То, что ты называешь любовью, это совершенно другое чувство.
Нет! Сделай одолжение, не перебивай, — остановил он волшебницу, видя, что та открыла рот. Орланда послушалась, и он продолжил. — Просто мы по-разному понимаем любовь. Скажи, ты хотела, чтобы я был рядом с тобой, хотела признаний в вечной любви и детей. Так?
— Ну… да. А разве…
— Подожди. Я еще не закончил объяснять. Вот, посмотри!
В руках Ника материализовался большой букет из нераспустившихся белых роз.
— Возьми, — Ник осторожно отделил от букета одну розу. Цветок тут же распустился, наполняя комнату восхитительным ароматом. — Это доверие. — Он точно так же передал второй цветок. — Это восхищение. — Третий. — Это понимание. Уважение. Искренность. Дружба. Тепло. Взаимовыручка. Прощение. Нежность. Страсть. Уверенность. Любовь. Глупость. Злость. Мстительность. Эгоизм. Недоверие. Надменность. — С каждым словом Ник вручал Орланде по розе, пока в руках у женщины не оказался весь букет. — Теперь понятно?
— Нет.
Такого ответа Ник и ожидал.
— Все просто, Орланда. Это то, что мы вручаем другому человеку, когда любим. Понимаешь? Мы вручаем все, что у нас есть, все хорошее и плохое, светлые и темные стороны своей души в руки другого человека. А он может либо принять, либо оттолкнуть этот дар. Или принять, но ничего не дать взамен. Тогда нам будет очень больно. Очень. Знаешь, Вэл была совсем малышкой, когда я с ней познакомился. Она просто очаровала меня своей живостью. Из нее ключом била энергия, любовь к миру, к людям, к жизни, как таковой. Она и сейчас такая. Ты помнишь, как она отреагировала на известие обо мне?
— Пообещала поотрывать головы и мне и отцу.
«И правильно сделала. Может, это было пророчество?»
— Она поступила так, потому что вы подняли на меня руку. Вэл далеко не дура. Она понимала, что вы просто раздавите ее, но все-таки пришла. И это страшнее всего.
— Почему?
— Если бы она вела себя по-другому.… Если бы попыталась договориться мирно. Дай мне розы.
Орланда послушно протянула Нику букет. Волшебник взял его, бросил на пол и поджег. Розы вспыхнули и сгорели ярким пламенем. Через две секунды от них не осталось и пепла.
— Я принял все, что Вэл отдала мне. А она отдала все, что я перечислил тебе. Любовь как жизнь. Вот такая она была. Я был очарован. Я взял предложенное — и сжег. Я ничего не дал ей взамен. Я не доверял ей. Я отнесся к ней, как к домашней зверушке. Не доверился в ответ. А ведь мог бы все рассказать и доказать. Мог сам провести ее через изменение. На это нет запретов. Мог стать ее наставником. И мы были бы связаны крепче, чем стальным тросом. Я так не поступил. Вэл выразилась достаточно ясно. Она считает мой поступок предательством. И секс с тобой — это просто причина для разрыва. В душе она простила бы меня за эту связь, но не простит такого отношения к своим чувствам. Она слишком горда для того, чтобы съесть обиду.
— И ты все равно отправляешься ее искать?
— Разумеется. Я люблю ее и надеюсь, всегда буду надеяться получить прощение. Может быть, она даст мне второй шанс? Я знаю, что чудес не бывает, но Вэл благородна по сути своей. А еще ей дано великое качество.
— Какое же? — в голосе блондинки прослеживались ненависть и ревность, но Ник не обратил на них внимания.
— Умение прощать. Она всегда может понять собеседника. Что бы им не двигало. А если можешь понять, поставить себе на место другого человека, то злиться уже не получится. На это я и надеюсь. На ее понимание.
— Даже так?
