хорошая. И вовсе даже не верблюд. Что мне, доказывать бабкам: ‘Я не проституцией занимаюсь, а с вампирами по делу встречаюсь?’
Ага. Так мне и поверили. Скорее уж психушку вызовут. И буду я доказывать дяденьке в белом халате с добрыми глазами, что вампиры — существуют.
***
Машина домчалась до института за пятнадцать минут.
— Юля, с тобой точно не надо прогуляться на экзамен? — уточнил Костик.
— Ладно. Но если ты до восьми не выйдешь — войду я.
— И твой преподаватель останется без ног, ушей и носа, — ухмыльнулся Глеб.
— А почему такой выбор? — удивилась я.
— А почему бы нет? — парировал оборотень.
Я фыркнула и поскакала в институт.
Интересно, Юрик уже там — или его придется прождать часика два?
А то в семь вечера в институте еще слишком людно. Вот в восемь, или ближе к девяти… можно хоть обораться, никто не придет на помощь…
Но и у меня была пара ‘приятных сюрпризов’ для ‘Йорика’. Йорик — мы называли так препода Юрия Михайловича. Юрик — бедный Юрик — бедный Йорик, жертва пьяного зачатия, как пел кто-то сто лет назад.
На экзамен я успела вовремя. Юрик уже пришел и сидел в аудитории, раскладывая перед собой билеты. Увидев меня, он весьма недвусмысленно пробежал глазами сверху — вниз, потом опять наверх и задержался на груди. М-да. А бюстгальтера-то я и не ношу.
Почему?
А мне эта зараза жутко натирает шрам. Тот самый под ключицей, от укуса вампира. Так что у меня был выбор. Либо подкладывать что-нибудь, либо носить белье без бретелек, либо вообще его не носить. Я плюнула — и остановилась на третьем варианте. Я даже до второго размера не дотягиваю, мне — можно. Народу тоже по фиг, в чем я хожу.
Не учла я только одного. Народу — по фиг. Озабоченным извращенцам — нет. И судя по масленым глазкам, Йорик относился именно к таким.
Одета я была — в меру. Так, чтобы после экзамена спокойно пойти на встречу, не переодеваясь в машине. То есть — все тот же зеленый костюмчик. Только под низ — вместо полупрозрачной блузки — короткий шелковый топик того же неистового золотисто-оранжевого цвета. И пояс завязан таким образом, что можно его моментально перевязать и превратить в пышный бант.
В ночном клубе не замерзнешь.
У пиджачка изнутри были пришиты карманы, в которых я сейчас удобно устроила шпаргалки.
— Здравствуйте, Леоверенская, проходите. Что вы стоите в дверях, как не родная. Берите билет, — пропел Йорик.
Угу, родная я тебе, как же! И не надейся, мои предки зоофилией не страдали, а потому с твоими и не скрещивались!
Я проскакала к столу и вытащила билет. Ура! Списываю дословно:
Билет ? 13.
1. Первая помощь при ожогах.
2. Спасение на водах — приемы, методы, средства.
3. Продемонстрировать умение правильного надевания противогаза.
Каково? Особенно третий вопрос. За версту несет безграмотностью.
Я достала из сумочки листок и ручку, уселась за парту и приготовилась отвечать. Вообще, все это я знала. Это как раз те разделы, которые я выучила без всякого внутреннего сопротивления. Сейчас кратко набросаю план — и пойду отвечать.
Ох, ё…
Лучше б я на другую парту села. В этом кабинете парты узенькие, всего сантиметров тридцать. А ноги у меня длиннее. И сейчас мои коленки во всей красе торчали из-под стола а Йорик шарил по ним жадными глазами. Так и хотелось сказать: ‘Отвернись, козел, все колготки салом заляпал’. Нельзя.
Вот, пусть сначала отметку поставит в зачетку, в ведомость и в отработку. А потом я ему противогаз натяну на глаз — и по самую… попу!
