схематично были показаны несколько костров, на которых горели люди. А рядом, на возвышении стоял священник с одухотворенным лицом и толкал речь, потрясая крестом. Кардинальская шапка и мантия, одухотворенно-безумное выражение лица — чувствовалось, что это не вера, а кайф от покорной ему толпы и осознания своей власти. И все же черты лица батька Павла были вполне узнаваемы.
Властолюбец. Однозначно. И опасный.
Горящие костры показывают первое проявление его власти? Гори, отличающийся от всех, отбившийся от стада баран. Гори! И это выражение лица… Пустите такую тварь к власти — и она зальет кровью все, до чего сможет дотянуться. Так же, как Гитлер. Или, если уж брать церковников, Торквемада.
Лучше с ним не связываться. Жить охота.
***
Наконец-то! Я набрал доссстаточно сссилы! Мой носсситель уссслышал меня сссегодня.
Люди, эти нелепые, ничтожные сссоздания, и раньше были невероятно глупы, но теперь их глупосссть переходит всссе мыссслимые пределы! Они практичессски не ссслышат меня! Никто из них не может доссстигнуть нужного уровня сссосссредоточения.
Так много утрачено за эти годы…
Но сссегодня, сссегодня я был наконец-то уссслышан!
Сссмешно. При этом человек обращалссся к сссвоему Богу. Но ответил ему я. Как эти глупцы не поймут, что просссить — нелепо и сссмешно. Их Бог никогда не отзывалссся на молитвы. Отзываютссся те, кто ссслышат. Те, кто рядом. Например, я.
Сссегодня я уссслышал. И меня — уссслышали. Осссталосссь сссделать сссовсссем немного — и я осссвобожусссь!
***
Мечислав нас не встречал. Нас встречали Вадим и Досин продюсер. Нива въехала на территорию клуба, затормозила у заднего входа, я выпрыгнула — и попала в объятия вампира.
С другой стороны на территорию клуба въехало такси, из которого выползла Дося Блистающая.
Интересно, куда это она ездила? Вроде бы она первый раз в нашем городе?
— Пушистик ты как всегда — неотразима!
— Вадь, завязывай, — поморщилась я.
— И это вместо покраснеть! Потупиться! И пролепетать, нежным и чуть заикающимся голосочком: ‘Вадик, я та-ак польщена…’
— Не дождешься, морда клыкастая, — огрызнулась я.
Вадим схватился за сердце, немножечко перепутав его с желудком, и застонал:
— Донна, ваша жестокость ранит меня в самое сердце!
— Сердце — левее.
— Это — уже несущественно!
С другой стороны машины продюсер отчитывал Досю.
— Ты, …., твою ….., где …. тебя ….
В переводе на русский язык это звучало так: ‘девушка, где вы были? Мы вас ждать устали!’
Дося особенно не огрызалась, видимо, понимала, что и по морде может получить. И продюсеру это надоело. Он пихнул ее к клубу.
— Давай, ползи на второй этаж. Там тебе все приготовлено. Чтобы через десять минут сверкала и блистала? Всосала?
Дося закивала — и припустила к клубу. Продюсер отправился вслед за ней. А Вадим посмотрел на меня.
— Юля, тебя Мечислав очень просил.
Я закатила глаза.
— Уже иду.
***
Мечислав ждал меня в кабинете.
— Пушистик, я рад тебя видеть.
Я обреченно вздохнула.
— Выглядишь просто очаровательно.
Мечислав действительно был великолепен. Одежда была вроде бы современного покроя — черные джинсы и рубашка. Но джинсы — в обтяжку из какого-то бархатистого материала. И отлично видно, что под ними никакого нижнего белья. Или стринги? А рубашка — полупрозрачная и невероятно насыщенного золотисто-оранжевого цвета. Как и моя. И под ней отчетливо был виден торс вампира. М-да. Жан Марэ — единственный из актеров, кто мог похвастаться подобной фигурой. Я едва не облизнулась. Хорош, гад. И отлично это осознает. Вон как ухмыляется.
— О чем ты думаешь, кудряшка?
Что сказать? Конечно, гадость.
