ударила в спину. А если я буду на-стаивать на своем — ты можешь и сорваться.
Угу. А ты — нарваться.
— Сегодня тебе эти опасения не помешали.
— Ты все равно мне обещала Первую Печать. Днем раньше, днем позже — неужели есть разница?
Для меня была. Я тихо надеялась, что ‘днем позже’ растянется в ‘неделей позже’, а там и до года дойдем. Нет-с. Вывернуться не удалось. Но хоть…
— То есть первая Печать поставлена?
— Разве ты не почувствовала?
Я помотала головой.
— Это — другое. Совсем другое. Я помню, как в тот раз все было. Намного спокойнее.
Мечислав расплылся в широкой улыбке.
— В тот раз у нас был просто поцелуй. Мы не пошли дальше.
— А в этот раз мы могли хоть неделю сексом заниматься! — разозлилась я. Вот самомне-ние. Он что, полагает, я из-за его сексуальных способностей окончательно голову поте-ряла? Ну, ладно. Немного — потеряла. Но найти ее всегда можно… наверное. — Дело не в сексе. А в том, как все происходило между нами. Это не совсем отметка хозяина, это что-то новое… ты сказал, что чувствуешь себя — живым?
Мечислав ненадолго задумался.
— Да. Думаю, я даже смогу не спать днем.
— и для этого меня не понадобилось выпить насухо — процедила я. Вышло особенно ед-ко, потому что я как раз начала распутывать волосы. И когда они завились в такой кол-тун? Расческа врезалась в него и кажется застряла. Может, мне налысо побриться? А что, оставлю на макушке гребень, и буду говорить всем, что я — ирокез на тропе войны. А перья позаимствую на родной кафедре. А то лежат в шкафу, пыль собирают…
— Дай сюда расческу, пушистик, — Мечислав отобрал у меня орудие пытки и принялся сам расчесывать мои лохмы, начиная с кончиков. — Так ты лысой останешься.
— Еще ты меня ухаживать за волосами не учил, — окрысилась я.
— Чтобы волосы так не путались, их надо после мытья ополаскивать лимонным соком. Чуть кислым раствором, примерно пол-лимона на ведро воды, — наставительно поведал вампир. — Что у тебя с шеей?
С шеей было — все. Два аккуратные дырочки на сонной артерии. Кровь уже не текла, но в остальном — печально.
— и как я это замаскирую? Скажу, что меня вилкой ткнули? Антиквартной?
— Антикварной.
— Сама знаю. Неважно.
— Я распоряжусь. У Тани в магазине есть платья подходящего фасона, с высоким воро-том.
— Это — летом?
— В нем и летом будет не жарко. Доверься моему вкусу.
— Шнурки поглажу…
— Юля, когда ты только повзрослеешь?
Вампир вздохнул и вручил мне расческу и заколки.
— Ты не хочешь остаться здесь?
— Нет. Мне еще надо будет пообщаться с Рокиным. А ИПФ лучше на это место не наво-дить. Вообще у меня на завтра насыщенная программа.
— к вечеру обязательно будь свободна. Иван Тульский прилетает следующей ночью.
— Тьфу.
И тут я вспомнила еще одно.
— Рамрес! Он же хочет со мной пообщаться! И обещал ждать внизу!
— Черт! — не сдержался вампир. — Проигнорировать приглашение нельзя. А ты сможешь сейчас с ним поговорить?
— Есть. Либо поговорить здесь, либо — в клубе.
— Лучше в клубе. Там он мне точно голову не оторвет.
— Что ж… я буду рядом. Если что-то пойдет не так, тебе стоит только поднять руку.
— Очень успокаивает. А выпить нету?
— Пьяную я тебя разговаривать с Рамиресом не пущу.
— А трезвая я сама не пойду. У меня сейчас голова дурная. Кстати — благодаря тебе.
Вампир расплылся в очень мужской улыбке. Самодовольный свин.
— Ладно. Бокал красного вина. Договорились?
