вас что — на меня атипическая реакция? Как аллергия? Очень, очень жаль… Вы точно уверены?
Токаревич был настолько уверен, что обошел меня по большому кругу. Быстро, даже не присаживаясь за стол, черканул отметки в зачетке, в ведомости и в ‘отработке’ — листке, полученном в деканате, расписался и кивнул мне.
— Забирайте — и всего хорошего.
Я послушалась. Бедный прочищенный Юрик предусмотрительно передвигался так, чтобы оказаться от меня на расстоянии двух метров. Умница. Урок усвоен.
Я подмигнула ему.
— Всего хорошего, Юрий Михайлович…
И выскользнула за дверь. Завтра занесу все в деканат.
Вот видите, как хамы поддаются воспитанию? А говорят, не получается, Макаренко бы не справился, характер формируется до трех лет…
Главное — это правильный подход. И тогда любого человека удастся наставить на путь истинный. Хотя бы — до туалета и обратно.
***
Мечислав чувствовал себя омерзительно с момента пробуждения. Это Юле вольно смеяться и радоваться жизни. Она просто не сталкивалась вживую с Членами Совета. Не знает про их милые привычки.
Ничего не знает.
И просвещать ее вампиру не хотелось. Пусть будет спокойна хоть какое-то время. А пока…
Встреча должна пройти на высшем уровне. А для этого все надо хорошо организовать. И вот уже сутки ни один вампир и ни один оборотень из подвластных Мечиславу не знал покоя.
В программе у Мечислава были: встреча у трапа самолета. Приезд в клуб. Скромный ужин. Переговоры. И — если все пойдет удачно — выступление. Хотя бы тех же Доси и Линды. Обе достаточно красивы, чтобы привлечь внимание, достаточно глупы, чтобы стереть им память, и достаточно неразборчивы, чтобы согласиться лечь в постели с первым попавшимся мужчиной — лишь бы у него были деньги.
И вроде бы все шло хорошо — сначала. Уже был организован комитет по встрече — пока существует ИПФ надо соблюдать все правила безопасности. Уже все было готов в клубе.
И даже Юля не задержалась. Она вошла в кабинет и широко улыбнулась:
— Готовишься к часу ‘Хэ’?
— Готовлюсь, — отозвался Мечислав, включая на полную мощность свое обаяние. — Шикарно выглядишь, радость моя.
— Не твоя и не радость, — привычно отрезала Юля.
— Хорошо, — согласился Мечислав. Чужая и грусть.
— Учишься общаться, как человек?
— Ты любого научишь. А что — плохо получается? Мы нормально разговариваем вот уже…
— Два минуты. Если протянем еще три — установим рекорд.
Девушка рассмеялась — и вампир внутренне приободрился. До приезда Альфонсо есть еще часа четыре. И можно…
Как оказалось — нельзя.
Хлопнула дверь кабинета. И внутрь ворвался Вадим, встрепанный и взволнованный.
Вот так и начинаются большие проблемы, — шепнул вампиру внутренний голос.
Мечислав со злостью послал голос… куда подальше.
***
Разделавшись с Токаревичем я была довольна и спокойна. И даже Мечислав казался мне почти симпатичным. Что я ему и хотела сказать. Но не успела. Мы только-только поздоровались — и ворвался Вадим чуть не сшибив меня дверью. На лице у него были написаны два слова: ‘Все Пропало!’! Включая колбасу в холодильнике.
— Что случилось? — спросил Мечислав таким тоном, что стало ясно — случилось? — ну и х…вост с ним! От дохлого оборотня!
— У нас серьезные проблемы. Убит Лаврик Звездно-Прогульский. Подозревают жертвоприношение.
— Твою мать!
— Мать твою!
Высказались мы с Мечиславом в один голос и сверкнули друг на друга глазами.
— вот видишь, нам просто противопоказано нормально друг с другом разговаривать, — не удержалась я. — Не успели успокоиться…
— Думаешь, если бы вы с шефом собачились, как раньше, Лаврика не прибили бы? — фыркнул Вадим.