И Танька, зараза! Не могла выбрать юбку подлиннее! А то все вещи — максимум до колена. А кое-что вообще можно принять за расширенный купальник с оборочкой.
Первым нарушил молчание Токаревич.
— Итак, Юлечка, что же вы мне можете рассказать о…
— много всего полезного и хорошего, — тут же откликнулась я. — Можно без подготовки?
— Вам, Юлечка — можно все. Абсолютно все, что вы пожелаете, — пропел Юрик, испепеляя мои коленки страстным взглядом.
— все-все? — уточнила я.
— Абсолютно, — интимно шепнул Юрик. — А что вы хотите?
Я мерзко ухмыльнулась и подвинула ему ведомость с зачеткой.
— Оценку ‘отлично’ поставьте. А то у меня еще сегодня дел по горло.
Юрик широко улыбнулся. Выглядело это так, словно блин раздернули на две неравные части. Пахнуло запахом нечищенных зубов и чеснока. Хоть дирол бы пожевал, гад! Стошнит ведь сейчас…
— Какие же дела могут быть ночью у такой очаровательной женщины? То есть — девушки?
— Да хоть — бабушки, главное, оценку поставьте, — не утерпела я. И с горечью подумала, что общение с вампирами и оборотнями изрядно подкосило мою выдержку. Оно и неудивительно. Доброе слово эти зубоскалы понимают только после того, как получат по рогам. Поэтому нет смысла их уговаривать. Лучше сразу показать зубы, а потом тебя будут слушаться по праву сильного. — Личная жизнь на то и личная, что касается только одного человека. А уж никак не всех окружающих.
— И насколько… личная у вас эта жизнь, — шепнул Юрик, накрывая толстой ладонью с сарделечными пальцами, мою руку.
Меня передернуло. Озабоченный подлец принял это, видимо, за дрожь страсти, и удвоил натиск.
— я бы не возражал стать ее частью…
Я представила лирическую картину — показываю я Мечиславу этого… Токаревича и произношу: ‘Дорогой, это моя личная жизнь!’.
На миг очень захотелось так поступить и потом полюбоваться на лицо вампира. А что? Вдруг его кондрашка хватит? От осознания кого ему предпочли?
План разбили вдребезги шевельнувшиеся на моей ладони сосисочные пальчики бывшего прапора. Боюсь, что при одной попытке поцелуя с этим меня крепко стошнит. И кто над кем будет смеяться — неясно. Я резким движением выдернула руку.
— Извините. Но моя личная жизнь слишком насыщенна, чтобы уплотнять график.
В глазках Токаревича вспыхнули нехорошие огоньки.
— А вы подумайте, Юлечка. Я ведь не каждой делаю такое предложение… а вы девочка умная, из хорошей семьи…
Ты еще и про мою семью вякнул, недоделок!?
— Вот-вот. И портить генетику семьи мне никто не позволит, — огрызнулась я.
Токаревич поднялся из-за стола, обошел его и положил тяжеленные ладони мне на плечи.
— Уберите, — потребовала я. — Вы мне потом пиджак стирать будете?!
Вместо исчезновения пальцы медленно сжались. Вид толстых розовых отростков на зеленой ткани вдруг пробудил в моей душе уснувшую женщину со звериными глазами. И я почти физически ощутила, как она шевельнулась, внимательно вгляделась моими глазами в наглого хама, который решил, что ему все позволено… а потом озорно улыбнулась.
— Смотри сюда…
Шепот в моей душе пронесся ветерком, раздувая огонь ярости — и способности. И я увидела.
Ауру Токаревича. Неприятную. Откровенно неприятную. Такую… желтовато-серовато-зеленовато-коричневатую. Но в этот раз я видела ее немного по-другому. Так, как меня учил Питер. Под смесью цветов — спутанный клубок нитей. И — куда они ведут.
Клубок серо-желтых нитей к желудку и кишечнику, коричневых — к мозгу, ярко-алая ниточка к паху…
Женщина со звериными глазами насмешливо оскалилась. А потом моя рука вдруг сделала короткий жест. Благо Токаревич стоял совсем рядом со мной. И он прошел, как неловкий взмах руки.
