парой опять шел Ливневский. На перемене ко мне попыталась подкатиться с вопросами Тихвинская, но я поглядела на нее так, что Наташа поняла — лучше уйти в тень. И правильно. Вампиры, оборотни, Альфонсо да Силва, который прибывает сегодня, ИПФ — все это подтачивало мой самоконтроль. И я сильно напоминала себе кипящий чайник.
Но это пошло и на пользу. Выйдя, во время второй пары на пять минут по очень важному и неотложному делу — я увидела в коридоре препода по ОБЖ, которого безуспешно ловила весь июнь.
— Юрий Михайлович! — возрадовалась я. — Как я рада вас видеть!
Опс. А вот восторгаться не стоило. Маленькие глазки Токаревича заискрились интересом.
— Да? А кто вы такая?
— Я? Юля Леоверенская, биофак, третий курс. У меня хвост с того семестра остался, я никак вам досдать не могу…
— Хвост, говорите?
Препод опустил глаза на то место, где у мартышки хвост, а у меня — юбка.
— М-да… Ладно Юля. Приходите сегодня, в семь вечера. Я приму у вас… пересдачу. — И этаким масляно-сахарным тоном. — Я буду ждать вас в аудитории номер триста пять. Это на третьем этаже. Приходите.
И он пошел дальше по коридору. А я, забыв про все свои дела, вернулась в кабинет. Села и задумалась.
Народ, объясните мне популярно — зачем биологу — ОБЖ?
Кто знает? Вот я — нет. Что это вообще такое? Охрана безопасности жизнедеятельности? Основы того же самого? Я до сих пор не знаю, как ЭТО правильно обозвать. И что мы на нем проходим?
Ладно. Еще туда-сюда я выслушаю основы первой помощи пострадавшим. Я безропотно прогляжу фильмы про ожоги, эпидемии и проказу. Тут уж — от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
Но выслушивать фразы типа: ‘при ядерном взрыве надо натянуть каску поглубже на голову и упасть ногами в сторону предполагаемого взрыва’ или ‘в случае ядерной атаки надо действовать согласно заранее утвержденному плану, а именно погрузить в машины все материальные ценности и двигаться ровной колонной к ближайшему укрытию’…
Почему я не умею спать с открытыми глазами!?
Вот как вы себе это представляете?
Ядерный взрыв. Ага. А я — каску на уши — и ногами к взрыву. Так меня и откопают. Когда-нибудь. Когда пройдет период полураспада. Какая, блин разница, куда и как надо падать при ядерном взрыве? Все равно помрешь. Если сразу накроет — хорошо. Если нет — загнешься через пару месяцев от облучения. Еще и помучаешься.
Второй вариант. Наступает ядрёная, то есть ядерная война. Третья, она же и последняя мировая. Конечно — не дай бог, но вдруг?
И проводится ядерная атака. А тут мы, бодренько, грузим все ценное — три сотни банок с формалином и образцами, скелета Борю, полтонны плакатов и наглядные пособия в машины. Угу, кто б нам их предоставил. Спорим — в случае атаки каждый будет драпать сам за себя? С максимальной скоростью. А первыми в ‘Великом Убегании’ будут наши чиновники. Эти — как тараканы, за версту тапок чуют.
Но пусть предоставили. Вот вы — знаете, где в округе ближайшее укрытие?
Ага! А я вот — знаю. В трех кварталах отсюда. Мне дед показывал. Правда, сейчас там интернет-клуб ‘Бэйби Блю’. Что хотел сказать его хозяин, обзывая так свое заведение — не знаю. Но на всякий случай туда не хожу.
Но — надо, так надо. Засядем в интернет-клубе. Связь с внешним миром у нас там будет. Если сразу не накроет. Еда — вода? Без вопросов! Я же упомянула банки с образцами? Если кто не знает — образцы обычно мясные. Например, у нас только заспиртованных раков банок пятьдесят. А еще есть ракушки, черви, птицы, различные органы… всего — не перечислишь. Но жить захочешь — что угодно схряпаешь. Хоть копченную нематоду.