— Да. И в этом разница между вами. Она может понять, но и сама ждет взамен такого же отношения. Понимания и приятия всех своих сторон. Плохих и хороших. Вэл отдала мне все, что у нее есть. Тело, разум и душу. А ты хотела получить меня. Получить, даже не понимая, что взамен тоже что-то отдают. Доверие за доверие. Уважение за уважение. Тепло за тепло. А иначе просто жить не получится. Я взял у нее бриллиант и отдал стекляшку. А ты хотела просто взять — и украсить себя. Это не любовь, Орланда. Это обладание. А любовь ты не знаешь. И не узнаешь, даже если она усядется тебе на голову, и будет долго орать в ухо. Извини. И — прощай.
Ник начертил двумя пальцами знак, открывающий портал, вошел в него — и исчез.
Орланда несколько секунд стояла неподвижно. Потом вдруг очнулась — и по дворцу верховного вэари пронесся безумный крик раненной в самое сердце женщины.
* * *
Некромант сидел в лаборатории. Уже сутки он пытался нащупать хотя бы малейший след Арэсти Эрнальта или его спутницы, обследовал место, где они побывали, в сотый раз рассматривал поляну цветов, но следов пребывания людей не находил. И магических колебаний тоже не было. Некромант не считал себя самым великим магом во вселенной, но в этом мире он таковым и являлся. И все же ничего не мог найти.
Зеркальная стена мягко засветилась. Тем самым золотистым светом. И в ней снова появилась та самая женщина. Тина-ви-элль. Только на этот раз она ничего не делала. Лежала прямо в воздухе, в роскошном голубом платье с серебряной вышивкой и забавлялась странной игрушкой. Вокруг ее правой ладони летал шарик. Она подбрасывала его вверх, вниз, вправо и влево, а шарик все равно возвращался к ее ладони.
— Госпожа, канал связи открыт, — доложил чей-то голос.
Женщина небрежно повела левой рукой. На пальцах и запястье полыхнули огнем камни, за каждый из которых можно было купить половину королевства и еще пара провинций на сдачу останется.
— Можешь удалиться.
— Слушаюсь, госпожа.
Тина-ви-элль перевела внимательный и умный, нечеловечески умный взгляд на некроманта. И правителю вдруг показалось, что из ее глубоких зеленых глаз смотрит на мир ужасно старое и мудрое существо, для которого и сам он, и все его предки — просто мошки-однодневки. Хотя Некромант исчислял свой возраст уже не веками, но тысячелетиями, из зеленых провалов выглядывало такое, что… он почувствовал страх! Страх — и желание оказаться за тридевять земель от этой страшной женщины.
Лучше не связываться с этим существом. Тот, кто знает, что такое истинная боль, истинная ненависть, истинное страдание, может сделать так, что и другие испытают это на себе.
Что-то сместилось в ее лице. Тень легла иначе или свет? Но скулы резко очертились, кожа побелела, губы и глаза стали больше и ярче, нос изогнулся, а по чистому белому лбу пролегла глубокая вертикальная морщина. Даже скорее черта, делящая лоб на две части. Волосы женщины всколыхнулись, развернулись громадной черной косой в желтых пятнах — и улеглись длинной петлей рядом с диваном. Кожа блестела серебром, покрытая едва заметной мелкой чешуей. Это уже не была прекрасная женщина из зеркала. Перед Некромантом лежало чужое и опасное создание. Чуждое и ему и его миру. Да и многим другим мирам. По коже побежали черные и желтые полосы — и Некромант содрогнулся. Он узнал это создание.
Тина-ви-элль была листэрр. Точнее, одна из листэрр. Не совсем народ, не совсем вэари, тем не менее, один листэрр мог уничтожить до пятидесяти вэари, прежде чем его убьют. История вэари знала такие случаи. Один раз погибло пятьдесят два вэари, другой раз — тридцать шесть. После этого все поняли, что с листэрр лучше не связываться. Говорили, что листэрр — это дети одного из богов. Змеебога. Среди вэари бытовала легенда, что однажды змеебог оплодотворил гигантскую анаконду. И та отложила шестнадцать яиц, из которых и вылупились листэрр. И расселились по мирам. Себе они выбрали один мир — и всегда возвращались туда. Они были подобны вэари. Так же долго жили, так же путешествовали, так же владели магией. Но были гораздо сильнее. И — безжалостней. Про листэрр ходили страшные слухи — и
