Ганц, я ничего не могу понять…
– На тему?
– Я видела третью дочь Ивельенов.
– С ней что-то не так, Ваше сиятельство? – Лиля сдвинула брови, давая понять, что без титулов.
– Она умственно неполноценна.
– Такое бывает, госпожа. И…
– Не проходит. Но она – сероглазая блондинка.
– И что?
– Ганц, ты не понимаешь? Хотя откуда бы… Значит так. Ребенок наследует цвет глаз одного из родителей. Так – ясно?
– А если…
– Нет, если у одного из родителей голубые глаза – у ребенка могут быть серые, возможны частные случаи. Но Питер и Амалия не могли произвести на свет такое чудо.
– Почему нет?
– Чтобы получилась сероглазая блондинка… короче – светловолосых людей меньше, чем темноволосых.
– Допустим. И?
– Если вкратце – ребенок наследует цвет глаз и волос от кого-то из родителей. Максимум – от бабушек-дедушек. Но даже тогда будет выбрано то, что встречается чаще.
– То есть темные волосы…
– Ну да. А тут такое красивое сочетание, светлые волосы, светлые глаза, белая кожа. Это своеобразный признак… я тут посмотрела… Иртоны – все темноволосы и синеглазы. И в замке я видела фамильные портреты. Там они – все такие. Очень ярко выраженный признак. Близняшки у Амалии тоже синеглазые. Насчет волос – не знаю.
– И старшие.
– Очень сильная генетика. То есть перебить ее можно только при наличии… даже не знаю чего!
– Вы намекаете, что Амалия Ивельен родила не от мужа?
– Один раз – точно. Я специально осталась там на ночь.
– Рисковали…
– Не будут же они меня травить в своем доме?
– Как знать.
– Для этого именно что надо знать. А я молчала. Ганц, среди Ивельенов пару раз встречались блондины. Лет этак… сто-сто пятьдесят назад. Этот ген столько не сохранится. Раньше размешается. Кроме того – они все темноволосы и кожа смуглая…
– Ивельены – южане. В их роды пару раз…
– Встречались ханганы. Это я слышала. Короче – блондинов от них ждать не приходится.
– А от кого тогда?
– Если не допросить герцогиню – шиш мы узнаем.
– И что нам делать?
– Идти к королю, госпожа.
– ЧТО?!
– А что нам еще остается? Только это…
– Но Ганц!
– Ваше сиятельство, вы хоть понимаете, что речь идет о заговоре против короны?
Лиля кивнула.
– Что если мы не доложим – мы станем соучастниками? И Феймо и Рокрест, кстати говоря, знают достаточно…
– Для чего?
– А вот так вот. Дело в том, Лилиан, что дворецкий – фигура сложная. Что-то он слышит, что-то додумывает… а наши друзья вирмане отлично умеют таких колоть…
– И?
– Это серьезный заговор. Все подробности он не знает, но у Ивельенов есть кто-то, имеющий права на престол. Есть документы, есть люди… и они готовы.
– Почему не начали?
– Рик уехал. А если свергать династию…
– То здесь. Это даже я понимаю. Какими силами они обладают?
– Человек двадцать. Но на ключевых постах. Есть пара отрядов наемников. Хороших отрядов…
– А почему я до сих пор не…
– Потому что эти отряды не у Ивельена. У его сообщников. Ваше сиятельство, давайте я расскажу…
Лиля кивнула.
И услышала неприятные вещи.
Как известно, мятеж в стране больше всего нужен заграничным друзьям. В данном случае – Авестеру.
Авестер поддержал Ивельенов и людьми, и деньгами. Ивельены вовлекли в заговор еще десятка два аристократов – не из самых блестящих, второй сорт. Но это-то и опасно. Ибо он всегда хочет стать первым. С деньгами у них, кстати, стало плоховато. Вот и потребовалось устранить Лилиан, чтобы Мири досталась сестре Джеса. А уж ее деньгами найдут, как распорядиться.