Вот! Будем жарить образцы на плакате из костров. И запивать спиртом из вскрытых банок. Веселуха, а не война. Только пробовать надо будет на ком-то кого не жалко. А то потравимся на фиг. У нас на факультете был случай — голодные студенты проникли в лаборатории, сперли штук десять банок, вскрыли и поступили, как я сказала. Образцы — нагло стрескали, спирт — выпили. Визгу бы-ы-ыло… В итоге студентам повысили стипендию, в лабораториях поставили решетки, а в банки с образцами (не во все, но кое-куда) добавили формалин.
Так что будем пьяные, но осторожные. Спать можно будет на чучелах, как в фильме ‘Гараж’. Бурого медведя (скоро сто лет зверушке стукнет, уникальный экземпляр, его нам чуть ли не Николай Второй дарил) приспособим вместо дивана.
А в тамбуре, перед входной дверью поставим раритетного скелета Борю.
Если нагрянет враг, он подумает, что мы все тут — такие. А если решит проверить — будем защищаться. Я еще не говорила, что у нас замечательный набор костей на факультете? И пластмассовые, и натуральные… Закидаем противника позвонками и забьем берцовыми костями.
По-моему замечательный план. Полная безопасность жизнедеятельности!
И это мне на полном серьезе надо сегодня сдавать.
Специализацию я сдавала в первую очередь. И сдала на пятерки. А вот ОБЖ и политологию… Вопрос.
ОБЖшник у нас…
Ну что тут скажешь. С паршивого козла хоть шерсти клок, а этот даже лысый. Потрясающий кадр. Рост — метр с кепкой в прыжке с табуретки. Лысый, как бильярдный шар. Фигура — близка к правильному шарику на роликах. Когда он идет, такое ощущение, что на вас просто накатывается здоровущий колобок. Фейс — просит тейбла.
И при всем этом — жуткая сволочь. Извольте любить и жаловать. Токаревич Юрий Михайлович.
Раньше он служил в армии. В чине прапорщика. Долго служил. Аж пять лет. Потом, то ли сам ушел, то ли его ушли, но армия вздохнула с облегчением.
Зато зарыдали студенты. Этот колобок приходится нашему ректору двоюродным братом подруги тети соседки. А с соседями надо дружить. И это наказание господне прописалось у нас в институте.
Поскольку к биологии он имел такое же отношение, как я — к боевым вертолетам НАСА (или НАТО?), то его взяли преподавать несчастным нам ОБЖ.
И начался кошмар.
Я молчу про прекрасную привычку препода гаркать, войдя в класс: ‘равняйсь, смиррррна!!!’. Бывает.
Я даже не обиделась, когда мы целое занятие мерили противогазы. Могло быть и хуже. Нас хотя бы в них отжиматься не заставляли.
Я не буду говорить, что читать лекции бывший прапорщик не умел в принципе. И делал это таким монотонным голосом, что не заснуть становилось сложнее всего. Я обычно боролась с этим, засовывая в одно ухо наушник от плеера и маскируя его волосами. Тогда появлялся шанс послушать хоть что-то интересное.
‘Достоинства’ нашего преподавателя можно было перечислять еще часами. Худшее было в другом. Бывший прапорщик, тридцати пяти лет от роду, обладал редкой любвеобильностью и обожал фразу: ‘Я женюсь на своей студентке’.
Обрести радость совместной жизни с этим редким представителем семейства шарообразных студентки почему-то не стремились. Поэтому преподаватель взял дело в свои потные ручонки и активно намекал всем симпатичным девчонкам на ‘это самое…’. Поглаживал ручку, мог положить ладонь на коленку, спрашивал телефончики или приглашал сдавать зачет часов в восемь вечера, когда во всем корпусе были только он, студентка и уборщица тётя Нина.
