молодых вампиров. Карл, Лилиа-на, Мадлен, Джулия. Все они тоже были недавно обращены Лизеттой. И все повинова-лись ей. Все — убивали. Лилиана, Мадлен и Карл — с радостью. Джулия и он — с отвраще-нием. Но выбора не было. Либо так — либо смерть. А Даниэль еще не дошел до той чер-ты, за которой следует самоубийство.

— Какого черта вы копаетесь, ленивые твари!? — Лизетта влетела, как молния. — Живо, взяли оружие — и вперед. На замок напали инквизиторы. Надо уничтожить этих тварей!

— Сколько их?! — кровожадно спросил Карл. — Нам — хватит? Я голоден!

Лизетта мерзко расхохоталась.

— Не больше двадцати! И на что эти идиоты надеялись!? Живо, за мной!

Даниэль послушно отправился вслед за повелительницей.

Может, стоит подставиться под удар инквизитора? В горячке боя это не так сложно… может даже не так больно…

Бой кипел в парадном зале. Слуги-оборотни сдерживали напор солдат во всем черно-синем — и монахов в коричневых рясах. Нападающих действительно было немно-го, но сражались они отчаянно и умело. Сверкали палаши и сабли. Рапир ни у кого не бы-ло. Монахи подсказали, что против нечисти рапиры неэффективны? На полу уже ле-жали несколько разрубленных звериных тел. Но и одного из солдат, а то и двух, уже разорвали на части. Кровь заливала пол. Карл зарычал и рванулся вперед.

— Это из-за той девушки — тихо прошептала Джулия. Миниатюрная англичанка, темноволосая и зеленоглазая, она убивала с отвращением. И тоже ненавидела свою сущность вампира.

— которой? — и тут Даниэль вспомнил.

Недавно Лизетта приволокла в замок пойманную где-то неподалеку девушку. Яв-но не крестьянку. Хоть пленница и была бедно одета, но Даниэль сразу распознал ее благородное — или хотя бы частично — происхождение. Тонкие руки, густые волосы, правильные черты лица — все это резко отличало ее от крестьянок.

Девушка оказалась незаконной дочерью местного барончика. Но Лизетту это не остановило. Она была голодна и на что-то злилась. Поэтому несчастную просто пусти-ли по кругу в оргии насилия и крови, одновременно кусая и удовлетворяя свои сексуаль-ные желания. Даниэля до сих пор передергивало от отвращения, стоило лишь вспомнить эту мерзость.

Девушка кричала, сопротивлялась, грозила, что отец отомстит за нее… все было напрасно. Но отмщение пришло сейчас.

— Какого … вы стоите!?

Лизетта не говорила, а шипела. Даниэлю казалось — загляни он ей в рот и за клы-ками увидит раздвоенный язык змеи.

— пойдем, — Джулия первая перепрыгнула через перила лестницы — и удачно при-землилась позади одного из монахов. Блеснули перламутром тонкие руки. Монах даже захрипеть не успел, как повалился со сломанной шеей.

Даниэль тоже спрыгнул вниз, но ему так не повезло. Левитацией он не владел, поэтому приземлился почти рядом с одним из солдат. Тот вскрикнул от неожиданности и замахнулся на вампира палашом. Напрасно. Даниэль перехватил руку солдата — и сильно ударил того в лицо. Солдат отлетел на пол со сломанной шеей. Палаш остался в руке у вампира — и Даниэль замахнулся им на следующего противника. Неумело, неловко, но сила вампира и скорость вампира превосходили человеческую.

Удар — и на пол упала отрубленная рука солдата.

— Умри, нечисть! — услышал он сзади. И, не раздумывая, развернулся — и отмах-нулся мечом.

Кровь брызнула прямо в лицо вампиру — а меч внезапно выпал из рук.

— Антуан!?

В умирающем священнике с разрубленным горлом, он внезапно узнал своего младшего брата. Брата, который когда-то посвятил себя Богу.

Брата, с которым он пускал в пруду кораблики и бегал собирать земляни-ку.

