перенесла на этого бедолагу. Нет. Даниэль оставался единственным в моей душе. А Питер… По-своему он был так же талантлив. Даниэль был гениальным художником. Не так, как большинство современников, от слова ‘худо’. Гением, под рукой которого оживали холст и краски. Это вам не модернисты… А Питер был и оставался гением в обращении с животными. Был бы он человеком — стал ветеринаром, к которому летели бы через три границы. А будучи вампиром, Питер приобрел возможность воздействия на оборотней. На все их виды. И мы собирались с ним всерьез заняться вопросом беременности оборотних. Сколько можно девчонкам мучиться с выкидышами? Это не дело.
Сзади раздался такой намекающий кашель. Мечислав. А кто бы еще?
Я расцепила руки и подмигнула Питеру. Дескать, не принимай всерьез. Вампир понял все правильно, чмокнул меня в щечку, как престарелую бабушку — и низко поклонился Мечиславу.
— С вашего согласия, я прибыл на вашу территорию, Князь…
— Не злоупотребляй моей добротой, — шутливо предупредил Мечислав. — Целовать моего фамилиара имеют право очень немногие.
— Клянусь — у меня и в мыслях не было ничего дурного, — в глазах Питера плясали веселые искорки.
— И только поэтому я до сих пор тебя не убил.
— Неправда, — встряла я. — Ты его не убил, потому что не хотел испортить свой костюмчик. Что я — тебя не знаю?
— Малолетняя ехидна, — проворчал вампир. Но если он думал так легко от меня отделаться…
— а то, что ты сейчас со мной провернул — это ведь не гипноз?
— Нет. Ты ему почти не поддаешься. Это было скорее… снять запреты, снять тормоза…
— Ага. То есть вампиры могут воздействовать выборочно на определенные центры в мозгу?
— примерно так. Но далеко не на все.
— Хм-м… — знакомый огонек исследователя в глазах Питера и разгорающиеся огоньки любопытства в глазах Мечислава.
— А если так попробовать с оборотнями? Мы — сможем?
Питер запустил руку в волосы и взъерошил их — от затылка ко лбу.
— Если я буду направлять, а ты — действовать — можно попробовать.
— Так давай, — загорелась я.
— Минуту!- поправил нас Мечислав. — Прежде чем вы углубитесь в теорию магии, изволь рассказать мне, как прошла встреча с медведями?
Мне что — я рассказала. Вампир внимательно слушал.
— Тебя просто прощупывали, — вынес он вердикт. — Пытались узнать, можно ли что-то получить, не давая ничего взамен вампирам.
— То есть — заключить сделку только со мной? Нельзя, — отмахнулась я. — Ты меня уже приучил считать свои интересы — моими.
— А в какой области лежат эти интересы? — вкрадчиво осведомился вампир.
По спине побежали мурашки, словно кто-то провел перышком вдоль позвоночника.
— Исключительно в деловой. Ладно, за Питера я готова простить тебе даже этот клятый вызов. Пит, нам удастся сегодня поработать?
— Вполне, — пожал плечами вампир. — Только надо уладить одну формальность.
— Какую?
Твой шеф, — скромно подсказал вампир. — Я прибыл, как ронин — и хочу свободно работать на твоего хозяина.
— Ты что — сдурел? Из одного ярма — в другое?
— Юля, ты просто не понимаешь. Я ронин, но мне надо переждать, пока успокоится мой прежний хозяин. Это — раз. И мне нужно время и место, чтобы освоиться со своими новыми способностями. И с тобой поработать хотелось бы. Вряд ли Мечислав разрешит мне это, если я не буду его подчиненным.
— Правильно понимаешь, — муркнул Мечислав.
— А что — просто в гости нельзя приехать? — возмутилась я.
— Нельзя, — голосом Мечислава можно было бы посыпать блинчики вместо сахара — так же сладко и так же скрипит на зубах. — В гости — это на пару дней. А работать вместе с тобой — совсем другое. Ясно?
— Гад зубастый, — буркнула я.
Мечислав протянул руку, погладить меня по волосам, но я так сверкнула глазами, что он тут же сделал вид, что ничего не было, и вместо этого взял со стола какие-то бумаги.
Питер развернулся к Мечиславу — и опустился на одно колено.
— Я, Питер, вампир в статусе ронина, прибыл на территорию протектора и креатора Мечислава. Его власть — моя власть. Его воля — моя воля. Его кровь — моя кровь. Господин, вы согласны принять по доброй воле мое служение?
Мечислав несколько секунд смотрел на него. Я не вмешивалась. Еще сделает все назло…
— Я, Мечислав, протектор и креатор, принимаю тебя, ронин Питер, под свою защиту. Моя воля — твоя воля. Мое слово — твое слово. Моя кровь — твоя кровь.
В пальцах вампира сверкнул кинжал. Питер взял его — и слегка надрезал себе вену. Мечислав сделал то же самое — и соединил надрезы.
— Да будет по моему слову.
Я сползала в транс. И видела, как на ауре Питера там, где соединялись их руки, появилась замысловатая вязь — что-то вроде красного браслета, широкой полосой обхватывающего руку. На руке Мечислава — тоже, но если у Мечислава оно быстро уходило и впитывалось в ауру, то у Питера — сжималось, расширялось, пульсировало, как живое существо. И смотреть на это было неприятно.
— Что? Можно…
Я осторожно вытянула вперед руку — и соприкоснулась своей аурой с аурой Мечислава. И ощутила, как между нами проскочила искра. Теперь я знала — что и как сделал вампир. Это была привязка на крови — слабейшего к сильнейшему. И Мечислав мог распоряжаться Питером. Его силой, его жизнью и смертью, вообще мог приказать ему прыгнуть вниз с ближайшей высотки. Клятва заставила бы вампира сделать это… Экзотический вариант самоубийства.