Я выпила — и пошла на дело.
Мечислав проводил меня до зала-ресторана. Рамирес сидел за угловым столиком в пол-ном одиночестве и разглядывал единственную розу, стоящую перед ним в высокой вазе матового стекла. Как только бедняжка не облетела…
Надо сказать, вкус у оформителя был. В ‘Трех шестерках’ было несколько залов, не сообщающихся между собой. Дискотека, бар, игровые залы — две штуки, вот этот ресто-ран было и что-то еще, наверное…
Но если дискотека и бар были рассчитаны на молодежь, то ресторан — на категорию людей постарше, которым хочется просто прийти поужинать с кем-то в интимной об-становке. И такая обстановка здесь была создана. Стены — обклеенные чем-то под мала-хит, наверное, пленкой типа ‘самоклейка’, высокий потолок с лепниной, темно-зеленые портьеры до пола с золотыми кистями. Матовая бронза светильников, бело-зеленые скатерти, вазы из матового хрусталя с цветами — розы, лилии и орхидеи, белого или зеленого цвета…
Пока я шла — у меня были тридцать секунд на решение. Что делать?
То есть — как разговаривать с Рамиресом. А, как ни разговаривай. Ему сколько лет? Ты-сяча? Больше? Меньше? А мне? Он все это время живет в вампирском гадюшнике. А я даже в институт не так давно поступила. Нет, я допускаю, что в институтах — гадюшник не хуже вампирского, но меня это пока не затрагивает. И навыков серпентолога у меня нет.
Ну и стоит ли выяснять, кто из нас умнее? Ответ и так ясен. Рамирес меня просто под орех разделает. А значит, мне остается только принять это.
Нет, это не моя натура… А вот это… идея пришла мгновенно. Натура? А натуру и по-менять можно! И списать все на буйство гормонов!
Спасибо Шурочке — Ларисе Голубкиной. Я всегда обожала ‘Гусарскую балладу’.
Я плюхнулась рядом с Рамиресом и восторженно вылупила глаза.
— Ой! Извините, что я опоздала! Я знаю, вы не любите опозданцев! Или опоздунов!? Как правильно, вы не знаете?! Ой! Да что это я!’ Русский язык ведь для вас не родной!
Рамирес прищурился.
— Во что вы играете, Юля?
— Больше всего я люблю играть в морской бой! — поделилась я. — А вам — нравится!? Но я никогда не угадываю ни Е2 ни Е4! Зато мне должно повезти в любви!
— И повезло?
Вампир явно не мог определиться, как со мной разговаривать. То я была умной, а те-перь на глазах превращалась в абсолютную идиотку.
— Ой конечно да!!! — взвизгнула я так, что парочка через два столика от нас подпрыг-нула от неожиданности. — Мечислав, он же такой, такой….
На лице Рамиреса появилось выражение, которое я расшифровала короткой фразой ‘диагноз ясен’. Не я первая, не я последняя… И все же вампир решил уколоть.
— а Даниэль? Вы его уже забыли?
И тут мне в глаз попала ресница.
Я взвыла. Мерзкий волосок как-то еще и кольнул в самое глазное яблоко. И у меня мо-ментально потекли слезы. Рамирес — растерялся. Как и большинство мужчин, когда жен-щина рядом начинает равняться на Амазонку. Не на воительницу, а на речку. Сопли тут же объявились в комплекте. Если кому-то хоть раз в глаз попадала ресница — вы меня поймете. Проклятая шерстинка! Вылавливать я ее не решалась, это поломало бы всю иг-ру, но кололась она все острее и больнее — и я разревелась уже в голос. Женщина я — или уже где!? И потом, ошеломленное лицо Рамиреса стоило того!
А нечего, нечего девушке напоминать про ее первую любовь! Тем более — трагиче-скую!
Ох, Даниэ-е-е-е-ель, ну почему ты умер… На кого ты меня поки-и-и-и-инул…
Завывания получались наполненными трагизмом.
