тихая гавань. Пристанище. Уют и покой.
Кому-то нужно другое, так что ж. Люди разные, а вот он нашел, что искал.
Ему нравились спокойные вечера в поместье Амалии, нравилась сама Лилиан Иртон – еще с первой встречи, нравился даже возможный тесть…
С Августом они, как ни странно, легко нашли общий язык.
Оба – трудоголики, оба профессионалы в своем деле, обоим хочется тихого семейного уюта, к тому же у Августа дело, которое надо защищать, а Ганц в этом профессионал. Ну и что еще надо?
Август, кстати, собирался жениться. На вдовствующей графине Иртон.
Алисия светилась от счастья, за что двор модифицировал ее прозвище на: «влюбленная гадюка».
Придворные шипели. Но кому было какое дело? Хватало уже и того, что Его величество благоволил графиням Иртон и дал свое разрешение на брак.
Его величество…
Эдоард так толком и не оправился от всей этой истории с заговором. И глядя на него, Лиля понимала, что года три-четыре у него еще есть, и – все, больше он не протянет. А Ричард…
С Ричардом отношения были сложные.
Его невесту Лиля обожала. Этакий темноволосый обаятельный бесенок – озорная, шальная, но не злая девчушка. Улыбка до ушей, волосы колечками, глаза сверкают, а язык задает до ста вопросов в минуту. Ответов не требуется, требуется доброта и улыбка. Ее полюбили все. И Анжелина, и Джолиэтт, и даже сам Ричард.
Вот последний – увы. Как племянницу, сестру, но не будущую жену. Они несколько раз тайно встречались с Лилиан, сидели в покоях Джерисона, у камина, на той самой старой шкуре… слуги сохраняли там все в том же состоянии, как и при жизни хозяина.
Встречались, сидели, молчали, иногда разговаривали, потягивали вино – и казалось, что ничего между ними не происходит.
Или происходило?
Что могло бы вырасти из этих искорок, если дать им пищу? Пламя любви? Степной пожар, сожравший то, что осталось спокойного в стране?
Они не знали.
Иногда переглядывались особым, всепонимающим взглядом – и молчали. Лучше промолчать.
У Ричарда есть невеста, у Лилиан есть жених… ну, во всяком случае, она позволяла Ганцу так думать, – и не надо будить уснувшее.
У них разные дороги.
Что случится, если они позволят себе… шагнуть?
А ничего хорошего.
Ативерна полыхнет – принц не должен жениться на купчихе. Пусть даже и графской вдове, хоть какая она была бы заслуженная, а нельзя!
Уэльстер полыхнет. Гардвейг, хоть и благодарен за лечение, хоть и пишет что ни неделя, а такого оскорбления дочери не простит.
Ричарда, скоре всего, убьют – и безвластие.
Лилиан же… или отравят, или зарежут.
Поэтому Лиля приходила в гости к Алисии, а поздно вечером, когда дворец затихал, выскальзывала из ее покоев – и шла в комнаты бывшего мужа. Сидела рядом с Ричардом, даже не касаясь плечом, глядела в огонь – и каждый думал о своем. Или – об одном и том же?
– Лили, все просто очаровательно!
Анжелина. Уже почти взрослая, как же быстро растут чужие дети.
– Ваше высочество, вы сегодня просто ослепительны…
– Да-а… а ты знаешь, что отец начал переговоры?
– И о чем же?
– У короля Ивернеи куча сыновей… а раз через Лидию породниться не удалось, то можно выдать нас туда замуж.
Лиля усмехнулась.
– А вы как к этому относитесь, Ваше Высочество?
– Не знаю… но, наверное, там интересно? Ты к нам зайдешь завтра?
– Разумеется.
– Отлично. И я хочу еще послушать про барона Холмса… мы ведь все записали, теперь надо проверить и печатать…
– Обещаю зайти… кстати, книжки тут тоже есть. Посмотрите?