Даниэль совсем забыл о времени, став вампиром. Для него прошло совсем немного времени, а для людей — годы. И младший когда-то брат был теперь старше не-го.

Но так же оставался родным и любимым человеком.

— НЕТ! — вырвалось у Даниэля, но было уже поздно. Рана была смертельна. С та-кими не живут больше пары минут. Он лучше умер бы сам, чем поднял руку на брата. Но было поздно. Непростительно поздно. Даже чтобы обратить брата. Ни времени, ни силы…

Но Антуан еще жил. Он поднял руку, попытался перекрестить вампира… в се-рых, как у самого Даниэля глазах мелькнули боль — и — прощение!? Пальцы скользнули по щеке вампира в последнем усилии, на губах мелькнула улыбка, глаза стали грустными и любящими…

Даниэль не смел, не мог надеяться на это. Неужели брат может не винить его в своей смерти? Неужели он смог… простить!? По щеке вампира медленно скатилась кроваво-красная слеза.

Бой больше не занимал вампира.

Было ясно и так, что людям не победить. Одного Карла с лихвой хватило бы на десяток солдат. А ведь были еще и оборотни, да и другие вампиры. Одна Лизетта стоила в ближнем бою сотни человек.

Рядом внезапно оказалась Джулия. Лицо вымазано кровью.

— Даниэль, осторожно!

Одним сильным ударом она свалила уже замахнувшегося солдата.

Даниэль подхватил на руки тело Антуана.

— Кто это?

— Мой брат. Джу… я должен похоронить его, сам, чтобы Лизетта до него не добралась…

Джулии не надо было объяснять. Она тоже понимала, что Лизетта просто прикажет скинуть трупы куда-нибудь в реку. Или вообще, выкинуть в канаву. Даниэль не мог поступить так с братом.

Она ловко отмахнулась палашом от очередного нападающего.

— иди скорее. Я прикрою.

Даниэль кивнул — и двинулся к выходу. Джулия мелькала рядом, отбивая удары, иногда сбивая людей с ног сильными ударами…

Антуан был похоронен недалеко от замка. За замковой часовней.

Вампиру было физически больно подходить к святому месту, но для брата он был согласен вытерпеть и не такое.

Там же, на могиле брата, он поклялся, что не совершит самоубийства. Даниэль посчитал, что это будет предательством по отношению к памяти брата. Именно в память об Антуане он обещал себе жить — и рисовать. Он сдержал свое обещание. И каждая его картина была — памятью.

Потом от Лизетты ему досталось за уход с поля боя. Джулии тоже. Антуан лежал в могиле, на которой не было даже креста. Из замка им пришлось уехать, пока не пришли еще охотники на вампиров.

Даниэль остался жить. Он ездил по миру, рисовал, дарил свои картины, потом Лизетта, оказавшаяся Елизаветой, создала свое гнездо и призвала его в Россию. Так начались сорок лет ада.

Даниэль хотел было убить себя. Но каждый раз вспоминал Антуана и его смерть. И каждый раз думал: ‘Еще немного. Я еще так мало сделал для него. Я не хочу, чтобы его смерть была напрасной’.

Встреча со смешной человеческой девчонкой стала радостью. Юля. Почти как когда-то Джулия. Такая же гордая, такая же хрупкая, так же прикрывающая его от чужого зла…

Даниэль не оправдывал себя. Сначала — он смотрел на нее, как на ключ к свободе. Даниэль понял, что благодаря ей он может получить свободу и опять ездить по миру. Теперь ему станет доступно намного больше. В мире так много красоты, которая ждет, чтобы ее показали людям…

А потом…

Потом, когда он поставил Первую Печать, он каким-то образом заглянул в душу девушки. И пропал. Его любили, и он любил.

Впервые в смерти он захотел жить. И — не вышло.

Зато вышло другое.

Даниэль ушел навсегда.

Но искра его таланта осталась в Юле. Если он хоть немного знал свою любимую, она сумеет разжечь из нее пламя.

