крашенная кукла. Дешевая, вульгарная и надувная. Настоящая знаменитость никогда не позволит себе подобного хамского поведения.
За спиной раздался сдавленный хрип. Я обернулась. М-да. Дося последовала за нами — и прекрасно услышала и утешения и мою характеристику ее особы. Назревают проблемы? А, ладно! Разгребу! Лишь бы Мечислав не вмешался.
— Вам валерьяночки? Или сразу водочки?
Дося обрела речь и разразилась моей краткой характеристикой. В вольном переводе это звучало так: ‘Ах ты, нехорошая женщина очень легкого поведения с нетрадиционными наклонностями, произошедшая от таких же родителей, вольно скрещивающихся с животными’.
Я выслушала с интересом. Потом поаплодировала.
— Браво. Это вас клиентура на дороге научила — или на эстраде нахватались?
Стоявшие рядом люди навострили ушки. Но прежде чем Дося взвилась еще раз, через толпу протолкался ее продюсер.
— что тут происходит?
— Да ничего особенного. Ваша подопечная похвасталась вольным переводом малого боцманского загиба. А мне стало интересно — она научилась этому до встречи с вами — или уже потом, — невинно хлопнула ресницами я.
Продюсер все понял без перевода. Цапнул Досю за локоть — и утащил куда-то в подсобное помещение.
Умный человек. Хоть и сволочь.
Мечислав подошел сзади и обнял меня за талию. Я мечтательно вздохнула и откинула голову ему на плечо. А как хорошо бы его сейчас ногой лягнуть — чтобы хромал неделю! Мечта!
Вампир явно угадал мои мысли, потому что целоваться не стал.
— Умница, — шепнул он мне на ушко.
Я довольно улыбнулась. Конечно умница. И прелесть. И вообще — не люблю таких Дось. Еще подцепишь какую-нибудь гадость в процессе…
Вечер шел своим путем. Сначала кто-то танцевал, потом пел, опять танцевали, потом выступала Дося, потом кто-то еще…
Меня все это интересовало мало. Поэтому я поискала Питера — и конечно же нашла.
Мы с вампиром поняли друг друга с первой минуты. И спрятались в тихий уголок. Отрабатывать воздействие на ауру.
У вампира получалось плохо. А у меня неожиданно стало получаться кое-что совсем другое. Я теперь видела ауру — двухслойной. Сверху, словно, покрывала, размещались внутренние характеристики человека. И окрашивали все в разные цвета. И внизу, под ними, как клубок спутанных нитей того или иного цвета, было что-то другое. Тоже какие-то управляющие…
Но что это? И для чего?
Там нас и нашел Мечислав. Возник за спиной, как дуновение ветерка, скользнул на соседний стул, легонько приобнял за плечи, отвел волосы и интимно шепнул мне на ушко:
— Пушистик, я начну ревновать. Уединиться с посторонним мужчиной…
— Ты? Ревновать?
Я настолько удивилась, что даже издеваться не стала. Мечислав и ревность? Медведь и педикюр, селедка и апельсиновое варенье…
Его ревновать можно. Но чтобы ревновал — он!?
Да скорее всю Госдуму пересажают! Во главе с президентом!
Я развернулась к вампиру, дотронулась до его лба…
— Температуры нет. А что тогда?
— Температуры? Юля, вампиры не болеют.
— А с ума сходят? Есть какой-нибудь вампирский грипп? Типа свинячьего? А то у нас Князь города заболевает…
— Юля!
— Что, Юля!? Я уже двадцать лет как Юля. И до встречи с тобой на это не жаловалась. Что на тебя нашло? Какая ревность? Ты о чем?
Мечислав принял обиженный вид. В зеленых глазах посверкивали шальные искорки. Выглядел он при этом так умильно, что хотелось прижать его к себе, потрепать по волосам…
Ага! Дать банку с вареньем и большую ложку!?
Юля, это — вампир! Опасно! Опасно!! ОПАСНО!!!