– Где?
– На втором этаже выставка в малом зале. Вас проводить?
– Нет… я сама найду.
Анжелина ускользнула. Лилиан посмотрела ей вслед с грустью. Дети вырастают. Девочек, наверное, выдадут замуж в Ивернею, чтобы укрепить союзы. Авестерцы бесятся, но сделать пока ничего не могут. Слишком у них рыло в пуху, после того заговора.
Лидия пишет…
Забавно, но в новом облике Лидия стала просто очаровательна, и отбоя от кавалеров у нее не было. Девушка же фыркнула – и решила съездить в гости в Уэльстер. Раз уж Гардвейг приглашал…
Что и осуществила. И вот уже два месяца жила там, а письма из-за границы приходили весьма любопытные. Девушке сильно понравился граф Лорт. И по некоторым намекам принцессы (Этот наглый чурбан! Ничего не понимающий мерзавец!! Глаза б мои на него не глядели!!!) граф ей нравился. Забавно, но характер графа Лидия разносила в щепки в каждом письме. А вот про физические недостатки и не подумала упомянуть. Видимо, получив в юности достаточно пинков от придворных красавиц и красавчиков, она перестала обращать внимание на внешность – и сосредоточилась на внутреннем мире. И не просто так мир конкретного графа вызывал у нее отторжение и словоизвержение, ох не просто…
Мир постепенно приходил в равновесие. Еще не счастье, но уже покой и надежность, которых так не хватало женщине с момента ее появления в этом мире. Лиля работала, играла с детьми, ужинала в кругу семьи, выслушивала кучу поучений от патера Воплера, спорила с вирманами – и мечтала когда-нибудь поплыть за горизонт, туда, где встает солнце и рождается новый день.
Ведь может же быть в этом мире своя Америка?
Должна быть!
* * *
– Ингрид, могу тебя поздравить с девочкой.
Вирманка улыбнулась Лилиан Иртон.
– Да. И прехорошенькая. Как назовешь?
– Лилиан.
– Да, я.
– Нет, ты не поняла. Девочку будут звать Лилиан.
– Путаться будем.
– И что? Я так хочу!
За прошедшие два года женщина сильно изменилась. Не внешне, нет. Ингрид по-прежнему была очаровательна, как принцесса из сказки. А вот характер проявился в полной мере. Он всегда был, не просто ж так скромная домашняя девочка решилась выйти замуж за первого встречного и бежать с ним, но за время самостоятельной жизни вне Вирмы характер окреп и развился. Ингрид нельзя было назвать мегерой, вокруг Лейфа она обвивалась плющом, но слуг строила, даже не повышая голоса.
Лилиан тоже не сильно изменилась. Разве что еще похудела, но не сильно. В зеркале отражалась дама пышных форм, весьма симпатичная на взгляд женщина – и умело подчеркивающая свою красоту. О втором подбородке было забыто раз и навсегда, жировую массу сменила мышечная – и роды тут только помогли. Гормональный баланс пришел в норму – и Лиля с удовольствием улыбалась своему отражению.
Да-да, около года назад она родила ребенка. Мальчика.
Джайса Алексиса Иртон, графа Иртон. Копию своей матери. От золотистых волос до зеленых глаз. Ребенок, хвала богам, получился полностью здоровый и очень активный. Вполне бойко болтал, осваивал новое, да и вообще развивался чуть ли не с опережением своего возраста. Играл с Романом и Джейкобом, таскал за хвост собак и громко ревел, когда у него резались зубки.
Сына Лиля… обожала. И это было мягко сказано.
Впервые взяв на руки этот теплый отчаянно орущий комочек – она ощутила ребенка частью себя. И готова была все сделать – лишь бы ему было хорошо.
Залюбить, заласкать…
Ребенка вовремя отняла Ингрид. Она как раз отняла от груди своего первенца – Сигурда, и предложила Лилиан приглядывать за обоими детьми. И в результате большая часть любви и гиперопеки прошла мимо младенца, что пошло ему только на пользу.
