тебя. Ты останешься жив, ты сможешь управлять всеми жи-вотными… только ты ведь и сам этого не хочешь? Тебе нужна твоя свобода. И ты полу-чишь ее. Из-за этого проклятия ты даже до сих пор не ронин. А мог бы. Я вижу твою си-лу.

Питер оглядывался, как безумный, но никого не видел.

— Ты — кто?

— Ты что — с ума сошел?! — окликнул его напарник. Но Питеру было все равно. Если этот голос сможет исполнить его мечту… правда сможет?

— Смогу. Для меня это будет тяжело, но я клянусь тебе жизнью моих родных. Хо-тя эта клятва все равно бессмысленна. Здесь нельзя лгать, разве ты — не чувству-ешь?

— Где — здесь?

— Там, где нахожусь я. Прикажи своим оборотням не нападать, пусть удержат твоего напарника — и иди ко мне. Я помогу. Я знаю, как и что делать.

— Ты — точно не лжешь?

— Спроси у себя. У того чувства, разума, уголка сознания, которым ты чувство-вал животных. Хотя… это у тебя тоже заблокировано. Будет тяжело. Но мы — справимся. Обещаю.

И Питер решился. Он жил, как в бреду. И надежды на вызволение или пробуждение — не было. Сейчас ему предлагали свободу. Что еще надо!?

Ничего. Оборотни? Где они? Здесь и внизу.

И он сделал короткий жест рукой, указывая на напарника и формируя его мысленный образ.

— Убить. И больше никого не трогать до моего приказа.

Оборотни рванулись вверх.

— Ты что, мать твою ….. — ох…. ел!?

Больше напарник ничего произнести не успел. Ворвавшиеся оборотни просто смяли его массой. Началась дикая драка. Но Питера это не интересовало.

— Где ты? — позвал он.

И услышал в ответ тихий голос.

— Закрой глаза и доверься мне. Потянись, как ты тянешься к своим оборотням. Я тебя выведу.

Что он и сделал.

И все поплыло перед глазами.

Питер не знал, что его тело обрушилось на пол, как неживое.

Не знал, что рядом с ним завязалась драка между вампиром и оборотнями. И пока обо-ротни побеждали.

Не знал, что ему тоже досталось в схватке.

Да и знал бы — это было совершенно неважно.

Важно было другое.

Лес. И круглая полянка, покрытая мягкой зеленой травой. Из травы и тут и там видне-лись желтые головки одуванчиков. Но разве они растут в лесу?

— Вообще-то нет, но мне так больше нравится.

Питер резко обернулся. Рядом с ним стояла женщина. Хотя… какая там женщина! Со-плюшка лет шестнадцати. Невысокая, темноволосая… ничего примечательного.

— Кто ты такая?

— Я — Юлия Евгеньевна Леоверенская. Та, кто может освободить твой дар.

***

Я ни на минуту не лгала Питеру. Моя сила выбросила нас на воображаемую полянку. И это — было единственное, что мы видели одинаково. Деревья, лес и одуванчики на по-лянке. В остальном — не знаю, какой видел меня Питер, а вот я видела его, как клубок из переплетенных нитей, в середине которого находится слабо очерченная человеческая фигура.

Только глаза были видны четко. Большие, голубовато-серые, изумленные.

— Ты? Меня послали похитить тебя, ты знаешь?

— Догадываюсь. А кто послал?

— Не знаю. Мне просто отдал приказ мой господин.

— похитить меня? Именно так, слово в слово?

— Нет. Ехать вместе с Диего и делать все, что он прикажет без лишних расспросов.

— Диего — это второй вампир?

— Да.

— Ясно. А он не говорил, кто, что, как?

— Нет. Ему просто надо было схватить тебя и вывезти за город. Обязательно сегодня.

Я потерла лоб.

— М-да. Зря ты отдал приказ об убийстве.

— Не зря. Его нельзя удержать. Один из его талантов — расплываться туманом. Он ушел бы — и убил вас всех.

— Померли, задохнувшись в тумане. Как печально.

Вампир помрачнел.

— В жизни это выглядит намного печальнее.

— Понятно. Для допроса нам его было никак не взять?

— Нам — никак. Если только группой из пяти-шести вампиров которые сильнее Дие-го.

И где я таких возьму? Тут всего сопротивления — я да оборотни. Маловато будет.

— Ладно. Черт с ним. Рано или поздно, так или иначе, но мы узнаем, что и как. И когда я узнаю КТО…

— Крыса не может быть одна, — философски заметил вампир. — Диего получал от кого-то инструкции. Я не знаю, кто и что ему говорил, но сообщники у него точно были.

— Еще бы их не было. Я бы точно не стала соваться в другой город, не заслав сюда со-рок бочек шпионов.

— Вампиры не глупее тебя, — ухмыльнулся Питер. — А что насчет меня?

А что насчет него? Лечить будем!

— Прости. Перед тем, как мы начнем лечение, я хочу спросить еще. Как вы подготовили эту засаду?

— Полчаса назад мы пришли сюда. Потом появились вы.

— Ага. То есть вы приехали, когда мы были еще в церкви…

— Где?! Ты же фамилиар вампира!

— И что!? Я теперь и в церковь сходить не могу!? — разозлилась я.

— А ты — можешь?

— и даже не начинаю дымиться синим пламенем, — окрысилась я. — А еще я могу лопать куличи и освященные яйца, купаться в святой воде и ношу крестик. Пожизненно.

Вампир потряс головой, понял, что умом Россию не понять — и смирился.

— Ты знаешь, как снять с меня проклятие?

