прошипел с экрана Альфонсо. — Диего был хорошим мальчиком!

Услышать такое о вампире-садисте было ну очень неожиданно. Хотя… по сравнению с этим монстром — и Чикатило — лапочка и душка.

— Еще один Ваш слуга, Рауль, сейчас в коме. Он пострадал при захвате, — Мечислав го-ворил с та-аким скорбным видом.

— Что с ним?

— Перерасход сил, — вампир пожал плечами. — Он должен прийти в себя через некоторое время. Подпитывать его мы пока боимся, чтобы не нарушилось равновесие.

— Он пребывает в равновесии?…

Дальше я уже не слушала. Словно ветром силы ударило в лицо. Я распахнула глаза, стремясь увидеть ауры присутствующих, повела взглядом по сторонам — и увидела. Иван Тульский.

О нем все забыли на пару минут. Но и этого времени ему хватит с лихвой.

Его аура светилась зеленоватым светом, как грибы-гнилушки в зоологическом музее. И от нее отлеплялись какие-то паутинки. Садились на вампиров, прилипали и начинали слабо мерцать.

Черт, что же делать?! Святой водой на них точно не плеснешь. А на Ивана — никто ж пока не видит, что он творит. А потом будет поздно.

А поймать паутинку — и разорвать?

Я аккуратно, чтобы не заметили раньше времени, протянула руку к ауре Бориса. На нем уже висел кусочек мерзко пульсирующей нити.

А мы ее ногтем — и на себя! Получится?

Получилось.

Оказавшись в моих руках, нитка задергалась, как живое существо. Например, червяк, насаживаемый на крючок. Но меня это не смутило. Что я — не рыбачила? Я покрепче сжа-ла ее — и разорвала на две части. Легко.

Зеленоватый пепел осыпался с моих пальцев.

Но это мне каждую нужно рвать? А паутинки все отделяются от Ивана, все лепятся на вампиров… хорошо хоть Мечислав пока чист. Но он, видимо, может заметить. Потому пока и цел. А если приманить все паутинки на себя? Ну, как с сетью Рамиреса? А потом просто стряхнуть святой водой? Возможно?

Надо попробовать.

Я тихонько зашевелила пальцами.

Ну-ка, ко мне, ко мне, ко мне… у меня вкусная аура, лучше, чем у вампиров… цыпа-цыпа-цыпа… все ко мне…

Сперва ничего не получалось.

А потом…

С Бориса сорвалась еще одна паутинка, повисла у меня на ауре — и запульсировала.

Я ставила только на то, что Иван Тульский сейчас не стает смотреть на ауры. Наоборот, он должен изображать внимание к происходящему в комнате. И это — тихое колдовство. Что говорит да Силва? А, впрочем, неважно. Не до него…

Ко мне, ко мне, ко мне…

Мою ауру покрывал ковер из противных шевелящихся паутинок. Я потихоньку — благо, за спинами не видно, достала фляжку со святой водой и чуть отлила в ладонь. Растерла — и провела по контурам ауры. Там, где могла дотянуться, не привлекая внимания.

— Смерть! — грянуло с экрана.

— Замрите! — рявкнул Иван Тульский.

И паутинки активизировались.

Было не больно.

Было как при местной анестезии, только всего тела. Словно тебя всего отморозили. Тошно, противно и холодно. И — не шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Взять его! — рявкнул Мечислав.

На Ивана Тульского навалились сразу четверо вампиров, а сам зеленоглазый поспешил ко мне.

— Юля, что с тобой?

Блин! Могла бы — ответила бы! Но у меня даже губы не шевелились. Поэтому пришлось выразительно показать глазами на фляжку со святой водой.

Вампир осторожно взял ее двумя пальцами.

— Святая вода?

Я активно заморгала глазами.

Вампир осторожно, чтобы не попала на него, брызнул пару капель мне на руки. Стало чуть легче. Я прямо-таки видела, как зеленоватые пиявки корчатся, обугливаются, рас-творяются в каплях жидкости. Как бумага, на которую побрызгали концентрированной кислотой.