Лиля с радостью бы занималась ребенком круглосуточно, но… кто ж даст-то?
Модный дом Мариэль в этом году отмечал второй день рождения, институт книгопечатания активно развивался, патеры и пастеры активно осваивали гравюры, в замке Тараль производство развернулось так, что замка уже не хватало, – и приходилось кого-нибудь переводить оттуда, кроме того были еще слушатели медицинских курсов – как Лиля называла про себя первое поколение детей. И если начальную базу данных начитывали и Тахир, и Джейми, то практические занятия…
В Лавери открылась первая больница памяти графа Иртон. Сама Лиля в жизни бы не поименовала больницу в честь мужа, но положение обязывает.
Да и Рик…
В прошлом году Ричард Ативернский таки женился на своей принцессе. Роскошная свадьба, очаровательная невеста вся в белом и бриллиантах, улыбки, цветы, сплошное счастье… а Лиля чувствовала, что ее в чем-то ограбили. И ей будет не хватать ночных посиделок раз в квартал.
Ан нет.
Через пару месяцев после свадьбы Алисия вызвала Лилиан во дворец.
Матушка (а что поделать, теперь уже баронесса Брокленд, а вовсе даже не графиня Иртон, Август же даром времени не терял) была этим сильно недовольна. Но и не ругалась.
Просто посидеть у камина, просто поговорить о всяких пустяках… это много или мало?
Ганц, кстати, знал об этих поездках. И уже в третью напросился вместе с Лилиан. Нагло.
– Я просто побуду во дворце. А если что – вы были у меня. Все.
– Ричард…
– С Его высочеством я сам поговорю.
И ведь поговорил.
Посиделки не прекратились, нет. Но Ричард как-то вскользь упомянул, что Ганц – настоящий мужчина. Так отстаивать женщину, которая тебя не любит…
С этой поры Ганц провожал женщину, дожидался ее утром… и Лиле казалось иногда – оглядывал ее намного пристальнее.
Зря.
У них ничего не было. Вообще ничего. Просто разговоры, просто чувство близости…
Беда Ричарда была в том, что он остался один.
С детства рядом с ним были Джерисон и Амалия, потом один Джерисон. Девочки – малы, друзей у королей не бывает, любовницы готовы хоть на крышу залезть, лишь бы свое урвать – и это не о любви. О деньгах, благах и титулах.
А сейчас Ричард остался один. Эдоард умирал. Лиля подозревала, что тогда, после заговора, у него все-таки случился микроинфаркт, но что случилось один раз, то и второй может не замедлить.
А у королей работа нервная. И молоко им за вредность не выдают…
Ричард искал человека, который не станет ждать от него выгоды. Не увидит в нем короля. Просто станет другом.
Не нужно ему плечо, на котором надо плакаться, ничего ему не нужно. Просто знать – есть кто-то, кто выслушает, поймет и не предаст. И на эту роль Ричард выбрал Лилиан Иртон.
Не свою жену – увы. Мала и глуповата. Спору нет, она хорошая, добрая веселая и милая девочка, но глубины ей недостает. Или это пока по малолетству?
Лиля вот тоже не могла когда-то похвастаться особым пониманием. Жизнь настучала по голове. Резко и качественно. Кровью пришлось платить не ей, но чужие могилы всю жизнь на душу давить будут.
И близнецы, которые уже называют ее мамой…
Сейчас она приходила в себя. Потом она еще расправит крылья, еще взлетит. Но – позже.
А пока – дом, дети, работа… и Ганц, который все чаще оказывается рядом.
Бежать из страны Лиля и не собиралась. Отлично понимала, что прятаться придется всю жизнь. А она – не сможет. Простите – это не американское кино, где убийца бодро притворяется подсвечником, а невеста – дворецким. Это –
