крайне некрасиво.
Рик фыркнул. Кажется, у графини талант к преуменьшениям? Некрасиво? Еще бы на трупе устроились. Никогда бы он себе такого не позволил. Но – сорвало. Да и… если бы Лилиан была любимой женой. Обожаемой, подругой жизни, настоящей половинкой Джеса. Так нет ведь. Розовой коровой Джес ее не называл только последний месяц. И то потому, что Эдоард запретил. Они даже друзьями стать не успели.
– Согласен. Думаю, такое больше не повторится.
Лиля чуть кивнула, проглотив привычную просьбу не зарекаться. Сейчас присказку явно воспримут неадекватно. Видно же – мужчина мучается. Ей было неприятно, да. И даже очень. Но…
В свое оправдание Лиля могла сказать только одно. Вино, усталость, гормоны… сочетание страшноватое. Вот и снесло крышу. И потянуло к первому, кто оказался рядом. Лишь бы живой и настоящий. А так… увольте.
– Да. Мне, наверное, надо уехать? В Иртон, пока траур не пройдет?
Рик покачал головой.
– Нет, графиня. Достаточно, если вы просто перестанете бывать при дворе. На официальных мероприятиях.
– Но…
– А как же ваши проекты?
Лиля вздохнула. Действительно, если она сейчас уедет – многое заглохнет без нее. Да и ее люди здесь не останутся. Не все, но многие последуют за ней.
– Ричард… я останусь и доведу все до ума. Но потом – вы позволите мне уехать в Иртон?
– Вас так туда тянет, графиня?
– Мне было там спокойно.
– Несмотря на все покушения на вашу жизнь?
А что еще могла сказать Лиля. Что еще?
Если бы меня сюда не понесло, люди были бы живы. А я?
Не знаю. Могла бы и выжить. Но мне хотелось не просто выжить, но и жить хорошо. А потом я заигралась. Я забыла, что тут платят кровью. И чем еще предстоит заплатить мне?
– Мы подумаем об этом – через пару лет. Хорошо?
– Хорошо.
– И называйте меня Ричард.
Мужчина и женщина смотрели друг на друга. Не было между ними ни особой любви, ни привязанности, ни чего-то еще…
Не было.
Была просто одна ночь, в которую сошлись два пьяных человека, уставших, потерявших над собой контроль и ищущих тепла рядом. Не больше и не меньше. И чужими друг для друга они уже не будут.
Общая тайна, общая неловкость, понимание и прощение. Да, бывает и так…
Кажется, это входит в привычку у королей Ативерны – иметь общие тайны с графинями Иртон?
Ричард вышел, поцеловав на прощание руку графини. Лиля упала в кресло.
Во всяком случае, попробую. Всем и вся назло!
Буду жить, воспитывать детей, радоваться жизни, думать о хорошем, мечтать, любить, заниматься делом, там, глядишь, и замуж выйду – только надо подобрать подходящего мужа.
Идеальным вариантом было бы партнерство двух умных личностей. Но где их найти?
Средние там века, не средние, а женская проблема неизменна. Все лучшие мужчины уже заняты подругами.
Вот и Фалион… эх, Александр.
Ты никогда ни о чем не узнаешь, а вот я понимаю, что тебя не стою.
Лиля еще долго сидела, глядя в огонь. А потом махнула рукой – и отправилась наверх.
Дом, дочь, дела…
Кто хочет – может плакать. А она предпочитает двигаться вперед.
* * *
Ричард смотрел на отца. М-да, племянника тот любил. Эдоард был болезненно серым. Лицо осунулось, глаза запали…
– Все окончилось.
Эдоард кивнул.
– Завтра поедешь к Гардвейгу. Расскажешь ему обо всем.
– И?
– Договоришься, когда приедет его дочь. Полагаю, он нам сильно должен.
Рик вздохнул.
– Еще как.
– Возьми на столике проект договора. Прочитай, обсудишь.
Рик только головой покачал. Весь серый, на ногах не стоит – но это ведь не повод отлынивать? Работал. Прикидывал, что нужно государству… Альдонай, неужели все короли становятся такими?
Страшно это…
– Прочитаю.
