онемение…
Иголка нашлась у Тахира. И Лиля опять принялась за мужа. Увы. При отравлении одной милой травкой наблюдается очень характерное онемение. Губы, язык, вообще лицо, руки и ноги. {15}
Женщина ткнула иголкой в руку мужа. Ничего.
Граф был не то, чтобы в сознании, но и не в полной отключке. И на внешние раздражители более-менее реагировал. Старался укрыться от света, да и клизмы его явно не радовали…
На укол в грудь Джерисон Иртон отреагировал. Дернулся. А вот нога осталась нечувствительной. И лицо.
Зрачки?
Уже расширены. Слюна течет обильно. Лиля вздохнула. Посмотрела на Тахира, который замер рядом, ожидая ее вердикта. Ей даже в голову не пришла мысль, что мужа не нужно спасать. Чего не было, так это расчетливости.
Как противоядие подошел бы танин, но вот беда – чай в этом мире пока не культивировали. И Лиля нигде не могла его найти. Зато были гранаты.
– Тахир, друг мой, его надо напоить горячим настоем гранатовой кожуры, как мы отпаивали Амира…
Тахир получил задание, воспрял духом и приказал слуге принести кипятка. Лиля вздохнула – и вышла вон.
К Эдоарду и Алисии. Вдовствующая графиня Иртон как раз пыталась утешить короля, когда вошла Лиля. И два испытующих взгляда обратились на Лилиан.
– Графиня?
– Ваше величество, все плохо.
Эдоард побледнел. Но Лиля скрывать не собиралась.
– Я бы предположила лилового убийцу, – она помнила это растение по рассказам Джейми. – И с какими-нибудь нехорошими добавками. Иначе так плохо не было бы… Если бы просто лиловый убийца, он был бы в сознании. А тут…
– И?
– Если сердце выдержит – выживет. Если же нет…
Непроизнесенное повисло в комнате.
– У него крепкое сердце, – Эдоард глядел с надеждой.
– Дело не в этом. Ваше величество, я не знаю, что еще ему дали, но лиловый убийца… сначала сердце бьется безумно часто, а потом вообще не бьется.
– Графиня…
Лиля поняла непроизнесенное без слов. За сына король бы ей звезду с неба достал. Только вот… если бы речь шла о хирургической операции – она попыталась бы. Но здесь и сейчас…
Как вывести из организма яд?
Как поддержать сердце?
Ну хорошо, второе – настойками. Но ведь это не кордиамин! Не кардиостимуляторы и кардиопротекторы! Не так уж и много ими сделаешь.
Лиля присела в реверансе и вышла из комнаты. Не стоит ей видеть короля в таком раздрае. Целее будет.
* * *
Анелия с ужасом огляделась вокруг. Порт вызывал чувства… ужас, отвращение, брезгливость.
Но слуга привез ее сюда. И теперь ей требовалось найти корабль, который увезет ее отсюда.
Найти, договориться с капитаном…
Она медленно, оскальзываясь на грязи, шла по набережной… Вот корабль. Женщина прищурилась, читая название. В кораблях Анелия не разбиралась совсем. Абсолютно. Но вроде бы как на него что-то грузят?
«Серебряная Акула».
Хм-м… почему бы нет?
Анелия подошла поближе к кораблю.
Первыми ее заметили грузчики и засвистели. Будь на набережной темная ночь – Анелии не поздоровилось бы. Но…
– Вы заблудились, госпожа?
Анелия развернулась – и едва не уткнулась в грудь задавшего вопрос.
Высокий, симпатичный, темноволосый, весьма неплохо одет… на поясе кинжал в дорогих ножнах…
– Э…
– Питер Леворм, к вашим услугам, госпожа.
– Мне нужен корабль, – решилась Анелия.
– Простите?
Принцесса вздохнула – и рассказала историю, которую сочинила недавно, сидя в карете. Она вдова. Муж умер два дня назад. Родня же его собирается упрятать бедную женщину в монастырь. Соответственно, Анелия решила собрать что поценнее дома – и сбежать. Что и выполняет. К тому же ей будет плохо здесь, где она была счастлива с любимым человеком, лучше уж уехать куда-нибудь в Авестер или в Ханганат…
Мужчина внимательно выслушал и кивнул головой.
