и рассматривала его как продолжение меня. Поэтому долго пить из меня кровь не требовалось. Секунд через тридцать после того, как Мечислав всаживал клыки мне в вену, происходил взрыв силы — и он отваливался от меня, довольный, как пиявка.
— Нет. Второго сентября у нас здесь будет маленький праздник в честь начала учебного года.
— ага. И в связи с этим — вычеркни эти две строчки. Со звездунами отправишь договариваться кого-нибудь еще.
— Вампиры днем спят, а ты — мой полномочный представитель.
— плевать. Общаться лишний раз с этими идиотами…
— Ты же с ними ни разу не общалась. Как ты можешь судить о людях, нет зная их?
— А я что — ошибаюсь?
Мечислав с улыбкой покачал головой.
— Нет. Но могла бы.
— Так, оставим это. Отправь к ним Валентина. И к Досе и к Лаврику. Или кого-нибудь еще.
— Например, Славку?
Я зашипела.
Станислав Евгеньевич Леоверенский, мой старший брат, появился в нашем городе чуть больше полутора месяцев назад. И — с кучей проблем. Если вкратце — он умудрился влюбиться в одну из самых слабых представительниц клана оборотней, нахватал себе на хвост проблем — и примчался в надежде повесить их (проблемы) на нашу (деда, мамы, мою) шею. Почему-то нам это не понравилось. Деду — по жизни неохота разгребать чужие навозные завалы. Мама — так ничего и не узнала. Я же… Вампиры быстро вытряхивают из человека все доброе, чистое и светлое. Остается только разумное и вечное. Братец был сдан на руки местной стае вольпов и быстро стал лисом-оборотнем. Проблемы, которые он свалил мне на руки, удалось разгрести, а его «вечная любовь» оказалась банальной шпионкой. Ее поймали при попытке убить меня — и прикончили, получив показания.
Славка жутко переживал ее смерть. Да и сейчас переживает, когда есть время. А времени у него нет. Мечислав забрал его к себе в клуб и гоняет, как мальчика на побегушках — во все стороны света. Только поворачиваться успевай. Взамен Славка получает квартиру, зарплату и даже трудовую книжку! Даже — отчисления в пенсионный фонд, каково? Да, вампиры платят налоги. Как ни смешно! Мухлюют, конечно, но в рамках необходимого. А когда я поинтересовалась у вампира, почему так, он ответил просто. Им легче было пожертвовать частью прибыли, чем привлечь к себе лишнее внимание полиции. А там — и ИПФ себя долго ждать не заставит.
— Да отправляй! Только меня не трогай! Не до вас!
— Ладно. Но на открытии ты быть обязана.
— Второго? Да еще и в два часа? А морда у вас сударь, не треснет? У меня генетика в это время!
— Неправда. — Мечислав повертел в руках мое расписание. — Генетика у тебя заканчивается как раз в час сорок пять.
— Вот!
— И потом день у тебя свободен. Три пары — и все!
— Не все! Я что — должна за пятнадцать минут приодеться, накрасить морду и припереться за полгорода киселя хлебать? Как ты себе это представляешь?
— спокойно. Пойдешь в институт прилично одетой. А после института тебя подхватит Валентин, и вы приедете вместе. Он там тоже собирается быть.
— Ты — издеваешься!?
Я представила, как я скромненько заявляюсь в институт в платьице, стоимостью больше домика директора, с украшениями, за которые мне и самого директора на органы продадут — и застонала.
— что тебя так пугает?
Я закатила глаза.
— что!? А ты сам не понимаешь?
— Отказ от привычной униформы? Джинсы, майки, лохматая голова? Ну, переживешь как-нибудь.
Я представила себе лицо нашей институтской модницы Кати Козодаевой, когда я приду в шмотках от кутюр и ее снисходительный голос: «Леоверенская, ты что — решила стать похожей на человека?», представила лица секретарш, МНСов и прочей блатной кафедральной шушеры — и еще раз, с трудом, но попыталась объяснить вампиру что так — нельзя. Уж лучше я переоденусь в машине у Валентина. Потерпит. А что до прически — ха! Главное чтобы волосы — были. Я же не с бритым черепом приду?! Ну и хватит.
Вампир согласился.
— Ладно. Ночью ко мне можешь не приезжать. Валентин отчитается.
— Замечательно — согласилась я. — А ты отпустишь ко мне Вадима?
— Отпущу. Все еще рисуешь?
— ага.
Мы с Вадимом задумали полотно где-то на двадцать лиц. Вампир очень хотел получить свое изображение на фоне горящей Москвы. Горят старые дома, бегут люди — и над крышами города гордо реет буревестник под названием Вадим…
Я не возражала. Почему бы и не сделать приятное другу? Состарит, повесит в комнате, и будет показывать всем желающим. Но вот беда — для такого дела мне нужны были изображения всех участников, их описание, да вообще куча всего, вплоть до костюмов той эпохи… дела было — за месяц не разгребешь. Мечислав, услышав о нашей затее, покрутил пальцем у виска, но потом согласился. «Чем бы дитё не тешилось, лишь бы со мной не цапалось».
Я взглянула на оставшуюся строчку.
— Это — что!?
— Это в моем клубе третьего числа. Ночью. И изволь быть.
— А отказаться можно?
— Тогда не буду, — проворчала я. — Но — ненадолго.
— Договорились. Два часа, не больше. Как ты спишь по ночам?
— плохо. Но сейчас удается обходиться без кошмаров по три — четыре дня.
— Уже лучше.
Я кивнула. Раньше кошмары у меня были примерно пять дней из семи. Теперь я могла хотя бы иногда высыпаться.