Лиля кусала ноготь, но слушала молча.
Ее планировалось убрать до появления наследника. Джес должен был погибнуть при перевороте. Ибо гвардия ему подчинялась. Да, его кое-кто не любил. Но и недооценивать его власть было опасно. Что-что, но строить людей он умел.
Были несколько отрядов наемников. А скоро в гавань должны войти авестерские корабли. Когда Рик вернется… он ведь тоже поплывет морем. Если удастся – его перехватят там и спишут все на вирманских пиратов.
Если не удастся… достанут в Лавери.
Король скоро переберется за город. Как и каждое лето. Загородная резиденция расположена достаточно удобно для заговорщиков. Там и земли Ивельенов неподалеку, да и сам замок – скорее роскошный дом, чем укрепленное строение…
Лиля взглянула на Ганца.
– Что делать?
– Во-первых, обо всем доложить королю. Во-вторых – Эрик уже в море.
– Эрик?
– Да. Наш друг пользуется авторитетом в своих кругах. У вирман он не меньше графа, а то и герцога. Я попросил его взять еще пяток кораблей – и встретить посольство.
– А…
– А еще я отдал им все зажигательные снаряды из вашей лаборатории.
Лиля кивнула.
– Умница. А…
– Джейми отправился с ними.
– А если его… Ганц! Он же мальчишка еще!
– Он уже взрослый. А если они окажутся кстати – заодно и свой титул подтвердит.
Лиля покачала головой. Вечное женское стремление прибрать всех под свое крыло в средние века обрубается безжалостно. Здесь взрослеют быстро…
– Вы настаиваете на разговоре с королем?
– Да.
– Когда?
– Мне не хочется во дворец, – Лиля сморщила нос. – Я там и так слишком часто бываю… не хочу.
Вот, почему-то это лицо ассоциировалось у Лили с дворцом. Придворная дама, красивая, яркая, молодая…
Лиля сжала руками виски, застонала…
– Где же! Ну где!?
– Ваше сиятельство?
– Ганц, дочь Амалии – копия кого-то… но я не помню, где видела этот портрет! Не помню!
– Во дворце?
– Да, да! Но где?! Кто был на нем?!
Ганц вздохнул.
– Ваше сиятельство, не мучайте себя. Это…
– Это не пустяки! Это важно! Но – где!?
– Ваше сиятельство, вдохните, выдохните… – Ганц почти силой взял ее за руку. – Теперь подумайте. Женщина на портрете – в чем?
Лиля сосредоточилась. Зрительная память у нее была – великолепная. Да и развивала она ее постоянно, как и многие медики.
– Блондинка. В пурпурном платье. Алое с золотом. Красивая, надменная, сидит на кресле, руки лежат свободно, она с вызовом смотрит вперед…
– Отлично. Как у нее уложены волосы?
– Высокая прическа. Несколько локонов спускаются на плечи, – Лиля закрыла глаза, – и портрет встал перед ней, как живой. Надменная блондинка, на белом с золотом фоне, в роскошном платье, серые глаза смотрят решительно, глубокий вырез приоткрывает красивую грудь…
– На ней есть какие-то драгоценности?
– Да. Бриллианты. Маленькая диадема с бриллиантами, колье, браслет, кольца…
– Браслет с бриллиантами?
– Да.
– На какой руке?
– Как у меня, – прикинула Лиля, вспоминая портрет.
Руки Ганца разжались.
– Ваше сиятельство, во дворец вы со мной поедете. Скажите – вы ведь видели этот портрет не в галерее.
– Да я там и не была – во дворце.
– Вы просто шли по коридорам?
– Да. И наткнулась взглядом. – Лиля тряхнула головой. Коса метнулась по спине, больно стегнула пониже талии. – Я там чуть заблудилась, шла по коридорам, а этот портрет, он как бы выступил из полусумрака. Словно его специально повесили подальше от людей…
Ганц прикусил губу. В отличие от Лили – он знал, чей портрет мог не понравиться королю.