— Мои мысли — мои ползуны, — огрызнулась я. — Ты лучше расскажи, что, как и кого…
— кого — и так ясно. Одного Лаврика. Его продюсер весь день тут груши околачивал, хотел организовать Досе еще одно выступление, но не сошлись в цене. А Лаврик после выступления в другом месте отправился сразу в гостиницу. Продюсер вернулся — Дося на месте, а Лаврика нет в номере. Начал разыскивать. А мы ведь к нему приставили Сашку шофером.
— Сашку?
— А волки-то у нас откуда?
— предложили сотрудничество на добровольных началах. Потом расскажу, — оборвал мое любопытство Мечислав. Он удобно устроился за столом и теперь выглядел как этакий дон Корлеоне, только намного сексуальнее. Сплав силы, деловитости и секса — строгий черный костюм, кабинет, выдержанный в черно-белых и стальных тонах, прямо-таки кричащий о больших деньгах и власти, ничего лишнего, все безумно дорого и стильно — и резкой нотой диссонанса ярко-рыжие наглые лилии в вазе из черного матового стекла — и, конечно, сам вампир. Белая рубашка распахнута, открывая гладкий треугольник золотистой кожи. Черные брюки плотно облегают сильные стройные бедра. Черные волосы шелковой волной падают на плечи — и ярким, неистовым светом сияют зеленые глаза на точеном лице. И при этом никакой женственности. Даже если Мечислава накрасить, как последнего гомосексуала, никто из гей-клуба не примет вампира за своего. Есть в нем нечто такое, от чего женщины просто падают и укладываются в кровать. Это вот выражение лица, как откровенное признание шепотом на ушко: ‘я — действительно мужчина. Убедимся вместе?’.
Я с трудом оторвалась от вампира, который послал мне нежную улыбку — и опять обратил все внимание на Вадима.
— Он прошел по следу?
Я мощным усилием воли усмирила дрожь в коленках. Молчать, пока кости торчат! Этот зубастик всем так улыбается! Даже если на моем месте будет наша политологиня — и тогда все будет точно так же. Так что — всему организму — цыц!
— Ему повезло. Нашелся таксист, который подвозил Лаврика.
— вот как? И куда?
— В город.
— Да. Там на пятом этаже квартира. Хозяева сейчас на отдыхе. Туда он и пришел. Этот ублюдок… может, Юля выйдет?
Мечислав вздохнул.
— я бы и рад. Вадим, ты сказал, что это похоже на жертвоприношение?
— Да. Тело… то, что от него осталось, заключено в круг. И символика там странная. Не знаю, на что это похоже, но общее впечатление… давящее неприятное…
— Вот как? А сила? — заинтересовалась я.
— Что-то там есть. Но мы не можем понять — что.
— А я не могу понять другого. Где менты? Как вы вообще можете там пастись?
— Молча, — огрызнулся вампир. — Продюсера пришлось оглушить, сейчас пост из Володьки и Сергея сидит на лестнице и внушает всем проходящим мимо, что тут ничего не происходит, проходите себе спокойно. Нормальные люди вообще легко поддаются гипнозу. Часа три еще продержимся, а утром его найдут. Дольше мы тянуть всяко не сможем.
— ага.
— Мне надо съездить посмотреть, — вздохнул Мечислав. — Юля, я сейчас распоряжусь, переоденешься — и поедешь со мной.
— Чего? Вот дела лучше ты мне не нашел — на трупешники глядеть!?
Мечислав покачал головой.
— Юля, я бы тебя не просил. Но через три — четыре часа приезжает Альфонсо да Силва, а в связи с этим мне просто надо знать — это действительно жертвоприношение — или очередной придурок-маньяк.
— Ну узнаешь ты. Легче — будет?
— Безусловно. Если это маньяк, пусть его ловит милиция. Это не наше дело. А вот если это действительно было жертвоприношение, то мне надо ловить этого подонка как можно скорее — и самостоятельно.
