из одной деревни, ответчик из другой… так что лучше пусть господский суд, чем стенка на стенку.
Арт (а он и был зачинщиком всего этого дела) крепко подозревал, что рассудит графиня более-менее честно, а вот самосуда не одобрит. И полетят головы. С него ж первого — он же староста!
Так что стоило Лиле выйти во двор, как весь коллектив упал ей в ноги. И выбора у графини не осталось. Придется судить…
***
Судилище состоялось спустя двадцать минут в малой столовой. Которую ради этого слегка переоборудовали. Переставили стулья — и соорудили удобное место для Лилиан. Так, чтобы она казалась величественной. Зажгли свечи, задрапировали кресло (розовым, все равно ничего круче не нашлось) — и впустили наконец ‘ходоков’.
Крестьяне сильно робели — и дело принялся излагать Арт.
Яблоновица и Ручейка.
Две деревеньки. От одной до другой три часа пути. Если верхом.
Вот и нашелся… ездок.
Так получилось. У Арта в Яблоновице жила симпатичная вдова. Трое детей, крепкое хозяйство, многие заглядывались. А сама вдова загляделась на парня из Ручейки.
А ведь это неправильно ж! Своих парней мало?
Как оказалось — мало. В итоге — лихой ездок стал гостевать чуть не каждую вторую ночь у своей зазнобы. Ну и попался.
Сначала ему хотели пересчитать кости.
Потом вдова начала орать, что бросится в ноги графине — и настроение толпы поменялось. И тут, как на грех, выступила еще одна девица. С заявлением, что беременна от ‘ездуна’.
Вдова едва не разодрала ей лицо, но родители отбили.
И возник вопрос.
Чей мужик?
Ездок все отрицал, мол, к девке не ездил, не был, не участвовал…
Родители были возмущены до глубины души.
Вдова тоже — мол, тут самой едва хватает, а он еще к кому-то нацелился?
Одним словом — еще немного и деревни бы переругались насмерть. Поэтому решено было пойти к графине. Чтобы она выяснила кто, чего, кого, когда и даже какими методами.
Ну и вынесла решение.
Лиля только головой покачала. И принялась допрашивать всех по очереди.
Вдова — крепкая тетка лет тридцати пяти (значит, здесь ей на десятку меньше) клялась и божилась, что ездил парень только к ней. Но тут… она же с ним под ручку все время не ходила?
Может, к ней. Может и не только к ней.
Сам мужик, товарищ по имени Томми, достаточно симпатичный в свои сорок (тоже, небось, не больше тридцатки) не отрицал, что Мэри — вдова, ему нравится. Да, ездил. Да, втихую. Но в любой момент готов с ней под венец.
Девицу?
Не было! Не знал и не участвовал! Да на кой ему та селедка?
Лиля вздохнула. И принялась за девицу.
Та тоже боялась. Но держалась твердо. Он — и все тут. И никаких!
Лиля вздохнула.
Кто бы ни врал — выяснить истину она пока не могла. Это не Россия, где можно подождать до рождения ребенка и сделать ДНК-тест. Тут надо решить сегодня и сейчас. Иначе наезды будут по максимуму… она на такое не согласна. Но как выяснить? Приказать вирманам заняться? Калечить ни в чем не повинных людей? Ну-ну… Сыворотку бы правды сюда. Ан — нету. Хотя…
— Шевалье Авельс?
— Ваше сиятельство?
Лонс, как обычно пребывающий за плечом Лилиан тут же склонился к графине. И Лиля быстро зашептала.
Мужчина послушал, кивнул и вышел, поманив за собой обвиняемого. Тот посмотрел на графиню — и после кивка пошел за Авельсом.
А Лиля посмотрела на баб.
— Сейчас вас разведут по разным углам. И там вы расскажете мне, имеются ли у вашего полюбовника какие-нибудь шрамы или метки. Каждая. Так, чтобы другая не слышала. Потом я сообщу шевалье Авельсу — и тот проверит. А если кто-то соврет или орать начнет… пеняйте на себя.
Крестьяне переглянулись. Кажется, такой метод решения вопроса им в голову не приходил. Но это и понятно. Мозги под другое заточены. Лиля бы не взялась сама корову доить, а они бы не провели расследование.
Вирмане послушно развели баб по углам комнаты, и Лиля, подумав, подошла сначала к вдове.
— Мэри, скажи мне, есть ли у Томми какие шрамы?
Вдова тут же закивала.
— Есть один. Он маленьким был, присел по делу, а там гадюка. Отец ему ножом укус вырезал…слева, пониже спины…
— Только один?
Мэри подумала и кивнула. По ее словам — мелкие тоже были, но таких — у кого нет? Аля подумала и кивнула. У ее подруги жил жутко царапучий кот — вот та и ходила полгода в шрамах. А потом на летнем солнышке те рассасывались.
Тот же вопрос был задан беременной девушке.
Та уверенно заявила, что шрам есть — на плече. Она-де, его нащупала.
