духом религии. Ага, от такого попа можно проникнуться только любовью к деньгам и власти. Но не высказывать же ему это в лицо? И лишний раз напоминать ИПФ, что ‘Я вас всех насквозь вижу….’ тоже не хотелось. Вот и пришлось ругаться на первую попавшуюся тему. А почему ЭКО?

У меня одна знакомая хотела его сделать. Пришла в церковь за благословением — дело такое, серьезное. Надо же заручиться поддержкой со всех сторон. Или хотя бы услышать, что ЭКО — это хорошо. И поп ее обругал по первое число. Почти тем же аргументами. И не готова она еще, и все в руке божьей, и ребенок может вырасти черт-те кем, и молиться надо, и вообще — ЭКО — это вмешательство третьего лица в семейные отношения, а это — недопустимо! Она потом маме час жаловалась. А мы ее вместе отпаивали пустырником и утешали. ЭКО она все равно сделала и теперь воспитывала очаровательных двойняшек. Но в церковь больше — ни ногой.

— Я полагаю, что мы не поняли друг друга до конца, — зеленоватые гляделки блеснули болотными огоньками.

— ДО КОНЦА мы поняли друг друга с отцом Алексеем. Вот с ним все было идеально ясно, — не осталась в долгу я. — Желаете такого же ПОЛНОГО прояснения?

Поп отлично выдержал удар.

— ТАКОГО просветления, дочь моя, все мы удостоимся рано или поздно.

— вот и не торопите момент. Мы на лекцию не опоздаем? Рядовой Иванов, я не терплю опоздунов…

— Наш разговор еще не закончен, я надеюсь?

— Надежда умирает последней. И часто — вместе со своим носителем, — парировала я. — Рокин, вы меня проводите?

Константин Сергеевич глубоко вздохнул — и предложил мне руку.

— Идемте, Юля.

Кинотеатр ‘Родная земля’ был популярен в нашем городе. Как одно из лучших мест для гей-тусовок. Но сейчас в нем не было стройных парнишек с выщипанными бровями и мускулистых культуристов. Зато была прорва народа в рясах. Я и не думала, что в нашем городе их — столько. Или это — семинар по области?

Все может быть.

А вот стоящие на входе обломы (2 шт.) святош не напоминали. Они напоминали Терминатора. Или Держиморду. Гора мышц, не отягощенная интеллектом. Зато и сомнений у них никаких не возникнет. Хоть сюда королева английская явись при всех регалиях — и у нее документы проверят.

У меня бы тоже… попытались, но Рокин достал из кармана удостоверение, небрежно взмахнул им в воздухе — и произнес:

— Это со мной.

Ровно через три минуты, в семь вечера прозвенел звонок.

И святоши заспешили в зрительный зал. Но сейчас зал бы ясно освещен. Я устроилась поближе к выходу, подальше от сцены. Мало ли что.

Рокин уселся рядом со мной и приготовился слушать.

Я тоже. Но — увы. На сцену, к кафедре вышел человек, которого так и хотелось обозвать ‘испанский падре’ — и принялся активно грузить аудиторию. Я надеялась на что-нибудь интересное, а темой лекции стал все тот же экзорцизм. Только если в прошлый раз нам рассказывали, что это такое и как это важно, то сейчас нам конкретно диктовали молитвы, которыми можно подействовать на нервы любому черту.

Текст на латыни был и остался для меня непонятным. Я просто не могла и не желала ни разбираться, ни запоминать все эти ‘omnis immundus spiritus’, ‘omnis legio diabolica’ и ‘Sanctus Dominus Deus’. Потом все пошло на русском, но мне и это уже было по фиг. Я поняла, как ПРАВИЛЬНО изгонять демонов.

Надо просто встать перед ним и зачитывать все это дело. Можно даже без всякой силы, просто — с бумажки. К концу второго часа бедный адский дух все что угодно пообещает — лишь бы удрать. Или — если он сильный, вырвется и от экзорциста останется только мокрая клякса на полу.

Во всяком случае, я уже зевала так, что опасалась вывиха челюсти. И уж конечно ничего не записывала. В руках соседей по ряду виднелись — у кого тетради, у кого диктофоны. А меня — плющило, тащило и колбасило.

Блин! Почему я не взяла с собой беруши!?

Наконец объявили перерыв. Я тут же вскочила с жутко неудобного кресла — и потянулась во весь рост. Баааааалдеж….

Потом прогнулась назад, сделала мостик… Хотела еще и колесо, но решила все-таки ограничиться этой мелочью. И так у соседей глаза на уши полезли.

— Эх вы, а еще в святые рветесь, — надавила я голосом, в упор глядя на особо наглого. А что? Он девушек не видел? Или конкретно — девушек с задравшейся юбкой? Так пусть порнографию посмотрит, а не на мои кости глаза выкладывает.

— Они не рвутся, — раздался над ухом тихий голос. Я резко обернулась — и батько Павел закончил свою речь, — Иногда жизнь нас не спрашивает…

— А что — были случаи, когда жизнь уточняла ваше мнение перед очередной пакостью? — поинтересовалась я.

Наглеть — так наглеть. Но поп изобразил на лице кроткую улыбку.

— Юля, перерыв будет длиться минут двадцать. Вы не уделите мне время для разговора?

Я пожала плечами.

— Где говорить будем?

— Здесь на втором этаже есть небольшой бар. Сейчас там никого нету. Предлагаю посидеть именно там.

— Никого нету?

— Я имел в виду — из посторонних.