– Сочувствую вашему горю, госпожа…
– Амелия Ультер. Я не дворянка…
– Амелия, милая, позвольте пригласить вас на борт моего корабля.
– Вашего корабля?
– «Серебряная Акула» отплывает этим вечером, с отливом…
Анелия кивнула.
– И куда вы направляетесь?
– В Ханганат.
– Сколько будет стоить проезд?
Капитан назвал цену, которая была Анелии по карману. Женщина подумала пару минут – и кивнула.
– По рукам.
– Тогда прошу вас, госпожа. Я покажу вашу каюту. А вещи?
Анелия покачала головой.
– Родня мужа могла меня остановить…
Питер покивал головой. Ну да, разумеется. Родня мужа… нет, то, что девица от кого-то бежит – это понятно. И то, что ее история – брехня от первого до последнего слова – тоже. Но…
Питер недоговаривал не меньше.
Про Ханганат он сказал правду. А вот про то, что он туда повезет…
Он пойдет вдоль побережья мимо берегов Уэльстера и Эльваны. И попутно заберет приготовленный для него груз рабынь.
Да-да.
В Ханганате красивые девушки пользуются спросом. И если есть возможность пополнить список на одну единицу – почему бы нет?
Он предложил женщине руку и повел ее на борт корабля.
Интересно, солгала она про мужа – или нет? Если она не девчонка, то можно будет и попользоваться по дороге… приятная кошечка.
Анелию ждало нелегкое будущее. Но по сравнению с тем, что сделали бы с ней отец, граф Лорт или Эдоард, попади она им в руки…
Вот именно. Все познается в сравнении.
* * *
Лиля потеряла счет времени.
Уже несколько часов она находилась у постели мужа. То они промывали желудок, то ставили клизмы, то пытались поддержать сердце…
И все чаще она осознавала, что проигрывает.
Боги, как же она ненавидела смерть… Безвременную, бессмысленную, жестокую, уводящую в неизвестные дали близких людей.
Что бы ни говорила Библия в оставленном ей мире – мол, порадуйтесь, они теперь там, где лучше, это вам не повезло…
Этого Лиля не признавала. Радоваться?! Драться и только драться! И она боролась за каждого пациента. Отчаянно. Безнадежно, но боролась. Несправедливо, когда уходят такие. Молодые, сильные… Смерть всегда болезненна, но в некоторых случаях – особенно.
Откуда-то появилась бледная и зареванная Миранда. А в синих глазах был только один вопрос. Папа останется жить, правда ведь?
Что могла сделать Лиля?
Только передать ее на руки Алисии и Эдоарду – и ребенок прижался пусть и к неродной, но бабушке, делясь живым человеческим теплом.
Негромко поскуливала Ляля, прижимаясь к ногам своей маленькой хозяйки…
Сердце Джерисона Иртона остановилось первый раз на седьмом часу после отравления. И Лиля делала искусственное дыхание, стремилась хоть как-то помочь…
Второй раз и окончательно – оно остановилось еще через час. И Тахир оторвал от мертвого тела Лилиан, которая остервенело пыталась запустить сердце, заставить его биться… да хоть как!
– Прекрати. Он мертв.
Лиля дернулась раз, два…
– Пусти!
Тахир вздохнул – и сильно встряхнул графиню.
– Ты же видишь. Он мертв!
Лиля дернулась, осела на пол – и разревелась в три ручья. Бессилие? Злость? Стресс?
Тахир кое-как помог ей перебраться в кресло и оставил там. Сам посмотрел на тело графа.
Все было сделано правильно. И промывание. И прочищение. Но… сердце просто не выдержало. Такое бывает. Сильный яд, плюс начали они все далеко не сразу, а эта дрянь впитывается через слизистую, плюс наверняка были какие-то примеси…
Отнять жизнь легко, ты поди, спаси ее…
Он прикрыл тело графа легким белым полотном – и вышел за дверь. Там ждали.
Ждал Эдоард, и ему сейчас наверняка понадобится уход.
Ждала Алисия.