— Зачем?
— Юля, а ты уверена, что он приносит жертвы для того, чтобы лучше росли ландыши? Что-то мне подсказывает, что для этого дела Лаврик не нужен, удобрений вполне хватит.
Я закатила глаза.
— Распоряжайся. А зачем переодеваться?
— чтобы не оставить никаких следов. Вадим?
Мечислав вышел из-за стола и попытался взять меня за руку, но я отступила на шаг назад:
— Тут вам не анатомический театр! Лапы прочь от ценной и важной меня!
Вампир покачал головой с видом великомученика, но смирился — и уселся прямо на стол.
— Юля, мне жутко не хочется тебя туда тащить. Но выбора нет. Я хочу, чтобы ты попробовала почувствовать хоть что-то. Как тогда, летом. Когда расстреляли посольство.
Я закатила глаза.
— Да согласная я, согласная…
— На все? — заинтересовался вампир.
— С ограничениями! Ехать я точно согласна.
Делать нечего. Сама виновата. Была бы нормальной… а вот и нет! Давно бы реинкарнировала. Пришибли бы меня еще зимой.
Так что надо расслабиться — и попробовать вытащить из ящика белого кролика. Или хотя бы козлика.
Я только надеялась, что в ящике не окажется злющий крокодил, который при попытке тащить его наружу попытается оттяпать мне всю руку.
Вадим вернулся с совершенно шикарной одеждой.
— Хочу!!! — взвизгнула я. И буквально выдрала у него из рук эту прелесть.
Куртка камуфляжной расцветки, с кучей карманов и такие же камуфляжные штанишки. Высокие ботинки на шнуровке. И кепка с большим козырьком.
— вот еще резинка для волос, — вампир протянул мне аптечную резинку веселенького желтого цвета.
— Вадик, ты прелесть! Я тебя обожаю!
Я чмокнула вампира в кончик носа — и скрылась за дверью санузла.
Зачем вампиру санузел? Незачем. Но как вы объясните работягам и сотрудникам его отсутствие? Вампиры стараются не попадаться на таких мелочах. Ибо ИПФ не дремлет!
Переодеться было делом пяти минут. Я стянула волосы в хвост, заправила его под кепку и подмигнула своему отражению. Приличное бесполое существо. Все скрыто под мешковатым костюмом. То ли молодой парень, то ли девушка, то ли вообще трансвестит без косметики.
И правильно. Нечего светиться на месте убийства.
Мечислав переодеваться даже не подумал. Оглядел меня с ног до головы — и печально вздохнул, открывая дверь кабинета.
— Юля, если бы ты так радовалась дорогим нарядам и украшениям…
— Наши — не продаются! — провозгласила я. — Тем более за тряпки с бижутерией!
— А за что-то более содержательное? — заинтересовался Вадим. — Квартира, машина, вилла в Ницце, яхта…
— Ага. Набор мечтаний стандартного жлоба, которому даже на сигареты ума не хватает заработать.
— Это жестоко.
Я фыркнула.
— Жестоко? Да у меня знакомая… ну ладно, у мамы знакомая за такого замуж… нет! На таком женилась. Получился ‘идеальный’ брак. Жена пашет, как вол, рулит бизнесом, а супруг лежит на диване и строит ‘гениальные’ планы по обогащению. Начинается это обычно так: ‘Если бы у меня был миллион я бы его…’ или ‘у меня есть гениальная идея, воплотив которую, мы разбогатеем до неприличия…’. Идеи действительно гениальные. Например, добыча нефти. Это у нас-то в городке. Да у нас тут единственный способ найти нефть — пробурить дырку в нефтепроводе.
Обычным работягой он не идет. Директора, видите ли, не ценят, не уважают и не понимают ценного работника. И вообще ‘какой смысл горбатиться за копейки?’. Пашет только его жена. А дома еще выслушивает упреки: ‘мне не хватает семейного тепла’, ‘ты мне уделяешь мало времени’ и ‘вот у всех жены сидят