Прошло несколько минут, прежде, чем я смогла двигать руками. И взялась за фляжку уже сама.

В углу вампиры скручивали Ивана Тульского, напрочь потерявшего все свое высоко-мерие, и одевали на него — цепи? Хотя… чего я удивляюсь? Это же вампир, а не хомя-чок. Его и цепями-то с трудом удержишь.

Кое-как я протерла святой водой лицо, провела по телу…

Но заговорить смогла только когда пиявки растворились.

— Мечислав что с твоим фамилиаром? — окликнул Олег.

— Ничего страшного. Иван хотел наслать заклятье неподвижности на всех, а попало по-чему-то на Юлю.

— ага всегда я крайняя, — тихо пробурчала я себе под нос.

— Почему именно она? — продолжался допрос с экрана.

— По жизни…

На этот раз Мечислав услышал мои комментарии и тихонько ущипнул за руку — мол, думай, чего несешь и при ком.

— Не знаю, — признался он в экран телемоста. Веб — моста?

— А что может нам сказать Юля?

Я вздохнула и встала с дивана. Тело слушалось пока еще плохо, но хоть слушалось! Неприятно чувствовать себя мумией Рамзеса.

— Прошу простить мою дерзость. Дело в том, что мои способности пока малоизученны. И мы не можем предсказать, как сработает рядом со мной то или иное заклинание. Та или иная сила. Пока мне ясно только, что я каким-то образом завязана на Мечислава.

— Через печати?

Альфонсо смотрел на меня с явным интересом. Ох, чтоб тебе… пропасть в болоте!

— Не только. Идет какое-то неосознанное до конца взаимодействие. Именно с этим кон-кретным вампиром.

— а с другими?

Блин, откуда ты только взялся на мою голову, гестапо в миниатюре! Инквизиция нату-ралис озверелус! Интересно, он у Торквемады на полставки не подрабатывал?

— Только при агрессии. Если на меня нападают, я вынуждена защищаться.

Вру, как сивый мерин.

— Своего рода — зеркало?

— Можно и так сказать.

— Ваши способности необходимо изучать и развивать.

— Мы приложим все усилия, — заверила я.

— А я осенью навещу вас. Расскажете, чего добились. Мечислав, предоставь мне инфор-мацию о своем фамилиаре.

Вампир чуть поклонился.

— Как прикажете. Но я хотел бы уточнить, что нам делать с Иваном Тульским.

Альфонсо чуть скривил губы.

— Решением двоих членов Совета, за покушение на земли, жизнь и фамилиара другого Князя города — смерть. Олег, ты согласен?

— Согласен. И еще. Мечислав, выбери кого-нибудь из его свиты — и отправь в Тулу. И отправь своих людей. Пусть подберут нового Князя Тулы и представят нам на утвержде-ние в Совет. Сможешь?

Вампир еще раз поклонился.

— Вы оказываете мне честь синьор да Силва, Олег Владимирович….

Ответом уме были две высокомерные улыбки.

-А эта идея с веб-камерой неплоха, — задумчиво произнес Олег. — что ж, на этом мы с вами прощаемся.

— спокойной ночи, малыши, — не удержалась я, когда погас экран.

Мечислав выключил всю аппаратуру — и повернулся к Ивану Тульскому.

— Этого — в подвалы. Юля…

— Не уйду, — тут же огрызнулась я.

Вампир поднял брови.

— у тебя проснулась кровожадность? Хочешь понаблюдать за допросом и лично плюнуть на труп врага? Предупреждаю, зрелище будет неаппетитное.

Я фыркнула.

— еще этого мне не хватало. Просто… когда вы собираетесь разобраться с Кларой?

— Полагаю, что она нам больше не нужна. Ближе к утру. Когда и с этим.

— я обещала ей отпустить ее душу.

— Это — как?

Я вздохнула, предчувствуя взбучку. Мечислав сверлил меня внимательными зелеными глазами. Куда и соблазнитель делся?

— Вышли все. Этого в камеру. Борис, ты знаешь, о чем спрашивать. Начинайте без меня. Я расспрошу кудряшку и приду.