– И не злись на Гардвейга. Нельзя нам…
Рик понял отца без слов. Нельзя.
Короли – не обычные люди. И не могут они мстить, радоваться, любить, ненавидеть…
Эдоард тяжело вздохнул.
– Знаешь, иногда я думаю, что зря позволил себе полюбить.
– Но…
– Девочки – моя радость. Но остальное… знаешь, за грехи родителей платят дети, но и родители тоже платят, если не успевают вовремя умереть.
– Не говори так.
– Я стар, Рик. И мне не так много осталось. Знаешь, я хотел бы сам оплатить свой счет – и закрыть.
Рик покачал головой. Сейчас он не понимал отца. А Эдоард смотрел на сына и думал, что никогда не откроет ему правды.
Когда-то он позволил себе полюбить. Не отпустил Джесси, не дал ей быть счастливой – или хотя бы спокойной с кем-то другим. И вот результат. Он видел, как его дочь превратилась в чудовище, пожирающее все вокруг.
Его сын погиб – из-за безмозглой дряни. Или из-за того, что недооценил, не подстраховался… Или потому, что он не уделял внимания Джерисону?
Ребенка ведь воспитывают до пяти лет. А потом он развивается уже сам, во многом сообразуясь с тем, что было вложено. А кто тогда?
Джайс? Джесси? Он сам?
Увы – нет.
И вот результат.
Одна проявленная слабость – и столько погубленных жизней.
Имоджин, Джайс, Джесси (может, она жила бы и сейчас, не стань королевой? А он мог бы хотя бы видеть ее…), Эдмон, Амалия, Джерисон, дети Амалии…
Корона – страшная ноша. И требует она от короля такого… страшно это.
Безумно страшно и больно.
Альдонай, не прощай меня.
Пойми.
А простить – я себя и сам не прощу.
* * *
Ричард поехал к Гардвейгу – утром. Король Уэльстера уже ждал его. Выгнал докторуса, посмотрел внимательно – и кивнул на кресло.
– Присаживайся.
– Благодарю.
Ричард тоже присмотрелся к оппоненту.
Бледный, красноглазый, явно усталый. Да еще и нога болит. Видно же, как он ее старается пристроить поосторожнее.
– Как вы себя чувствуете?
– Когда узнаю, что произошло – будет лучше, – отрубил Гардвейг.
Действительно, ему стоило немалых усилий заставить всех молчать, когда не вернулась Анелия. Поползли сплетни, слухи – и пришлось сказать, что она решила поехать помолиться.
Почему одна?
Не одна. Сопровождение выделил Эдоард.
Кто-то хочет об этом поговорить? Правда?
Гардвейг бывал страшен в гневе. Поэтому по углам шептались, но вслух старались ничего не говорить. И правильно. Целее будут.
– Анелия прибыла во дворец, была встречена графом Иртоном, который сообщил ей о проверке на невинность, – без особых эмоций сообщил Ричард. – Узнав об этом, она умудрилась отравить графа и сбежала.
Гардвейг выругался. Коротко и зло. Взглянул на Ричарда.
– Граф умер. Я знаю. Мои соболезнования.
– Да.
– Анелия?
– До сих пор не поймана.
– Знал бы – сам бы удавил.
Ричард внимательно взглянул на собеседника. Нет, Гардвейг не лгал. Он действительно так думал.
– Никто не знал.
– Что вы теперь будете делать?
И такая усталость была в голосе этого немолодого мужчины, такая обреченность…
Он знал, что Джерисон – ближайший друг принца, даже почти родственник через вторую жену Эдоарда. Видел его. И понимал, что Эдоард не простит. Сам бы он точно…
А значит – война.
А он в Ативерне, как заложник. Альдонай, смилуйся над Уэльстером…
– Как зовут вашу вторую дочь?
Гардвейг вскинул неверящие глаза на Ричарда.
Нет, не шалопай и не мальчишка сидел сейчас перед ним. Усталый не меньше него мужчина, с грустными глазами. Который потерял близкого человека и нашел все-таки силы переломить себя, не мстить, не лить кровь, не втягивать страну в беды из-за своего характера.