А я ведь повязана чем-то сродни этому браслету…
Печати… они так называются — почему?
Черт, почему я не могу увидеть свою ауру!? А у Мечислава ничего не разберешь. То есть разобрать я могу. И вижу цвета, рисунки, что-то вроде печатей, но что? И как на это воздействовать? Не могу понять…
Пока, — шепнула в глубине души женщина со звериными глазами. — Пока ты еще слаба. Но ты вырастешь. И найдешь способ порвать поводок…
И видит Бог, мне этого хочется. Из-за чего я злюсь на Мечислава?! Да из-за того, что мне не оставили выбора! Если бы Печати были моим решением! Осознанным, взвешенным, добровольным! Так нет же! Либо так — либо вампир, которого ты любишь, подыхает в страшных мучениях (если кто не понял, это я про Даниэля). Мило?
Очарррровательно! С большой буквой ‘Ррррррррры’.
Я оторвалась от вампиров. И оказалось, что я мертвой хваткой вцепилась — одной рукой в запястье Питера, а второй рукой в ‘рубашку’ Мечислава. Пришлось отпустить обоих.
— Блин. Совершенно себя в этом трансе не контролирую. Так однажды очнешься — и обнаружишь, что кругом враги…
— Бедные враги, — поддакнул Мечислав. — Ладно. Я так понимаю, что вас надо оставить наедине — и не мешать общаться?
— Какой ты сегодня умный. Эт-то чтот-то! — восхитилась я.
— А какой я изобретательный, — подмигнул мне вампир. Я немедленно покраснела. Хотя его слова можно было истолковать в любом смысле. И вовсе не обязательно в эротическом. Но действует он на меня так! Как валерьянка на кошек! Мечислав улыбнулся еще шире, показывая безупречные клыки.
— Ладно. Сидите здесь. У меня еще дела по клубу. Юля, я хочу, чтобы ты сегодня сопровождала меня на переговорах с певицей и ее продюсером.
— А они уже, да?
— Еще нет. Часа два у вас есть.
Я тут же расцвела и — сцапала Питера за руку.
— Уважаемый друг… кстати, как тебя называть?
— Питер. Можно — Пит. Я вернул себе имя.
— А вот Мечислав — зараза законспирированная. Он мне так и не сказал, как его звали до потери всякой человечности, — пожаловалась я.
Вампир, уже стоящий на пороге обернулся.
— можем заключить сделку, Кудряшка. Я тебе имя. Ты мне — страстную неделю.
— Жирно будет — автоматически брякнула я.
— То есть на пару дней ты согласна? — расцвел вампир.
— Нет. И вообще — подожди, скоро и так страстная неделя[2] наступит, — огрызнулась я. — Недолго осталось, и года не пройдет.
— Мое сердце разбито, — патетически вздохнул Мечислав, исчезая за дверью.
Я потащила Питера к дивану.
— Отлично. Таперича, когда этого надоедалу сплавили, откроем дамский магазин.
— Булгакова читать надо, а не один плейбой с зайчиками, — ухмыльнулась я. — На чем мы остановились до твоего отъезда? Чувствовать животных? Вернемся к истокам?
— С удовольствием… Юлька, как же я рад тебя снова видеть…
***
Мечислав прислонился к стене рядом с дверью. Отсюда он прекрасно слышал веселый Юлин голос.
— а если так?
— Нет. Ты не должна так напрягаться. Вообще. Позволь ощущениям течь через тебя — и выделяй только самое важное…
— Ничего не получается!
— Я сильно продуцирую любопытство… ты должна была уже заметить и просто так. Давай еще раз! У тебя обязательно получится!
— Давай!
Все ясно. Эти двое по уши в своих способностях. Питер восстанавливает старое. Юля осваивает новое. Ее сила чем-то сродни его — поэтому они и нашли общий язык. А вот он…
Вампир вздохнул (скорее по привычке, чем действительно нуждаясь в воздухе) — и направился к лестнице. Надо переодеться. Скоро приедет продюсер да еще и звездульку с собой прихватит. И придется вести переговоры.
Мечислав конечно лгал. Ему абсолютно не нужна была Юлина компания, чтобы справиться с какой-то Досей. Отшить навязчивую девицу? Так чтобы она приблизиться боялась? И сделать это — вежливо?
Да запросто! Это пятнадцатилетним юнцам сложно решать подобные проблемы. На семисотом году жизни (плюс-минус десяток лет имеет значение только до третьего столетия) с подобным справляешься без особого труда. Вопрос в другом.
Мечислав никак не мог разобраться, что происходит между ним и его фамилиаром. Ну не укладывалась Юля в его стандарты. То, что она ощетинивалась каждый раз, когда он к ней приближался, было естественно. Лет десять не меньше, ей потребуется, чтобы привыкнуть к новому положению. И научиться получать удовольствие от своей власти. И от него тоже. Почему бы и нет?
Силой он ведь никого не заставляет! Что за дурацкое ханжество!? Почему мужчина и женщина, которые нравятся друг другу, не могу оказаться в одной постели? И оказываться там, сколько захотят? Получать удовольствие, доставлять его друг другу… а если вспомнить ощущения, которые вампир испытывает, получая силу от своего фамилиара — в постели между ними будет просто фейерверк.
Так нет же! Стоит ему приблизиться — и Юля ощетинивается, не хуже дикобраза. Но почему? Видит бог, ничего страшного он ей не предлагает!
Почему бы не согласиться? Какие преграды возникают в ее разуме?