Но я знала, что потянула именно то, что необходимо.
— Б-л-у-р-п… — сказал желудок преподавателя.
Я зловредно ухмыльнулась.
Розовые сосиски изчезли с плеч с рекордной скоростью. Токаревич рванулся за дверь так, словно через мину в кабинете должна была взорваться граната. Оно и неудивительно.
Не подходите к ведьме, она не слишком добра…
Да, лет триста так назад, в Европе, меня сожгли бы как ведьму. За что?
А за дело. Например, за насылание порчи. Вот как сейчас. Почему с такой скоростью вылетел Токаревич?
Потому что я крепко дернула за ниточки, ведущие к его желудку и кишечнику. По моим скромным представлениям, ему сейчас очень сильно захотелось в туалет. Ну, очень сильно. И не факт, что он успеет добежать до места.
Хотя какая мне разница? Воспитательный процесс объявляю открытым. И если понадобится — я еще раз пять повторю это действие. То, что сделано один раз — получится и второй…
Женщина со звериными глазами надменно усмехнулась в глубине моей души. Она была настолько яркой, живой и реальной, что даже становилось страшно. Алый плащ развевался на невидимом ветру. И я отлично понимала, что она мне хочет сказать. Рано или поздно, так или иначе…
Я стану смотреть на мир ее глазами. Или она — моими?
Не знаю. Это по-прежнему пугало. Меня ведь тогда не будет. Будет кто-то другой. И не факт что лучше меня нынешней…
Хлопнула дверь. Токаревич изрядно осунувшийся, вошел в аудиторию — и остановился, не доходя до меня двух шагов.
Добавим перца?
Я поднялась и медленно направилась к преподавателю.
— Так на чем мы остановились, Юрий Михайлович? Давайте поговорим подробнее… о жизни, о взрывах, об ожогах…
Двух шагов хватило. И моя рука опять сжала серо-желтые нити.
— Б-л-у-р-п… — сказал желудок преподавателя.
Токаревич опять метнулся за дверь. Я улыбнулась. Вообще-то есть такой метод похудения, как гидроколонотерапия. Это означает, что бедолаге ставят кучу очищающих клизм. И вес снижается. Потом правда, наедается опять. Но это же — потом? А пока…
Сколько потребуется Токаревичу, чтобы осознать всю глубину своих заблуждений и быстренько поставить мне оценку? Три раза? Пять?
Да что это я так мелочусь?
Для хорошего человека и десять прочисток не жалко!
Я уселась на парту и принялась болтать ногами в воздухе. Минут десять. Потом Токаревич вернулся и встал на пороге. Я улыбнулась и соскочила с парты…
— мы с вами не договорили…
Третий раз ничем не отличался от двух первых. Скоростью — так точно. А я даже задумалась — откуда в человеке столько… навоза? Вроде бы два раза уже ему все прочистили…
Он бы у меня и еще часика два побегал, но я недооценила крысиную сообразительность. Когда мокрый, красный и изрядно потрепанный Токаревич в третий раз воздвигся на пороге комнаты, я было направилась к нему но…
Юрик попятился от меня, как от гадюки.
— Пятерку? — хрипло спросил он.
— Разумеется. А куда вы пятитесь? Мы же еще не пообщались…
— не надо! — взвизгнул Токаревич. — Не надо общаться!
Какой умный человек. А никто и не догадывался. Ну да ладно.
— А то не стесняйтесь… Я рада буду с вами пообщаться в любое время дня и ночи…
Юрик еще сильнее сбледнул с лица и напоминал сосиску, которую забыли окрасить. Такой же мучнисто-крахмальный цвет…
— Я сейчас вам все поставлю… только не подходите…
А жаль. Я бы ему еще раз пять устроила бег на короткие дистанции… Сообразительный, гад. Понял, что это из-за меня. Теперь надо оправдаться. Я глупо похлопала ресницами.
— У