Особенно везло симпатичным и блондинкам.
Выкручивались все, как могли. Или шли сдавать целой толпой и ждали подругу под дверью. Или старались перенести зачет. Давали чужие телефоны. Надевали на занятия обручальные кольца. Одевались в сплошные джинсы и толстые свитера. Причесывались так, чтобы не понравится даже последнему маньяку. Да много чего! Одна подруга вообще пришла сдавать с парнем — косая сажень в плечах. Зашли они в аудиторию вместе. Там она пошла сдавать, а парень многозначительно так поглядел на Токаревича — и осведомился: ‘это из-за вас я с подругой вторую неделю пообщаться не могу? У меня ваше ОБЖ уже в зубах навязло!’.
Экзамен счастливица сдала одной из первых и на пятерку. Так-то.
У меня таких знакомых… не то, что не было. Были. И оборотни, и вампиры. Валентин мог бы сходить со мной. Или Мечислав мог заглянуть на огонек. Но!
Я уже четко делила свою жизнь на две части. Дневная — с родными, институтом, друзьями и подругами, нормальными людьми которые при слове ‘вампир’ спросят: ‘Что, опять Дракулу крутят?’.
Ночная — с вампирами, оборотнями, ИПфовцами и прочей нечистью. И скрещивать я их НЕ ХОЧУ!!! И НЕ БУДУ!!!
А то знаю я этих товарищей. Палец дашь — руку по плечо отжуют.
Поэтому экзамен я пойду сдавать сама. Самостоятельно.
Ой, блин! А сегодня ж Альфонсо еще приезжает!
Я настолько ушла в свои мысли, что даже не заметила, как прозвенел звонок.
— Леоверенская! — рявкнул преподаватель. — Ты тут корни пустить решила?
Ой!
Я подскочила, извинилась, схватила в охапку свои вещи — и помчалась прочь из кабинета. Хорошо, что у нас только две пары. Мне надо выспаться. И этим я и займусь.
Еще днем я звякнула Валентину — и попросила прислать за мной кого-нибудь к дому. К половине седьмого. И даже не удивилась, когда в мою квартиру поднялся Константин.
— приветик! Куда едем?
— Сначала в институт, потом к вампиру, — заказала я.
Константин поднял брови.
— Юль, а ты уверена, что это хорошая идея?
— Альфонсо приедет и уедет, а мне здесь жить и учиться, — обрезала я.
— Нам тоже. И хотелось бы выжить, — вздохнул Костя.
Я подмигнула ему.
— Да ладно! Дольше часа меня там не задержат. К восьми освобожусь. А Альфонсо раньше одиннадцати — двенадцати не прилетит.
— Надеюсь. А что за экзамен?
— Охрана беременных женщин.
— Чего?!
— Того. ОБЖ.
За разговором мы успели выйти из подъезда и даже дойти до машины.
Глеб оценил коротко:
— Мерси в боку, — ответила я, упихиваясь в очередной джип.
Старушки на лавочке проводили меня классово-ненавидящими взглядами. Ну не любят они меня, не любят. И осуждать их я не могу. Что можно подумать, если женщина днем спит, а вечером ее куда-то увозят на здоровущих джипах и мерседесах? И привозят далеко не сразу. Только честно?
То-то же. Вот и они меня считают женщиной облегченного поведения. Т. е. шалавой.
Я уже не протестую. Тем более, что общественное мнение сейчас звучит где-то так: ‘Энта, из двадцать третьей квартиры, опять куда-то усвистала. Ну да ладно, она хоть и шалава, но зато ее хахель в подъезде ремонт сделал, порядок навел, вон, вазу поставил, замок кодовый… Опять же, у нас теперь детская площадка есть… и гаражи снесли… Пусть живет, она хоть не напивается вечерами и песен не орет, как Юрка из двадцать пятой квартиры… хотя… эх, как бы ее при коммунизьме пропесочили…’.
Я не доказываю, что я —