— Ладно. Мечислав. Я согласна участвовать в твоей активной общественной жизни, но мне надо еще досдать два экзамена. И досдать их до двадцатого сентября.
— Сколько стоят твои экзамены?
— Что!?
Я взвилась с места.
— Ты что — озверел!?
— а что тут такого?
Я закатила глаза. Действительно — что!? Но Я НЕ ХОЧУ УЧИТЬСЯ ЗА ДЕНЬГИ!!! Я хочу получать знания, а не расписки в обмен на уплаченные в деканате легальные взятки! Иначе я просто попросила бы деда!
Вообще-то я прекрасно училась самостоятельно. До этой зимы. Но в результате всей вампирской истории я провалялась в больнице чуть не два месяца. Что-то мне удалось догнать. А что-то нет. Сложно было успевать по всему курсу, когда даже выспаться не можешь. И тихо подозреваешь, что у тебя едет крыша. И безнадежно отстала по двум предметам. Политологии и ОБЖ. Почему так?
Считаем на пальцах. В больнице я провалялась чуть ли не три месяца. Тогда, зимой, с воспалением легких. И передо мной встал печальный выбор. Взять академический на год — или вывернуться из шкуры и досдать все сейчас. Я подумала. Посоветовалась с дедом. И решила рвать жилы, но не оставаться на второй год. Мудрость полученного совета я оценила сполна. Досдавать — тяжело. Иногда я приходила домой настолько измотанная, что мне даже кошмары присниться не могли. Просто не пробивались к измученному и полностью отключившемуся мозгу. Подозреваю, что если бы дед настоял на академке — я могла бы и с ума сойти. Безделье — основной источник неврозов и депрессий.
А у меня на них просто не оставалось времени.
Надо было писать, учить, наверстывать…
И если теорию, то есть лекции можно было списать и выучить, то практические занятия — фигушки. Надо было ходить и их отрабатывать. Рабочий день у преподавателей, если кто не знает — ненормированный. И если препод может слинять раньше — он так и сделает. Ловить их — дело трудное. А если поймаешь, они обычно начинают выкобениваться. Извиняюсь за ненормативную лексику, но так ведь и есть! Ладно бы я была злостной прогульщицей! Нет! Я действительно чуть не померла! И после этого какая-то насквозь блатная чушка, читающая только космополитен и только по слогам, смотрит на тебя сверху вниз и цедит: «ну, милочка, не знаю, чем я могу вам помочь… не надо вам было пропускать занятия…»
Сначала я пыталась быть вежливой с такими. Потом поняла, что надо бить в лоб. Чтобы хоть со звоном или с резонансом (голова-то у таких чугунная) дошло до оставшихся мозгов. И нагло рубила в ответ: «А было бы лучше, если бы меня отсюда на кладбище увезли!? Вам историю болезни предъявить — или вы сами в отделение позвоните? Там меня отлично помнят — после нескольких реанимаций!».
В итоге все сдавались. Рано или поздно, так или иначе…
К тому же в деканате все поняли — и пошли мне навстречу. Разрешили досдать теоретические хвосты до двадцатого сентября. И именно это я собиралась сделать. И если политологию мне наверняка удастся сдать более-менее спокойно, то насчет ОБЖ были у меня некоторые сомнения…
Принимал ОБЖ у нас Токаревич Юрий Михайлович. Редкостная, простите, тварь. По-моему он искренне считал, что малейшее незнание его предмета должно быть приравнено к государственной измене, и караться расстрелом с последующим четвертованием.
При этом сам-то он был насквозь блатным и ОБЖ просто не знал. Читал из книжечки и с книжечкой же сверял ответы студентов.
Ну не козел?
— Кудряшка!
Я тряхнула головой.
— Короче. Экзамены я собираюсь сдавать самостоятельно. И учиться — тоже. Полезешь — считай, что я на тебя смертельно обиделась. Тебе это нужно в преддверии высочайшего визита?
Вампир покачал головой.
— Заинька моя, ну какое тебе дело до всех этих человеческих глупостей? Диплом, аттестат, что там у вас сейчас? Какая разница? Ты пойми — никого из твоих преподавателей не станет — и косточки их истлеют, а ты все равно — будешь. Только диплом предъявить не сможешь, потому что там будет указана настоящая дата твоего рождения.
— Зато знания при мне останутся.
— Да зачем они тебе нужны? Глупости все это! Я вот живу, не зная, сколько позвонков у жирафа — и…
— Хвастаюсь своей безграмотностью, — огрызнулась я. — пойми, ты, жертва стоматолога, я — человек. И сколько мне положено, проживу человеком. Глядишь, еще и доктором наук стану. Диссертацию защищу по летучим мышкам и наглым крыскам. И уж точно не стану приносить всю свою жизнь в жертву твоей. И жить только твоими интересами я не собираюсь! Я — личность и индивидуальность и без твоего соизволения. И, честно говоря, буду счастлива, если ты куда-нибудь денешься из моей жизни!
— а вот на это не рассчитывай.
Вампир, только что стоявший в паре метров от меня, каким-то образом оказался совсем рядом. На плечи легли тяжелые теплые ладони, скользнули вниз, по рукам, сжались, несильно, но властно, притянули меня к крепкому мужскому телу. Я не стала сопротивляться. Вырываться? Еще чего!
Только попробовала попасть каблуком по голени вампиру.
Увернулся.
— Ну что за детские выходки, пушистик? — защекотал ухо тихий шепот. Я невольно задрожала. Ничего личного, просто Мечислав на всех так
