кучу оборотней и вообще — я фамилиар. Личный и Князевский.
А потом пойти и намылить веревку. Потому что ИПФовцы из меня все вытряхнут. А если что-то останется — остатки со мной зароют.
А, да! А вот этот тип, который Саша — он на самом деле — Шарль и полудракон. Так что кто хочет повторить подвиг Добрыни Никитича — становитесь в очередь и платите за попытку по сто баксов с пока еще целого носа.
Так что рассказывать про Лаврика я не стала. Я опустила глаза и вздохнула.
— Вы же видите, Михаил… простите, отчества не знаю…
— Для тебя, Юля, можно просто — отец Михаил…
— Хорошо. Михаил Батькович.
Шарль за спиной фыркнул, но вмешиваться не стал. Поп (или кто он там по чину) покривился, словно я его масляной кислотой опрыскала, но ругаться не стал.
— Вы сами видели — с командой я не срабатываюсь. С этим, блондинчиком у нас давние контры, с вашей экстрасенсихой — тоже. Единственные, с кем я еще так-сяк могу сработаться — это два Геннадия.
— Но их уровень силы — и ваш…
— Несопоставимы. Но они, по крайней мере, не задирают нос. А мне не приходится постоянно и принудительно опускать его.
— Я могу поговорить с…
Я подняла руку.
— Добровольно-принудительная работа никого до добра не доводила. Вы же знаете. Кстати, Геннадиям я рассказала все, что произошло.
— А персонально мне ничего не хотите добавить?
Я пожала плечами.
— Что я могу? Я же не специалист. Я еще маленькая! Но я вижу, что из девчонки выкачали все силы. И жизненные и сколько их там было. Не могу предположить, почему именно она стала жертвой. С кем она могла пересечься — и где? Мы учились вместе — и никаких особых талантов она не проявляла. Вообще — о мертвых либо хорошо, либо ничего, но Наташка была поразительно бездарна в учебе. Силы я в ней тоже не чувствовала.
— Она была хорошей девушкой, Юля. Как ни странно, она была очень верующей.
— Это совершенно не мешало ей гадить всем окружающим. Не исключено, что именно поэтому когда потребовалась жертва, взяли именно ее. Мне жаль ее родителей, но на курсе никто особенно горевать не будет.
— Вы стали жестоки.
— Мы и были. А хотите вырастить популяцию добрых людей — поместите нас в другие условия. Так, чтобы нам не приходилось каждый день бороться за существование.
— Вам и не приходится.
— Правильно. За него боролся мой дед. И я знаю, какого труда ему стоил, да и стоит ‘Леотранс’. И не только труда. Сил. Нервов. Жизней моих родных. Отца убили из-за этой фирмы. А вообще — мое мнение вы знаете. Поймете, что означает эта символика — узнаете и все остальное. Прощаемся?
— Юля, вы уверены, что не хотите остаться?
— понаблюдать за процессом выноса трупа? Всю жизнь мечтала. Только извините — полиэтиленовым пакетом не запаслась, блевать некуда.
— Я не о том. Я могу поговорить с нашими экспертами, вы можете съездить с ними в кафе, посидеть, пообщаться, полагаю, вам будет полезен обмен опытом…
Ага. Крокодилёнков мне мало!? Еще с кем-то общаться?
— Полагаете? Ну так положите на место. Общение с вашими людьми для меня плохо заканчивается. А для них закончится еще хуже. Когда-нибудь. Не будем искушать судьбу. Вы нас подвезете — или нам ловить попутку?
Я попрошу Василия, — кивнул Михаил Батькович.
— Вот и ладненько. Мое заключение — из человека выкачали всю силу. Куда она пошла — не знаю, но уж точно не на доброе дело. Символов таких я тоже не знаю. Остальное все во власти библиотеки.
— Мы обязательно выясним все об этих символах. Если хотите — то сообщим вам. Спасибо, что приехали и помогли, Юля. Наши ребята даже тело обследовать не могли. И мне очень жаль, что вы должны смотреть на такой ужас.
Голос был честным. Глаза смотрели прямо и открыто. И — он не врал. Я вздохнула. Запал куда-то улетучился. И я приняла решение.
Я дам им эту ниточку. И пусть выясняют с двух сторон. Так оно надежнее будет. И по линии вампиров и по линии ИПФ. А что до вампира — с Мечиславом я поговорю сегодня вечером, выяснение начнется только завтра — и ничего страшного не произойдет.
— Вы еще просто не все знаете. Во-первых, это не преграда, а сеть. Ловчая сеть.
— вот как?
Михаил Батькович, кажется, искренне удивился. А я продолжила.
— Это сеть. Кто сумеет ее порвать, на том она и осядет. И в ней есть — то есть была пара пиявок.
— Пиявок?
— Мне они кажутся похожими на кляксы. Злые, хищные, агрессивные. Прилепятся, высосут силу — и будут жрать.
— а кому пойдет эта сила? Как вы думаете?
— Без понятия. И кому, и куда, и как… И это еще не все. Вы помните открытие стройки?
— Да.
— И что там было интересного?
— Много всего. Я попала туда вместе с другом. И когда экскаватор начал раскапывать землю… там было что-то такое же. Оно разлеталось, оседало на людях, жрало их! Вот как здесь эти кляксы.
— Жрало? А вас?
— я как-то сумела защититься. Сама не знаю — как.
Догадываюсь. Но делиться все равно не буду.
— То, что вы сообщили — важно. Мы наведем справки.
— Вот и замечательно. А больше мне и правда сказать нечего. Только вот… боюсь я, что это был не последний раз.
— Почему вы так решили?
Я пожала плечами.