— Юля, такую женщину как ты нельзя не ревновать. Ты слишком очаровательна.
— Мечислав, тебе чего собственно надо?
Получилось грубо. А что делать? Играть в игры с семисотлетним вампиром? Три ха-ха. Все равно он меня переиграет. А от его близкого присутствия и так бежали по коже отряды мурашек. И внизу живота разливалось тревожащее тепло. Слишком близко он был. Слишком легко было придвинуться — и обнять его. Или вообще перебраться к вампиру на колени — и ни о чем больше не думать.
Только вот нельзя.
Ни за что нельзя сдаваться. Я не хочу быть одной из многих… Ой!
Мысль была настолько противной, что даже додумывать ее до конца не хотелось. А придется. Я не хочу быть одной из многих — потому что хочу быть — единственной!? Только не это!
— Если пожелаешь, я прикажу отвезти тебя домой. А завтра вечером буду ждать здесь. Приезжай пораньше, нам нужно будет время подготовиться…
— с чего бы такое благородство?
— Не хочу, чтобы ты обвиняла меня во всех грехах. В том, что я мешаю твоей ‘нормальной’, — Мечислав подчеркнул это слово, — жизни.
Я минуту подумала. Я устала, да и Питеру было чем заняться, надо было сделать перерыв, пусть все, что мы смогли понять сегодня, уляжется у нас в головах…
— Хорошо. Распорядись, пожалуйста.
— Уже распорядился. Тебя отвезет Валентин. Пойдем, я провожу тебя.
— Пит, счастливо оставаться, — подмигнула я.
— Счастливо, — отозвался вампир. — Увидимся на днях.
Умница. Понимает, что если завтра приезжает Альфонсо — всем нам будет полный аврал и… одним словом — будет. А что и кому — увидим.
Мечислав ловко подхватил меня под руку — и повел к дверям клуба, лавируя между людьми. Я следовала за ним. Нас словно не замечали. Вампирская магия? Возможно. Иначе Мечиславава просто разорвали бы в толпе на сувениры.
В коридоре вампир вдруг резко остановился.
— Юля, я еще раз тебя очень прошу — завтра никаких споров и ссор. Хорошо?
Я опустила ресницы.
— Ты сам знаешь, не провоцируй — и я не сорвусь.
— Знаю. Я буду очень осторожен. Но ты — мой фамилиар. И нам придется изображать близкие отношения. Нравится тебе это — или не нравится.
— Не нравится.
Зеленые глаза сверкнули, двумя изумрудами.
— Юля, Юленька… Почему ты так сопротивляешься?! Сопротивляешься мне, сопротивляешься себе, борешься с тем, что нельзя остановить… Все равно мы будем вместе. Обязательно будем. Это так же верно, как то, что завтра взойдет солнце. Ты — мой фамилиар. Это все равно, что вторая половинка. Ты — часть меня. Моей души, моей жизни, моего разума, моего сердца. И равным образом я — твоя вторая половинка. Если нас разъединить — мы просто умрем. Мы уже не в силах жить друг без друга, прислушайся к себе — и ты поймешь сама… Разве не бывает, что ты просыпаешься посреди ночи — и смотришь в потолок. Потому что рядом нет меня. Потому что ты хочешь увидеть меня, дотронуться, поговорить о чем-нибудь — неважно о чем. Мы сами лишаем себя главного, что может быть в мире — возможности разделить все, все, что нас ждет — на двоих. Возможности знать, что рядом есть родное существо, которое никогда не обманет, не предаст, не ударит в спину, ведь моя спина — это и твоя спина. И наоборот… Юля, сколько ты еще будешь ломать через колено свою и мою души? Сколько!?
Руки вампира опустились мне на плечи — необычно тяжелые и горячие. Чуть помедлили — и сомкнулись стальными оковами — кричи не кричи, а дороги на свободу уже не будет. По телу побежала обжигающая и плавящая кости волна. Закружилась голова. А перед глазами поплыли звезды. Запах яблок и мёда, запах Мечислава, дурманил и кружил голову, сводя с ума…
— Пусти!!! — выкрикнула я не своим голосом.