Сведения были переданы Лонсу Авельсу. И мужчина подтвердил, что шрам — есть. Пониже спины. На плече шрама не было.
Лиля нахмурилась.
И всерьез взялась за девицу.
Обещания пропустить ее по кругу через весь отряд вирман (у них это энтузиазма не вызвало), выпороть на конюшне и выгнать в Альтвер для работы по специальности — хватило.
Девица вся в соплях призналась, что так и так. Беременна. От старшего сына Грисмо. Ну а когда его — того-с вместе с папашей, она и растерялась. Отец-то ребенку нужен…
Лиля чертыхнулась.
А потом вдруг едко оскалилась. Выход нашелся. Она вернулась в зал, уселась и кивнула Лонсу.
— Решение ее сиятельства! — торжественно возвестил мужчина.
— Том и Мэри. Не хотите ли пожениться?
Мужчина и женщина переглянулись. Том словно спрашивал у своей зазнобы: ‘да’? и получил положительный ответ. Лиля поняла его вполне однозначно.
— Пастер Воплер вас обвенчает. Чтобы блуд не творился. Где жить — решайте.
— У меня, — решил Том. — В Ручейке.
Лиля кивнула.
— Далее. Ирия, — так звали девицу, — беременна от другого мужчины. Который совершил преступление против меня и графства Иртон. — суровый мужик, стоящий рядом с девицей, отвесил ей крепкую затрещину. — Но поскольку я не хочу лишних смертей, будет по моему слову. Мэри, если ты переедешь в Ручейку, кому достанется дом?
— Н-никому, — ваше сият-тельство.
— Я выкуплю его у тебя. За честную цену. Это будет твоим приданным. — Мэри расплылась в счастливой улыбке. — А дом будет принадлежать Ирии. На простых условиях. Если найдется тот, кто на ней женится — это будет приданным. Если нет — пусть живет одна. Как пожелает. Это дело деревни, что делать с гулящими лгуньями. Тем более такими.
Жалости к девице Лиля не испытывала. И глядя, как уходят крестьяне, вдруг ощутила… гордость?
Нет.
Удовлетворение от хорошо проделанной работы.
Моя земля.
Мои люди.
Мири, которая пробыла рядом весь суд, посмотрела на Лилю с новым выражением.
— А мне так тоже придется? Когда вырасту?
— Только если рядом не будет надежного мужа. Но если что — да. Учись, пока я рядом.
Мири согласно кивнула. Учиться она не боялась. И всегда была готова.
Моя… дочь?
***
***
Джерисон, граф Иртон пробежал глазами письмо из дома.
И выругался. Ничего особо приятного, м-да…
— Что случилось? — подал голос с кровати Рик. Он еще был достаточно слаб, но горячка спала, и докторусы уверено говорили, что принц скоро выздоровеет.
— Что-что… помнишь, писали, что моя корова скинула? Все подтвердилось. Миранда доехала до Иртона, это, конечно, хорошо. Отписали управляющему моими делами в столице. Но вот то, что мне придется туда ехать ближе к осени…
— Сочувствую.
Джес покривился.
— Толку с твоего сочувствия! Мне опять с ней в кровать ложиться!
Джес покривился, вспомнив супругу.
— Гадство какое!!!
— Ничего, стиснешь зубы и перетерпишь, — фыркнул Рик. — Чай, не в печку совать…
Джес выразительно посмотрел на друга и принялся за письмо.
— Миранда жива и здорова, и то хорошо. Деньги в поместье отправлены.
— Не понял? А зачем? Там же у тебя управляющий? Что он — налоги не собирает?
Джес только рукой махнул.
— Да тех налогов с той дыры… мне еще присылать приходится. Эдор приезжает в Альтвер к моему доверенному, закупает все необходимое — и везет в Иртон.
— А чего ты Иртон не облагородишь? — эта тема как-то между друзьями раньше не поднималась. Не до того было.
— А зачем?
— Захолустье у Мальдонаи в…, — грубовато выразился Джес. И скорректировал. — Вот смотри. У меня дом в столице, небольшое поместье под столицей, все дела в торговле, ну еще мой полк… за каким… мне та глушь? К тому же там еще бабка жила до недавнего времени…
— И что?
— Старая дрянь терпеть не могла ни отца, ни меня, ни Амалию… я помню, один раз он нас привез туда, так бабка орала, чуть ставни визгом не посносило. Отец вышел бледный от злости, хлопнул дверью — и увез нас обратно.
— А ты сам потом не пытался выяснить?
Джес только фыркнул.
— Да все бабы — дуры. И Мальдоная в их головах ногу сломит.
— Зря ты так, — Рик был задумчив.
— Есть, конечно, исключения. Но я таких до сих пор не видел.
— Что, и Адель?
— Я же говорю — все, — махнул рукой Джес.
Рик только покачал головой. На языке у принца крутилось, что Джес совершенно зря так самонадеян.
Женщины избаловали его.