– Ты хочешь…
– Да. Анелия – забыта, как ее и не было. Следующая ваша дочь должна приехать сюда. Подрастет, заключим брак. А помолвку как можно скорее. И подпишем все договора.
Гардвейг выдохнул.
– Ричард… вы с отцом…
– Нам это далось нелегко. И надеюсь, мы с ним не ошиблись.
Гардвейг мог бы сказать многое. Но нужны ли были слова в такой миг?
Он просто протянул Ричарду руку. Понимание, признательность, благодарность, уважение – многое было не сказано между двумя королями в этот миг. Да-да, королями. Гардвейг уже давно принимал жесткие решения и ломал всех – да и себя тоже – через колено. Ричард недавно, но сейчас их роднило одно чувство.
Настоящий король знает, что он – первый, кто имеет честь отдать все для своей страны. Брать – это право однодневок и мерзавцев. Но король знает, что отдаст все. Лишь бы жила его страна и был счастлив его народ. И это было общим у обоих мужчин.
Руки встретились. Пальцы сомкнулись. Синие глаза глядели в серые.
Сколько бы лет ни прошло – Уэльстер и Ативерна останутся соседями и друзьями. Пока будут живы эти короли, их дети и внуки. Они запомнят.
Миг прошел, Гардвейг вздохнул и чуть улыбнулся.
– Твой отец должен тобой гордиться.
– Надеюсь. Итак?
– Мария. Мою вторую дочь зовут Мария, она на полтора года младше Анелии. Я сегодня же напишу регенту. А сам останусь здесь, пока она не приедет. Поприсутствую при помолвке, благословлю вас… и заодно чуть подлечусь. Я так понимаю, дин Дашшар не поедет в Уэльстер?
Ричард улыбнулся в ответ.
– Полагаю, что не поедет, Ваше величество.
– Гардвейг.
– Полагаю, Гардвейг, что он не бросит свою ученицу.
– Графиня Иртон. Очень своеобразная женщина. Что с ней сейчас?
Ричард вспомнил спокойную красавицу, которая разговаривала с ним.
– Ей плохо, но у нее осталась дочь.
Рик едва не выдал себя. А ведь действительно…
Джес и Лилиан не были близки. Но кто об этом знает?
Граф молчал. Лилиан тоже скрытна. Поэтому если их ночь принесла плоды… охххх…
Ну и пусть. Пусть все будет, как суждено.
– Я не знаю, Гардвейг. Полагаю, она и сама не знает.
– Надеюсь, Альдонай смилуется над ней. Хотя я был бы рад видеть ее гостьей в Уэльстере, вместе с ее учителем.
– Такие лекари и нам нужны, – шутливо возмутился Ричард.
Самое главное было сказано и принято. Теперь можно чуть расслабиться.
– Ничего, – Гардвейг усмехнулся. – Я вот своих к ним на обучение загоню. Может, польза будет.
– Вы себя получше чувствуете?
– Не намного. Но Тахир хоть не врал в лицо. Знаешь, когда тебе обещают, что проживешь еще долго, а в глазах – успеть бы сбежать, пока ты не сдох…
Ричард сочувственно кивнул.
Гардвейг взглянул на стол.
– Вина предложить не могу. Запретили. Но есть вода. Холодная, родниковая…
– С удовольствием…
Мужчины чокнулись кубками и дружно глотнули водички.
Ричард думал, что все должно быть хорошо. Посмотрим на Марию, подумаем… воспитаем и влюбим в себя. Никуда она не денется.
А сам он…
Что ж.
Тепло, забота и нежность – неплохая замена любви и страсти. Может, и он научится любить эту незнакомую девочку?
Гардвейг думал, что Эдоард молодец. И Ричардом можно только гордиться. Вырос бы его сын таким…
Гардвейг вздохнул.
Когда его сыну будет столько же лет, сколько и Ричарду, его уже не будет. А внуки…
Поживем – увидим.
– Какова официальная версия для всех?
– Предлагаю сообщить, что мы подписали договор, но Анелия почувствовала вкус к молитвам. И решила уйти в монастырь.
– Хммм…
Версия была не идеальна, но