— Да. Только ты сам не сопротивляйся, ладно? Может быть больно и неприятно.

— Тогда объясни, что ты будешь делать.

Я кивнула. Справедливое требование, сама бы хотела знать, что и как. И кажется, знала. Хотя до конца и не была уверена. Ни правильно ли я поступлю, ни во что мне это обойдется…

— Когда я смотрела твою ауру — она была яркой и разноцветной. А еще на ней были се-ребряные рисунки. Как у оборотней, но — другое, совсем другое.

— То есть?

— У оборотней это скорее изображение их зверя. А у тебя — как орнамент. И вот этот ор-намент сверху словно прикрыт какими-то черными нашлепками. Следами лисьих лап. Так это мне видится. Я готова поспорить, что управлять ты можешь только лисами — и то — оборотнями.

— Угадала.

— Вот. Гильометта ненавидела тебя. И сил на предсмертное проклятие вбухала — не жа-лея. Всего истоптала.

— мой хозяин удивлялся, что я почти ни капли силы не получил, когда выпил ее последнюю кровь, — вспомнил Питер.

— Так далеко я не влезала. Сейчас я вижу эти следы… Ты — как клубок нитей. А прокля-тие — комья грязи, зависшее на нитях. Если я отчищу комья — остальное растворится са-мо. Ты и сам снял бы его — лет через две тысячи…

Это я еще поскромничала. Я видела, что кое-где пятна уже растворялись, но медлен-но, слишком медленно. За девятьсот лет — и так мало… Скорее уж не две тысячи, а пять.

— Так долго я не выдержу.

— Я могу помочь тебе. — Тут мне в голову пришла одна идея. — Не безвозмездно.

— А как? Что ты хочешь за свою помощь?

— Останешься здесь и поможешь мне поработать со зверями. У тебя дар. А я хочу по-нять, как и что происходит.

— Мой хозяин может меня не отпустить.

— Свободного ронина?

— Я не ронин.

— почему? — мне было искренне любопытно. Аура вампира была очень мощной. Яркая, цветная, искристая — она дрожала и переливалась в радиусе нескольких шагов. Мешали только черные грязные кляксы. Но их-то я удалю. Наверное…

— сил не хватает.

— Глупости. Видимо, из-за проклятия ты не можешь развернуться в полную мощность. Но это мы поправим.

— После этого у меня хватит сил, чтобы стать — свободным?

И столько надежды было в его голосе… Нечисть? Ну и пусть! Но он — живой! Ему тоже больно, страшно, он чувствует… Да что еще надо!?

— Да. Это я гарантирую.

Я была полностью уверена в себе. Но вампир все еще колебался.

— А у тебя точно хватит сил?

— Да. — Откуда-то я знала это. — Начнем?

Но вампир вдруг заколебался, почти в буквальном смысле. Аура подернулась рябью.

— А… это долго? Вы наверняка вызвали подкрепление.

— Да. Но сколько бы мы не пробыли здесь — в реальном мире пройдет не больше пяти минут.

— Ты это точно знаешь?

— Да.

В прошлый раз, когда я перевела Влада через мост — так и было. Мне казалось, что прошли часы. А Борис мне рассказал, что весь поединок занял минут семь. И то четыре минуты из них я пыталась отгрызть вампиру голову.

Вампир явно сомневался, но мне уже все надоело.

— Ты — со мной?

— Да, — решился Питер.

Я протянула вперед руки. Интересно, что будет, если просто отколупывать эту грязь. Молча.

Не-ет, фигушки мне. Руки проходили сквозь грязь, как будто ее и не было. Но висит же! Ошметками и лохмотьями!

А что я делала в прошлый раз? И чего не делаю в этот. Все вроде так же. Полянка, мы с вампиром о! Вот я что еще делала!

Молилась.

Может, и сейчас попробовать?

После встречи с ИПФовцами? Получится ли у меня искренне молиться?

Не знаю.

Но я ведь и молюсь не ИПФ, а Богу. А Он, если есть — Ему наверняка плевать на всех попов планеты. Почему бы и не попробовать? Недаром говорят, что в молитве главное — вера. А я верю в Бога? Не знаю. Может, Он знает? Если знает, точно не откажет. Да и не за себя просить надо. За вампира. А виноват ли он? Сейчас — да. А тогда? Он ничем не заслужил проклятия.

А только ли его проклинала Гильометта?

Или и его родных — тоже?

Об этом я и начала. Честно признаться, ни одной молитвы я до конца так и не помни-ла, а от церковнославянского у меня вообще челюсти сводило. Вот зачем молиться на языке, который никто толком не понимает? И не надо, не надо мне говорить о традици-ях! Если Бог есть — он как-нибудь не глупее нас с вами. И ему должно быть безразлично на каком языке ты молишься. А также где это происходит, и о чем ты просишь. Так что кто хочет — пусть корежит свой язык в попытках выговорить фразу типа: ‘Аще по-спите посреде предел, криле голубине посребрене, и междорамия ея в блещании злата. Внегда разнствит Небесный цари на ней, оснежатся в Селмоне. Гора Божия, гора тучная, гора усыренная, гора тучная. Вскую непщуете горы усыренныя? Гора, юже благоволи Бог жити в ней, ибо Господь вселится до конца’.* Вот вы что-нибудь понимаете в этой фразе? Разве что гору. Вот и нечего извращаться.

* Юля цитирует строки из псалома ? 67. прим. авт.

— Господи, прости этого человека и его предков, ныне живущих и давно живших, всех его родственников, близких и дальних во всех ветвях его генеалогического древа до се-мидесятого колена назад и вперед.