— Юля, Юлечка, пушистик, с тобой все в порядке?!
Мечислав материализовался рядом и гневно смотрел на Рамиреса. В отдалении маячили возмущенные Борис и Вадим, вовсе уж на заднем плане отирались мои телохранители. И все глядели на зубастика без особой приязни. Довел девчонку до слез, гад!
— что вы такого ей сказали!?
— Честью клянусь! Ничего! Только упомянул про Даниэля!
Мечислав вздохнул — и подхватил меня на руки. Ресница, видимо от движения, впи-лась еще глубже — и я тут же закапала вампиру его рубашку. Всю.
— Извините. Юля его действительно любила. Предлагаю вам поговорить, ко-гда она успокоится. Например, завтра. А сейчас я ее отправлю домой.
Я горестно возрыдала. Ну, когда ж меня уберут из зрительного зала — и я вытащу эту колючку!?
Мечислав развернулся и вынес меня обратно в свой кабинет. Там усадил на диван и по-пытался усесться рядом. За что тут же и получил.
— Пусти, герой-любовник! Мне в ванну надо!
Кажется, все вампиры — братья по разуму. Лицо у Мечислава было не менее ошалелым, чем у Рамиреса.
Наконец-то я вытащила эту гнусную ресницу. Вот так всегда. Если выпадают — то обяза-тельно длинные и красивые, с загнутыми кончиками. А остаются коротенькие и торчащие в разные стороны. И хоть что ты с ними делай, но красивого частокола из рекламы ‘Максфактор’ — не получается! Заразы!
Я смыла к лешему всю косметику — все равно не реанимируешь, высморкалась (ну, не романтично. И что? Это в сериалах героини могут плакать по три часа — и выглядеть иде-ально. Их этому специально учат. А в жизни — пять минут слез — и ты уже похожа на кошмарик. Нос — картошкой, красной и подгнившей, щеки распухли губы такие, слов-но по ним рой пчел прошелся, а глаза надо лопатой раскапывать. Реальность-с…) и вы-шла обратно к Мечиславу. Вампир окинул меня оценивающим (истерика? Всплеск эмо-ций? Невроз? Психоз?) взглядом и собирался что-то сказать, но я его опередила.
— Зная, ты мне не поверишь, но мне действительно просто ресница в глаз попала.
Мечислав захлопал своими ‘максфакторами’. Вот кому бы тушь рекламировать! И по-мещать свой портрет на коробочках. Миллионами раскупали бы. А Ленька ди Каприо рыдал бы в туалете. Куда ему до такого сногсшибательного обаяния?
— Вот. Рамирес как раз спросил что-то про Даниэля, я моргнула — ну и вот результат. Ты же не думаешь, что я — такая истеричка? Я бы дома могла спокойно нареветься, но про-сто все так удачно сложилось…
За время моей речи Мечислав сменил несколько масок — от ошеломленной (Что?!) до удивленной (Ресница!?) и полностью ошалелой (И только-то!?), а потом откинулся на спинку дивана — и расхохотался.
— Пушистик — ты чудо! Ресница, всего лишь одна ресница — и враг повержен! Я тебя просто обожаю!!!
— Ага, я тебя тоже, — огрызнулась я. — А домой я сегодня доберусь?
— Обязательно. Пойдем, я тебя провожу.
— проводи. Так Рамирес точно по пути не привяжется.
Мечислав встал — и с поклоном распахнул передо мной дверь.
— прошу, Юлия Евгеньевна!
За дверью меня уже ждали четверо ребят. Глеб и Константин улыбнулись. Двое других смерили оценивающими взглядами.
— Это Алексей и Николай. Они тоже будут тебя охранять — улыбнулся во всю пасть Лео-нид.
— Очень приятно.
Больше меня ни на что не хватило.
— Доставьте Юлию Евгеньевну домой, и пусть двое из вас дежурят рядом с домом на случай покушения или похищения, — распорядился Мечислав. — Леонид?
— Инструкции я