Я кивнула. Отец Павел подхватил меня под руку, и мы элегантно проследовали к лестнице.

Вот все время удивляюсь — как им удается красиво ходить в этих рясах? Я по жизни — как одену длинную юбку, так два раза на нее наступлю, в трех местах измажусь, а уж сколько гвоздей я зацеплю по дороге… Да все мои будут.

На втором этаже было тихо и спокойно. Мы уселись за небольшой столик.

— Выпьете что-нибудь?

— Нет. Мне еще на вашей лекции сидеть, а памперсов вы явно не припасли…

Отец Павел поморщился.

— Юля я сделал вам что-то плохое?

— А хотите?

— Нет. Живая, здоровая и добровольно на нашей стороне — вы мне полезнее.

Упс. Это игра в откровенность? Ладно. Добром за добро.

— В вашей организации мне слишком тяжело придется. У вас же половина дела — религия.

— А что мы есть — без Бога?

— а что вы вообще — есть?

— Мы — слуги Его.

— Или рабы?

— И судьбы наши в руке Божьей…

— Вот видите — я решила не затевать теологический спор. Все равно проиграю. — Вы в первую очередь — верите. И согласно этому строите всю свою жизнь. А я так не умею. Не дано.

— К Богу приходят разными путями. Можно и не верить так, как мы, но все же…

— Бороться и искать, найти и перепрятать, отдать свою жизнь на то, чтобы очистить землю от всякой мрази — и подохнуть с чувством недовыполненного долга, так?

— Почему же недовыполненного?

— Потому что всех не перевешаете, — мне неожиданно стало весело. — Нечисть по вашей шкале — и тараканы — явления одного порядка. Сколько не борись, толку не будет. Так-то.

— Это ведь не повод бросать дом на произвол судьбы и … тараканов?

— Это скорее повод… договариваться.

— с тараканами?

— С вампирами. Оборотнями. Прочими паранормами.

Поп уставился на меня так, словно я предположила, что Дева Мария родила от соседа.

— Юля это НЕ ЛЮДИ. С ними просто нельзя договориться.

— А подхожу ли я под ваше определение человека? В средние века меня сожгли бы на костре, как ведьму. Но я жива. И очень этому рада.

— Мы никогда не были настолько ограничены. И вообще кого вы жалеете? Тех, кто варил зелья из младенцев? Делал аборты? Разрывал могилы? Убивал людей на своих отвратительных капищах?

Я передернула плечами.

— Тех, кого пожгли в Салеме. Тех, кого уничтожили просто за рыжие волосы, за зеленые глаза или за то, что муж пошел налево от гадины и истерички. Я помню протоколы допросов. Я сталкивалась с этим. ‘Боже, я невиновна, дай мне силы не оговорить других невинных…’… Этих людей я жалею.

— Таких были единицы.

— Разумеется. Под пыткой любой признается хоть в чем! Довольно об этом! Что конкретно и сейчас вам от меня нужно?

Переход попу явно не понравился, но и сопротивляться он не стал.

— Я хотел бы приглашать вас в качестве консультанта.

Чего я только не ожидала, но такого?!

Хохот вырвался помимо разума.

Мне стало искренне смешно.

— Кого и чем я способна проконсульировать? Моя область знаний — биология, и то — только очень незначительный ее кусочек. Вы меня вообще идиоткой считаете?

— Ну что вы, Юля. Ни в коем случае. Вы меня просто немного не так поняли.

— А как надо?

Мне стало интересно. Что же мне хотят навешать на уши в этот раз?

— Вы многого не знаете, но вы можете почувствовать. А наши экстрасенсы — те, кто есть в этом городе, знают многое, но у них часто не хватает сил. Я знаю, вы их не любите, но вас никто и не просит любить. Или даже уважать. Не подеретесь — и ладно. А просто поработать в команде вам будет интересно.

Я потерла лоб. Заманчиво. Но…

— Без обязательств? Хочу — я иду, хочу — вы идите на фиг?

— Именно.

— Бесплатно?

— Абсолютно. Если хотите, мы даже можем вам доплачивать за консультации.

— пока — не хочу. Хотя… нет! За каждую консультацию я получаю один номер журнала из ранее вышедших. На ваш выбор. Идет?

— Согласен.

Это было сказано так поспешно, что я поняла — продешевила. Надо было три штуки требовать. Но — поздно.

— Никто об этом знать не должен. Никакой публичности. Вообще. И меня нигде вашим сотрудником не представляете и перед милицией не светите.

Это батьку понравилось меньше, но он все равно кивнул.

— Что ж. Тогда давайте попробуем. Но если вы нарушаете хоть одно из моих условий — договор разорван.

— по рукам.

Я кивнула. Но протянутую мне руку — не пожала. Увольте. Одно дело — контакт через одежду. Второе — рукопожатие. Это уже опаснее. Мне Мечислав рассказывал, как вампиры через прикосновение могут подчинить себе людей — даже спустя несколько дней. Контакт тела с телом, глядя друг другу в глаза… Поп сверкнул глазами, но права качать не стал.

— Что ж. мой номер у вас есть, если что — звоните, — подвела итог я. — Всего хорошего.

— я буду звонить, Юля. А это вам — авансом в счет сотрудничества.

На стол легла пачка журналов.

— я это не возьму, — резко сказала я.

Поп взглянул на меня с мягкой улыбкой. Мы все поняли. Я не хотела быть обязанной. Он понимает, но давить не станет.

— Переснимите себе ксерокопии, а оригиналы завезете мне. В Михайловский монастырь.

Я кивнула.

— Договорились. Всего