– Кажется, я знаю, что это за портрет. Но если все так – к королю вы не пойдете.
– А объясниться?
– Ваше сиятельство, вы мне верите?
– Да.
– Тогда верьте до конца.
Ганц молчал, потому что обручальные браслеты с бриллиантами имели право носить только коронованные особы.
* * *
Эдоард вскрыл записку – и нахмурился. Своим слугам он доверял.
Королевский доверенный – это не просто так. И людей туда отбирают весьма и весьма тщательно.
Ганц Тримейн был одним из лучших. Он докапывался до такого, что Эдоард только руками разводил. Был верен и упрям. Еще с юности, с тех пор, как Эдоард, тогда еще принц, помог ему…
Но что случилось, если он просит принять его вечером?
Сегодня, чем скорее, тем лучше.
Это не слишком серьезно, но касается графини Иртон и ее дочери.
Что ж…
Если дело касается Миранды – в нем надо разобраться. Внучка все-таки…
Эдоард не знал, что Ганц врал в записке специально. Чтобы только получить аудиенцию – и как можно скорее. Тянуть он не собирался, не то дело, с которым можно ждать и жить. Если все так, как говорит Лилиан Иртон – это страшно. И это надо доложить королю, как можно скорее.
А про Миранду?
А кому это интересно…
Авось и подслушивать меньше будут…
* * *
Алисия Иртон же получила записку от Лили.
Невестка просила уделить ей вечером внимание. Она приедет во дворец, Алисия встретит ее, проведет к себе – и они посидят, поговорят. О Миранде.
Графиня ненадолго задумалась. Но потом решила, что все не так страшно.
Лилиан Иртон – умная молодая женщина. Почему бы не поговорить с ней?
И встречу, и проведу, и у меня посидит – ничего страшного.
А почему вечером?
Ничего удивительного. Днем у нее столько дел…
* * *
– Скоро домой.
– Да, уже совсем скоро, – Рик усмехнулся. – Корабли готовы, вещи погружены, осталось дня три, – и мы поднимаем паруса.
– Надоела эта Ивернея…
– Сам виноват. Между прочим, и здесь можно неплохо провести время. Мы накупили уйму свитков, которые здесь все равно уничтожат. Поговорили с купцами, теперь некоторые из них… более лояльны к Ативерне. Погуляли по лавкам… правда, такое ощущение, что все диковинки сюда идут как раз от нас…
Джес повертел в руках золотое перо.
– Да уж… интересно, кто это у нас?
– Самому интересно. Ничего, приедем – узнаем.
– Ну и сами отчитаемся…
– А там – приезжают принцессы, пара приемов, я женюсь на Анелии – и все свободны.
– Кроме тебя.
– Увы…
Будущее не приводило Рика в восторг.
* * *
Лиля и Ганц ехали в карете, мрачно переглядываясь. Говорить не хотелось. Они уже обговорили все, что могли, уже поругались и уже помирились.
Лиля пыталась вытянуть из Ганца, кто была эта дама.
Ганц отмалчивался, как рыба. И говорил, что если – та, то Лиля все обязательно узнает. А вот если нет – то лучше и не морочить себе голову.
Но она обязательно должна посмотреть, опознать – и вообще, информация наше все.
Лиля предложила, раз такое дело – сходить с ним к Эдоарду. Но Ганц разнес эту идею в пух и прах. Нет уж, увольте. Вам лучше быть от этого всего змеиного болота подальше. Гадюки целее будут.
Лиля расшипелась не хуже иной змеи.
Мол, ты – мой человек. И точка…
И вообще – государственные тайны жизненно опасны. Она все-таки графиня, а Ганц – просто королевский представитель. Его могут убрать, а ее может быть – и нет…
Тут взъерошился Ганц. И Лиля получила отповедь в том ключе, что если за каждый секрет по королевскому представителю убивать – кто работать-то будет? Его, может,