Дверь захлопнулась за последним из вампиров. Мечислав уселся в свое кресло — и при-казал:

— Рассказывай.

Можно было бы поспорить и поругаться, но я не стала. Не то, чтобы я смирилась со своим положением и выходками Мечислава, просто я жутко устала. Тяжелый день, тя-желая ночь… Укатали хомячка крутые норки.

Я честно рассказала, как вывалилась в транс, как увидела там безумие Клары, как убра-ла его, а потом попробовала позвать Диего. И он — пришел. А потом пообещала Кларе проводить ее душу. И я намерена выполнить обещание.

Мечислав слушал молча. А потом кивнул.

— Оставайся пока здесь. Я поставлю за дверью пару оборотней. Если что понадобится — зови. Когда придет время, я тебя сам позову. Раз уж ты обещала.

Я кивнула.

— Это все?

— к сожалению, нет. Юля, нам теперь надо держаться вместе.

— Зачем?

— Невольно, спасая меня ты показала свою силу — Северному.

— Ко… а…, Олегу батьковичу?

— Да. И Совет будет интересоваться тобой.

— Рамиреса нам мало было… Как будет проявляться их интерес?

— Пока не знаю. Зато знаю, что необходимо для нашей безопасности. Пушистик, ты можешь возмущаться, ругаться, спорить, но нам придется работать вместе. Видеться хотя бы раз в два дня делиться силой, изучать твои способности.

— А больше ты ничего не хочешь?

Вышло как-то вяло. Дожила. Ругаться сил не осталось!

— Хочу, — Мечислав расплылся в очаровательной мальчишеской улыбке. — А что ты мо-жешь мне предложить?

— Два пинка и путевку на кладбище, — окрысилась я.

— Обсудим позднее. Но лично я бы не отказался. Представь себе, ночь, луна…

— озон, бомжи…

— Мы с тобой, — не дал сбить себя с толку Мечислав — прогуливаемся в обнимку под лу-ной, заливающей кладбище серебристым светом…

— Я матерюсь, на чем свет стоит, потому что уже успела подвернуть ногу, сломать каб-лук и вступить в дерьмо…

— Кудряшка! Какие неэстетичные слова! И вообще, одень на прогулку резиновые сапо-ги.

Я представила себе эту картину — и захохотала. Мечислав вышел из-за стола, подошел ко мне, прежде, чем я успела опомниться, чмокнул в нос — и исчез за дверью.

А я осталась истерически хихикать.

А заодно — умываться, приводить себя в порядок и избавляться от украшений. Они мне все что могли — все натерли. Кто сказал, что носить на себе кучу золота — приятно? Его бы обрядить, как ходячий валютный запас России! Мигом понял бы, как это — когда уши оттянуло чуть не до плеч, пальцы распухли под кольцами, а браслеты зверски натер-ли запястья.

Хорошо хоть без цепочек обошлось. И без диадем. Хотя не факт, что мне и дальше бу-дет так везти.

А что бы пока сделать?

Кушать? Не хочу. Пить? Я уже напилась воды из-под крана. А что тогда? В интернете повисеть? За вампирский счет?

Было — лень.

Поэтому я сделала лучший выбор. Легла на диван — и отключилась.

***

Я проспала бы всю ночь, почти до рассвета. И видела красивые сны. Сейчас меня не мучили кошмары. Я гуляла по лугу, заросшему цветущими одуванчиками. И была со-всем-совсем такой, как на рисунке Даниэля. Безусловно — я, но сильная. Намного силь-нее. И на моем лице сияли звериные желтые глаза. Только это не было страшно. Было — правильно. Все было так, как надо. Я — взрослею и становлюсь другой. Что-то меняется, та Юля, которая была раньше, постепенно уходит, а я прихожу на ее место. Но в этом нет ничего страшного. И рядом с моей ногой скользил зверь с человеческими глазами. По-прежнему хищный свирепый, опасный — и послушный. Часть меня. Страшная часть. И в то же время — нет, не укрощенная, а скорее приученная к тому, что