Рванулась — и помчалась по коридору. Куда угодно, лишь бы подальше от вампира.
И вылетела из запасного входа — на улицу, прямо в руки Валентина.
— Юля? — оборотень явно удивился, но смолчал.
— Поедем домой, — выдохнула я. — Пожалуйста.
Валентин молча запихнул меня на заднее сиденье машины.
Мечислава я не видела. Он решил не преследовать меня и не позориться? Тем лучше.
Для него? Для меня?
Такого Мечислава я боялась.
И только в машине я вспомнила, что не рассказала ему ни про черный туман, ни про ИПФ…
Еще расскажу. Потом.
***
Мечислав со злостью врезал кулаком по стене.
Стена выдержала, только штукатурка чуть-чуть осыпалась. Кулаку пришлось немного сложнее. Будь ты хоть трижды вампир, но если вдарить голой рукой по камню — минимум — ты сдерешь кожу.
Хотя… Заражение крови Мечиславу не грозило, так что вампир просто слизнул кровь с костяшек пальцев, стараясь не попасть по ранкам, и удовлетворенно кивнул. Само заживет. Уже заживает.
Черти его за язык дернули!
Перепугал девчонку. Теперь она к нему неделю не подойдет. Одна надежда — на ее чувство долга. Завтра приезжает Альфонсо да Силва — и Юля обязана быть рядом с Князем Города. И будет. При всех ее минусах — она отличный деловой партнер. И в трудную минуту на нее можно положиться, как на самого себя. Даже больше.
Нет, но почему вдруг его самоконтроль дал трещину!?
Мечислав задумчиво навил на палец прядь длинных черных волос. Почему?
Первый ответ лежал на поверхности. Он просто нервничает из-за того, что предстоит завтра. У вампиров тоже нервы не железные, просто выдержка получше. Вот и сорвался.
Второй ответ лежал поглубже. И совершенно не нравился вампиру.
Он отлично помнил, какой увидел свою… своего фамилиара рядом с Питером. Глаза горят, головы сдвинуты, на лицах выражение, как у детей, которым подарили магазин сладостей….
Слишком уж все безоблачно. Последний раз такое увлеченное выражение он видел у нее еще до смерти Даниэля.
А если вспомнить, что Питера Юля тоже спасла, получается печальная картина.
Он сам дал разрешение на пребывание Питера в городе. Сам разрешил им заниматься магией. Винить некого. Но злости это не объяснишь.
С другой стороны — какая разница с кем будет спать его фамилиар, если связана она исключительно с ним, силой она делится только с ним, и вообще, ему достаточно только приказать — и в любой момент она должна будет подчиняться. В теории. На практике — если Юля кого-то полюбит, неизвестно, что она наворотит. Он не может так рисковать своей властью. Если бы лет через пятьдесят, когда он закрепится на этой земле…
Одним словом — надо принимать меры. Пусть занимаются магией только в присутствии третьих лиц. За Питером тоже надо последить. И кого-нибудь ему подсунуть. Чтобы не смотрел лишний раз на Юлю голодными глазами. Так безопаснее. А Юля… она всего лишь женщина. А за семьсот лет ни одна приглянувшаяся вампиру женщина не ответила отказом. И его непредсказуемый фамилиар не будет исключением. Надо просто чуть усилить натиск. Вот уедет Альфонсо…
То, что Юля и Питер в первую очередь нашли друг в друге партнеров по исследованиям — вампиру и в голову не приходило.
Мечислав злился, негодовал, перебирал варианты… и тщательно гнал из головы простую мысль.
Почему он все-таки разозлился? Что это такое? Просто уязвленное самолюбие?
Или… ревность?
Глава 5. Институтские будни чудесные.
2-е сентября.
Я едва не опоздала в институт. И это не прибавило мне ни доброты, ни хорошего настроения. Тем более, что первой