Тогда получится, что и он, и Антуан ушли не напрасно…

***

— Юля!!! Ты проснешься — или нет, поганка!?

Валентин?

Я открыла глаза и потянулась. Это действительно был Валентин. И он пытался растря-сти меня на вытянутых руках.

— Эй, я тебе что — бутылка с ряженкой?

— Ты — хуже, — в голосе оборотня слышалась глубокая убежденность.

— А раз хуже, тем более лапы прочь. Что — уже и поспать нельзя!? Гады!

Просыпаться резко не хотелось. Чего там хорошего? Сплошные проблемы. Но разве от оборотней так легко отделаешься?

— Сама такая и собака твоя такая. Имей совесть! Ребята уж полчаса, как тебя довезли, а ты все дрыхнешь.

— Я видела чудесный сон.

— Какой?

— Неважно.

— Понятно. Эротика с Мечиславом в главной роли.

— Не угадал.

— Состав участников или содержание?

Я попыталась пнуть вредного оборотня ногой. Ага, счазззз. Этот нахал держал меня на вытянутых руках. Потом поставил на снег и отскочил.

— Смилуйся, государыня крыска! Идем, а? У меня уже задница замерзла, а превращать-ся я пока не рискнул. Начну тебя будить в шкуре — и не удержусь, откушу кусочек.

— Зубы вырву.

— Ну так и я о том же. Рисковать не хотелось. Идем, а?

Я огляделась по сторонам. Мы стояли на лесной дорожке. Рядом стояли Лешка с Та-ней.

— А где все?

— На поляне. Не на дороге же это делать. И потом, у нас сегодня не только радостное, но и печальное событие.

— Че-го?

Ничего не понимаю. О чем он говорит? Что — печальное? Что — радостное?

Валентин заметил мое недоумение и соизволил пояснить.

— Сегодня мы приобретаем нового члена стаи, — Таня непроизвольно фыркнула, что с ребенка взять. Ну, стаи, ну член. Все не аппендикс. — И в то же время сегодня у нас серь-езная трагедия.

— Какая? Кто-то болен? Ранен? Что случилось?

Я спрашивала не из любопытства. А вдруг я смогу помочь?

— Настя беременна. Пятый месяц.

— Радоваться надо, — пожала я плечами. — А что тут может быть печального?

— А то. Радоваться тут нечему, — Таня вдруг стала необыкновенно серьезной. — Юля, по-чему оборотни заразны?

Я потрясла головой.

— А кто его знает? Почему?

— Потому что другим способом мы размножаться не можем.

— ???

Ничего не понимаю. У них что — поголовная стерильность и импотенция? Да вроде как нет? А что тогда? Что не фригидность — это точно.

— Оборотни вполне могут заниматься сексом с людьми. И иногда у женщин даже появ-ляются дети. Но это происходит намного реже, чем обычно. Допустим, если двое здо-ровых людей окажутся в одной постели, женщина может забеременеть за месяц — два. А с оборотнем ей на это действие потребуется не меньше пяти лет.

— И так всегда?

— Это средний срок. Кому-то везет в первый год, кто-то и в двадцать лет ничего не по-лучает.

— Паршиво.

— Это — мелочи. Понимаешь, у мужчин-оборотней есть хотя бы призрачный шанс оста-вить после себя потомство. Хотя дети оборотня могут и не наследовать его способности.

— Ага. А потом проявиться они могут? Например, прадед был оборотнем, детям — вну-кам повезло, а правнучка мехом обросла?

— Могут. Такое случается. И плохо если оборотнем оказывается женщина.

— Это еще почему?

— А вот потому. Женщины-оборотни не фригидны и не стерильны. Но об абортах им беспокоиться, увы, не надо. Ты же биолог, знаешь, как проходит беременность.

— Знаю. И?

— Мы не можем не перекидываться в полнолуние. Мы же оборотни. Мы сдерживаемся, сколько можем, но три ночи подряд луна берет вверх —