Ждала Миранда, которую надо будет успокаивать.
Ждал Ричард – он не мог уйти, не узнав о судьбе друга.
Ждал Август Брокленд – чтобы он оставил дочь без поддержки? Никогда!
Двор тоже ждал. И уже всем было известно, что покушались на короля, а вместо этого отравили графа. Про Анелию ничего не говорили, и то утешение. Никто не связывал ее с покушением.
Они ждали. И когда Тахир вышел из комнаты – встретили его вопросительными взглядами. Вспыхнувшими – и тут же затухшими.
Ему ничего не надо было говорить. Все всё поняли. Взвыла собака. Разрыдалась, прижавшись к Алисии, Миранда. Мертвенно побелел Эдоард – да так, что Тахир без лишних размышлений схватил его за руку, посчитал пульс – и тут же накапал в склянку настойки. Вот только короля им до кучи сейчас лечить не хватало.
Август помрачнел на глазах. Ричард же прошел внутрь.
На кровати лежало… тело. Вокруг него суетились докторусы, в кресле рыдала Лилиан Иртон… Рик сдернул простыню с лица друга.
Что чувствуют в таких случаях?
Боль? Недоумение? Растерянность?
Это было в полном составе. И – непонимание. Тяжкое и тоскливое. Как же так? Еще утром они смеялись, валяли дурака, перешучивались, а сейчас от друга осталась только оболочка. Пустая и тоскливая. И в ней нет чего-то самого важного.
Нет, ничего нет и никого нет…
Пустота и холод захлестнули принца, он резко развернулся и вышел.
Лиля не обратила на это внимания. Вот она твоя плата, твое сиятельство.
Тебе был неудобен муж? Вот и получилось… Ты не желала ему смерти, ты просто желала, чтобы его не было в твоей жизни. И не твоя вина, что жизнь выбрала другое.
Ты можешь выть, кусаться, ругаться… Ты ничего не можешь сделать. Не исправить, не подумать – ни-че-го…
Останься он жив – и ты искала бы обходные пути, думала бы о разводе, бегала бы от него… Ты могла бы. А он – умер. И ничего не осталось. Только девочка с синими глазами.
Все ли ты сделала для его спасения? Все, тут себя упрекнуть не в чем.
Ты – рада в глубине души? Рада…
И до смерти тебе не освободиться от тяжкого груза. Больно, боги, как же больно…
– Лилюшка…
Август Брокленд вытащил дочь из кресла. И кое-как повел по коридорам в покои Алисии Иртон. Там было сейчас единственное, что нужно его девочке. Единственный, кто нужен.
– Мама… – всхлипнула Миранда, увидев ее.
И повисла у Лили на шее, разревевшись еще сильнее.
– Мама, мамочка…
Лиля крепко прижала к себе ребенка – и расплакалась вместе с ней.
Август посмотрел на Алисию. Та – на него. За дверь спальни они выскользнули вместе.
– Пусть побудут одни, – решила Алисия.
– Да, не повезло моей девочке.
Алисия с силой провела руками по лицу.
– Это страшная трагедия. Для нас всех…
– Для вас – тоже?
Август смотрел испытующе. Серьезно. И Алисия не стала врать. Все равно не получилось бы. Этот мужчина видел ее насквозь.
– По-своему я любила сына…
– Я сочувствую вашему горю. И… я постараюсь ненадолго увезти отсюда дочь. И внучку. Вы поедете с нами?
Алисия растерянно пожала плечами.
– Мне надо похоронить сына…
– Это – после похорон.
Не вопрос, нет. Предложение. И Алисия это понимала. Джерисон ушел, но жизнь – она продолжается. Что она выберет?
Жизнь при дворе, правила, распорядок и интриги – или море, которое даже сейчас плещется в глазах Августа. И маленький, хотя бы на старости лет, кусочек счастья?
– Я п-поеду, – чуть охрипла Алисия.
Август кивнул.
– Я буду ждать. А сейчас… давайте распорядимся о патере и прочем?
– Давайте…
Мужчина и женщина под руку вышли из комнаты.
Жизнь продолжалась.
* * *
Эдоард был мертвенно бледен и словно
