прохожими. Самый обычный человек в плаще серого сукна и широкополой шляпе. Вот только что зубы оттереть от краски на улице не получится, ну это в комнате.
Пройдя два квартала до гостиницы «Зеленый заяц», он вошел внутрь и поднялся в свой номер. Сидящая там девушка встретила его вопросительным взглядом.
— Ранил, — отчитался парень.
— Отлично! Теперь подождать пару дней — и домой. Как раз наше судно отплывет…
— А может, пораньше?
— Ни к чему. Болты остались?
— Да. Я его первым свалил…
— Свалил?
— Поцарапал. Бок, наверное.
Девушка кивнула. Вот что умела Рада, то умела. А именно — готовить яды и противоядия. К этому у нее просто был талант, который и отметил Ибрагим. И царевна распорядилась учить ее как следует. За что девушка век была благодарна.
Ну, тут так вот… у кого к чему дар имеется. Рада была той еще авантюристкой, и выйти замуж и потом тоскливо доживать годы за мужем ее вовсе не устраивало. Это и подметила в ней царевна Софья. И предложила другой выход. Поработать на благо короны.
Как?
Да уж не в постели. По специальности. Яды, языки… мало ли куда поехать надобно, мало ли что узнать придется…
Да, полное прикрытие. Свое поместье, несколько деревенек… да, не сразу. За службу и награда будет. Но Рада знала, что царевна не обманет. А коли захочет она спокойной жизни, так ей и в том помогут. И мужа найдут, и детей, коли что, в царевичеву школу пристроят…
О своих людях на Руси завсегда позаботятся.
А уж такое поручение?..
Сплавать на корабле в Нидерланды, притворяясь супругой русского купца, и приготовить яд? А потом приехать домой и отчитаться?
Рада знала, для кого предназначается снадобье, но сожалений по этому поводу не испытывала.
Вильгельм Оранский?
И? Почему она должна его жалеть?! Кто пожалел девчонку, которая осталась одна на свете после смерти матери? Кто пожалел ее, когда отчим полез под подол?! Кто спас, когда очумевшая от ужаса Радка бросилась бежать на улицу да больше домой и не вернулась? Кто вытащил из сточной канавы? Вылечил, выходил, воспитал, одной из девушек царевны сделал?
Вильгельм?
Вот уж нет.
Преданность девушки принадлежала царевичу и царевне — и точка. Остальное ее не волновало. Попросила бы Софья, так Радка и все Штаты Гелдерланда перетравила бы.
— Значит, дня через три все будет кончено.
— А коли противоядие?
Васька, а это был именно он, посмотрел на девушку. Та покачала головой.
— Вот уж нет. Надобно в первые две минуты болт выдернуть, яд отсосать, да рану каленым железом прижечь. А коли то не сделано было — жди похорон.
— Вот и чудненько. Тогда закупаем все потребное и ждем, как наш корабль отойдет.
А то ж!
Убийство — убийством, но Софье нужно было много всего из Нидерландов. Кофе, шоколад, пряности, если получится — нанять специалистов, впрочем, на то были посланы другие люди. А Васька и Рада были просто семейной парой. Да, и такое бывает. Женился купчик и жену оставлять ни на минуту не хочет. Или она его. Благо в Нидерландах женщине в дому сидеть необязательно.
Васька стер с зубов краску, посмотрелся в зеркало и убрал еще пару морщинок, умело нарисованных утром.
Не все так просто было, нет.
Вильгельм имел основания опасаться за свою жизнь — и выслеживать его пришлось достаточно долго. И все же Васька за двадцать дней отметил его любимые маршруты, улицы — не так их много было, по которым штатгальтер мог проехать со свитой, удобные дома для засады…
Рада пару раз посплетничала, прогуливаясь по улицам Амстердама, Васька поставил несколько десятков кружек вина в тавернах местным пьяницам — и картина сложилась.
Да, и такому учили в царевичевой школе.
А как быть? Коли для войны ты слишком слаб, для бумажных дел… не то что не пригоден, нет. Просто с Васькой лично царевич говорил. Ну, к чему парню губить себя, занимаясь тем, что ему никак не надобно?
У него к иным делам талант. А раз он есть… что ж его не развить?
Вот и стали Ваську натаскивать на такое, что он сам удивился.
А потом подумал чуток.
А ведь и то верно, нужны такие, как он, еще как нужны! Это в сказочках правители добрые да чистенькие, а в жизни не получится своего добиться, рук не замарав. Ежели одного врага убить сейчас, так не придется его войско потом уничтожать.
Коли б кто тех разбойников, что Ваську родителей лишили, загодя перерезал, да разве плохо было?!
Васька б в ножки поклонился!
Опять же вот убрали боярина Матвеева — и куда как хорошо?
Царь спокоен в своей семье, царевич спокоен, никто не давит, никто отца с сыном друг против друга не настраивает…
Иногда смерть — это самый лучший выход.
Впрочем, есть и обратная сторона. Конечно, не все проблемы так решать надобно и не всегда. Но на то царевич есть, ему виднее. А Васька…
Он учился.
У Ибрагима, у Матвея, у доброго десятка наставников… Человек — самая хитрая дичь, и охота на него ведется по особым правилам.
Жестоко? Цинично?
Васька, дитя своего века, и слов-то таких не знал. А коли и знал, так к себе не применял, вот еще! Вот коли б он для своего удовольствия или за деньгу какую это делал — тут время встревожиться. А он — не просто так, он во благо государства!
По приказу государя своего, кому он присягу давал…
Нет уж, неправда ваша. Сие не жестокость, сие… чистка леса от волков! Вот!
Кстати, убивать Ваське уже приходилось. И именно что лесных разбойников. На них и натаскивали. И было на счету учтивого улыбчивого юноши уже двенадцать убитых. Вильгельму Оранскому грозило стать тринадцатым.