— Скажи, а у тебя правда под штанами белья нет — или это стринги, как у стриптизеров?
Вампир хлопнул глазами, но потом расплылся в широкой улыбке.
— Стринги вредны для здоровья. Так что никакого белья. Желаешь поглядеть? Или потрогать?
— Не-а. Мне просто интересно — как можно застегивать молнию при отсутствии нижнего белья. Обязательно волосы защемишь.
Вампир от души расхохотался.
— Пушистик, ты — чудо. Но когда живешь долго — учишься одеваться без потерь для себя. Обещаю как-нибудь продемонстрировать.
— Обойдусь, — проворчала я. Вот так всегда. Хотела гадость сказать, а вампир только развлекается. — Чего ты меня вызвал?
— Видишь ли, мне нужно, чтобы ты весь этот вечер держалась рядом со мной.
— Зачем?
— Завтра прилетает Альфонсо да Силва.
Имя упало камнем. Сроки — тоже.
— Уже завтра? Твою зебру!
— Поэтому сегодня мы должны продемонстрировать всем шпионам, что мы — одна команда. Едины, непобедимы и так далее.
Я бы поверила, но слишком уж… охальные искорки мерцали в зеленых глазах. Мерцали, скользили по моей коже, словно раздевая взглядом, да еще и лаская по пути…
Пришлось встряхнуть себя. И сверкнуть глазами на вампира — нечего тут на меня пялиться! Я и так держусь из последних сил… чтобы не рвануть с него эту рубашку и не прижаться покрепче — телом к телу, обнаженной кожей к коже,
— А то он к нам раньше шпионов не заслал. А то ему все это время ни один дятел не… докладывал…
— И что? Я тебе говорю не о реальности, а о демонстрации наших близких отношений. Ясно?
Я покривилась. Мечислав изобразил сочувствующую гримаску. Получилось откровенно плохо.
— Пушистик, у меня большой опыт выживания в нашем мире. Позволь мне делать все необходимое. И все будет хорошо.
— Кудряшка, мы обязательно справимся. Отнесись к этому, как к очередному экзамену — и станет легче.
Я вздохнула. Спорить не хотелось. Мечислав действительно лучше знает, как выжить в этой гадючьей стае вампиров. И если я хочу выжить — надо помочь ему в меру своих сил.
— Держаться рядом со мной и изображать горячую любовь.
Вампир увидел, какую рожу я скорчила и поспешно добавил:
— Или хотя бы нежную симпатию.
— Только рук не распускай. Оборву, — предупредила я.
— Кудряшка, разве я когда-нибудь позволял себе…
— Разве ты когда-нибудь себе не позволял?
Вампир послал мне нежную улыбку.
— К такой красоте руки сами тянутся.
— А ты представь, что я — Мона Лиза. До реставрации. Лучше будет, — огрызнулась я, сбрасывая на диван пиджачок и сумочку. Незачем. В клубе будет жарко.
Вампир галантно распахнул передо мной дверь.
— Синьорина, окажите мне честь…
Я проплыла мимо — и тут же подпрыгнула от возмущения. Наглый кровосос провел пальцем по моей ноге — от бедра к колену.
— Тебе так идет голубой цвет, прелесть моя…
Гад.
***
Не успели мы пройти трех шагов, как на нас вынесло Досю под ручку с продюсером.
Я ахнула — и остолбенела.
Что тут скажешь? Дося была Блистающей — в полном смысле этого слова.
Блестело все. Платье, размером с носовой платок (для очень несопливых), сделанное из какой-то золотой синтетики. Волосы, покрытые лаком с блестками. Тело, щедро обсыпанное золотой пудрой. Туфли, инкрустированные жутким количеством стразов. Лицо, щедро раскрашенное и облепленное стразами (на бровях, ресницах, контуре губ и глаз).
И конечно блестело дикое количество украшений. По одному — два кольца на каждом пальце. Несколько цепочек — золотая сложного плетения, золотая с бриллиантами, золотая с какими-то черными камнями, золотая с желтыми камнями. Блистали браслеты с разными камнями. Сверкала диадема. Блестели, рассыпая фонтаны искр, серьги, каждую из которых можно было подвесить на елку, вместо украшения.