Оставалось подождать три дня — и собираться домой. Кое-что уже было закуплено и погружено, другое ждало своей очереди.
Домой… на Русь-матушку.
Васька коснулся кармана.
Там, на чердаке, остались несколько мелких монеток и кусок кружева на гвозде. И то и другое ему заботливо выдала Радка.
Французские монетки. И лионское кружево. Да и брошенный арбалет был из Франции.
Искать будут не исполнителя — виновного. Пусть найдут…
* * *
Алексей Алексеевич планировал покинуть Керчь через декаду — как следует отоспавшись и дав роздых войскам. Не успел.
Утром шестого дня на горизонте показался турецкий флот. Хотя сильный ли?
Нельзя сказать, чтоб слабый — три с лишним десятка галер, галиоты, мелкие фелюги… неприятности доставить может. Но…
Иван Морозов бросил взгляд на друга, получил кивок — мол, отпускаю — и помчался в порт. На корабль.
Алексей Алексеевич тоже отправился на стену, к пушкарям. И еще — отдал приказ. Сменить флаг!
На турецкий!
Э, нет! Военный маневр! Бесчестье — это своих без малейшей помощи бросить. Понятно ж — коли турки поймут, что Керчь захвачена — они поодаль держаться будут. А коли не поймут — так, может, и удастся кого из нехристей ядрами достать?
Алексей Алексеевич и собирался это обеспечить.
Турки медленно приближались, часа через три-четыре они будут здесь. Благо, ветер им благоприятствовал, но в меру. То дул, то начинался штиль — и паруса кораблей обвисали.
За это время надо было собраться, выйти из-за удобного мыса — и встретить врага.
Благо команды искать не пришлось. Отдых — отдыхом, а на корабле люди всегда быть должны. Да и никакого вина или, не дай бог, грабежей в Керчи не было. Алексей Алексеевич туда пришел не за добычей. Он пришел присоединять Керчь к своему царству.
Так что на кораблях играли тревогу, канониры готовились к бою, моряки проверяли оружие…
— Справимся? — Ваня смотрел на Поля Мелье — и марселец кивнул.
— А то ж нет, принц? Справимся! Прикажете выйти им навстречу?
— А лучше…
— Там маневр осуществить можно, а здесь нас пушками могут прикрыть.
— А лучше что?
— Лучше б их сюда под пушки подманить, когда они обо всем позабудут, — ухмыльнулся мужчина.
Иван кивнул:
— Действуй.
И русский флот медленно начал выходить из природной Керченской гавани. Турки шли им навстречу, медленно выстраиваясь в линию, русские суда повторяли их маневр. Теперь уже можно было их подсчитать, хоть и в подзорную трубу.
Свои силы Ваня знал — десяток галер, шестнадцать мелких кораблей и полсотни чаек. А вот навстречу ему медленно и уверенно выходили…
Один, два…
Пятнадцать галер, более тридцати галиотов, с десяток всякой мелочи… Так, мелких кораблей у них почти нет. Это хорошо. А остальное?
Ваня мог бы сейчас отдать команду — уйти.
Он понимал, что это будет правильно. Наверное. Часть флота они здесь точно загубят, но разве можно уйти? Здесь уже пролилась кровь православная, это уже их крепость. Никак ее нельзя оставлять.
— Командуйте, принц!
Боцман подкрался кошкой, серые глаза смотрели с обветренного лица, Ваня глубоко вздохнул.
Командуйте!
Да, он тут старший — по титулу. И даже по званию. А по опыту?
А опыт — вот он, стоит рядом с неизменной короткой трубочкой во рту. И коли Ваня ему не доверится — дураком будет. Ведь не знает же ничего, а туда же! Нет урона чести в том, чтобы довериться более опытному или сознаться в своем незнании. Есть урон в том, что ты умным себя назовешь, а дураком окажешься. И вот этого Ваня не хотел.
— Месье Мелье…
— Просто Поль.
— Поль… принимай командование над кораблем! А заодно — командуй эскадрой!
Ваня смотрел серьезно. А что? Успел он уже оценить боцмана. И на учениях, и пока сюда шли… чего уж! Казаки, кои к иноземцам относились неласково, — и те не брезговали с ним чарку выпить, байки потравить, матросы слушались беспрекословно…
Поль прищурился:
— В уме ли ты, принц?
— Мы ведь этого не умеем ничего… а у тебя опыт есть, в сражениях участвовал, ты сам рассказывал.
— Я ж не офицер. Тут кто поумнее нужен, чтоб маневром командовал. Загублю корабли — что делать будем?
— Все на мне будет. Тебе приказ написать — или кровью подписаться?
Поль глубоко вздохнул. Посмотрел на небо, на море… Отплатить османам хотелось. И Морозова он узнать успел — такой не будет за чужую спину прятаться. Опять же по кораблям преимущество у османов, а вот по орудиям — пожалуй, что и у них… Не по числу, нет. По качеству, дальнобойности, скорострельности…
Есть шансы потрепыхаться:
— Помни свои слова, принц.
— Принимаешь?
Синие глаза встречаются с серыми:
— Принимаю командование. Идем на сближение!
Иван что есть мочи проорал команду, понимая, что сейчас нет времени объяснять всем. Пусть Поль командует под его лицом, там разберемся.
Корабли медленно сходились, турки выстроились в кильватер и принялись делиться на две части, обходя русский флот с двух сторон и пытаясь зажать его в клещи.
Поль, углядев сей маневр, скомандовал выстраиваться клином, чтобы ударить по центру, прорвать турецкий строй, разметать мелочь, казаки прянули в стороны своими чайками — им-то было