Да и вообще Дося производила впечатление новогодней елки. Красиво — но слишком уж много всего. Невольно хотелось сказать: ‘Метрон — аристон'[6]
На меня, в простом голубом платьице, она взирала, как принцесса на крестьянку. Я не осталась в долгу и принялась разглядывать ее, как графиня — проститутку, которую по досадной случайности пустили к приличным людям.
Смею надеяться, получалось неплохо.
Потому что Дося перестала обращать на меня внимание и улыбнулась Мечиславу.
— Мечислав Николаевич, я так рада вас видеть…
Я вздохнула — и положила руку на локоть вампира.
— Дося, а почему зубы без стразов?
Певичка посмотрела на меня возмущенным взглядом и невероятно манерным голосом протянула:
— А вы и есть та… эта…
— Еще можно сказать ‘которая’, ‘вот тут вот’ и ‘вообще’, — услужливо подсказала я.
— Да-а? — протянула Дося. — Вообще вы — кто?
Я внимательно посмотрела в голубые глаза певицы. Интеллект в них и не ночевал. И даже с визитом не заглядывал. Зато высокомерия было — ложкой ешь. Дося явно положила глаз на моего зубастика. А что? Молодой (всего-то лет семьсот), неженатый (я — не в счет, еще и на свадьбе у него погуляла бы, лишь бы он от меня отвязался), оч-чень симпатичный (редкостное преуменьшение). Что надо певичке, которая через год-полтора может и в тираж выйти? Возраст — страшная вещь.
Объяснять ей, на кого она глаз положила, я даже не пыталась. Еще чего.
— Я — его невеста. А будешь на моего жениха пялиться — будешь сверкать коронками, — огрызнулась я. — Пойдем солнце мое, нас внизу ждут.
Вампир очаровательно улыбнулся мне — и мы проплыли мимо Доси, как мимо пустого места.
В клубе уже было яблоку негде упасть. Люди словно осатанели. Инстинкт толпы, называется. Массовый психоз. Если человек один — он не станет орать и прыгать. А если их много — начинается подзаводка друг друга. Чем и пользовались вожди революции.
Мечислав огляделся.
— Пушистик, мне надо открывать вечеринку. Ты переживешь без меня?
— Как-нибудь. О, Надя?
— Отлично. Надя, составь компанию моей девушке, — велел оборотнихе Мечислав. И смылся.
Надя критически оглядела меня.
— Все-таки ты слишком скромно одета для ночного клуба.
Ага, и ни одной блестки на всей площади одежды
— Моя бы воля — я бы сюда и не пришла. Я не поп-певица, и не поп-фанатка.
— Дайте пройти, тетехи,- раздался сзади капризный голос.
О, Дося, легка на помине. Чтоб тебя черти сожрали… Кажется, она просто ковыляла за нами с вампиром. И выползла.
Надя уставилась на нее с откровенным восторгом.
— Вы… Вы ТА САМАЯ Дося!?
Дося смерила ее презрительным взглядом.
— Исчезни отсюда, деревня. Какими ты духами опрыскалась? Феромонами собак? У меня от этой вони сейчас аллергия начнется!
На Надиных ресницах набухли слезинки. Я обиделась за подругу.
— Кто бы говорил, а ты бы помолчала, швабра крашеная.
Дося попыталась посмотреть и на меня. Но куда там. Я с вампирами взглядом мерилась, а уж с этой шалавой…
— Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, деревенщина? Я — Дося Блистающая!
Я с невинным видом уставилась на Досю.
— Ну как же! Кто же может вас не знать! Вы на всю страну прославились! Это не вы в рекламе стирального порошка снимались? В роли свинки?
Дося задохнулась от возмущения. Я подхватила Надю под руку и отвела в сторону. Подруга явно была расстроена, в глазах блестели слезы. Блин! Ну, Дося, погоди! Я не волк, сожру без церемоний! Надька — моя подруга. И главное — было бы из-за чего расстраиваться!
— Надя, изволь не обращать внимания на эту швабру в блестках. Это просто