— Не знаю, сколько можно получить от жертвоприношения. Но Наташка — не очень сильное существо. Была. — И Лаврик тоже. — Сколько бы из нее не выкачали — на что-то серьезное просто не хватит. Поэтому возможны еще жертвы. И я не знаю, как можно засечь этого товарища. Может, все-таки распустить слухи о маньяке, чтобы ему стало сложнее ловить девчонок?
— почему девчонок?
— Не знаю. Но женщины слабее. И вообще — более легкая добыча. Вы же знаете.
— Знаю. Мы учтем ваши рекомендации. Это важно, спасибо.
— Пожалуйста. А, вот еще. Эта ловушка была рассчитана на кого-нибудь посильнее ваших сенсов. В этот раз. В следующий раз противник может и учесть свои ошибки.
— То есть каждое найденное тело изучать с особой осторожностью?
— Максимальной!
Михаил Батькович рассыпался в благодарностях.
Я напомнила про законный гонорар. И получила клятвенное обещание, что его завезут мне домой вечером. Заодно и расскажут, что удалось узнать о происшествии на площади.
На том и договорились.
Через десять минут мы с Шарлем ехали домой.
А у дома нас ждал очень разозленный Валентин.
— Юля, где тебя черти носят!?
— На болоте. А что? Ты тоже хочешь? Сейчас подброшу, — окрысилась я на оборотня.
— я тебе все утро дозваниваюсь. Ты автоответчик иногда включаешь?
— Когда в туалете света нету. Чего надо?
— Настя. Ты забыла?
Я опустила глаза. Действительно забыла. А надо съездить, осмотреть девчонку и поговорить с ней. Чтобы она сегодня вечером поговорила с вампирами на букву ‘Гэ’. Я и так вчера отличилась, сегодня надо вести себя пай-девочкой.
Кто бы еще поверил в такое мое перерождение?
— Едем. Шарль, запрыгивай в машину. То есть… садись, — быстро поправилась я, видя, как оборотень собрался для разбега. Блин! Альфонсо все-таки надо ноги повыдергивать.
А Мечиславу сообщить о втором жертвоприношении.
***
Настя встретила меня на пороге и захлопотала вокруг.
— Юля! Здравствуй! Как дела, как жизнь? У тебя ведь учеба началась, да? Может чай? Или кофе?
Я смотрела на молодую женщину и улыбалась. Настя вся просто светилась от счастья. Ребенок. Так много — и так мало…
То есть — дети. Близняшки. Мальчики.
Кто-то скажет — и что такого? Женщина — это не просто аппарат для размножения. Что ж, каждый имеет право на свое мнение.
А Настя — на детей.
Сколько она пыталась родить, сколько раз теряла ребенка… другая, женщина, не оборотень, давно бы утратила способность к деторождению или умерла. А Настя боролась.
— Настюша, ты сядь на диванчик и расслабься, — попросила я. — Ничего мне не надо. И все у меня в порядке.
Пусть это и не совсем так, но зачем волновать бедняжку известием про Альфонсо да Силва, который висит у нас над головами дамокловым мечом?
А ведь волновать придется. Увы.
— Я ведь не просто так заехала. Я хотела посмотреть на детей. Это первое.
— Смотри, — тут же расслабилась Настя, опускаясь на диван в гостиной. Хотя теперь это скорее был филиал детской. Что Константин, что Настя собирались стать совершенно чокнутыми родителями — и заваливали дом приданным для младенцев, игрушками, книжками…
Ладно. Они это заслужили.
Я устроилась рядом с оборотнихой — и привычно соскользнула на другой тип зрения.
То, что я видела, мне понравилось. Изумительно чистая аура — ни болезней, ни грязных разводов. Даже мутновато-желтые тона неврозов — и те не проявлялись. Рисунок, выдающий оборотня, надежно закрыт. И в ближайшие две недели точно не проявится. А вот дети…
У них уже тоже проявлялась своя аура. Пока еще белая-белая. Как чистый лист бумаги. Но уже с серебристым рисунком. Точно — будут малолетние оборотни. И по-моему, лисы, как мама с папой. Хотя тут-то я чему удивляюсь? От осинки не родятся мандаринки.
Я постаралась посмотреть, как советовал Питер — разделяя ауру на конкретные управляющие зоны. И это тоже получилось достаточно легко. Сейчас я могла бы и воздействовать. Вызвать ярость, беспокойство, да вообще любую эмоцию.
И не только эмоцию. Воздействуя на ауру, легко управлять любыми процессами, происходящими в организме человека.
Но этого я делать не буду. Или буду — но не с беременной женщиной, которой в следующем месяце рожать. Хотя я сильно подозреваю, что даже если что-то пойдет как-то не так и не туда, ее дети, даже появившись на свет сию секунду — все равно выживут. Они же малолетние оборотни. С шикарной регенерацией.
Я вынырнула из транса и улыбнулась.
— Все просто прекрасно, тьфу-тьфу… где тут ближайшее дерево?
Я постучала по подлокотнику дивана и улыбнулась Насте еще раз.
— Все у тебя будет нормально. Это полнолуние переживем, а до следующего родишь — и будешь воспитывать своих огрызков.
— Юля!
— А кто они будут по-твоему? Мама — оборотень, папа — такой же, если дети не начнут с первого полнолуния жизни зубами щелкать — зовите меня сосновой шишкой.
Настя на миг нахмурилась, а потом до нее дошло.
— Юля, а они точно не…
— Не вурдалаки? Да нет. Аура хорошая, нормальные лисята будут…
— Слава богу.
Настя вздохнула.
— Это, к сожалению, еще не все, — умерила ее радость я.
— а что еще?
— С нашим другом Альфонсо прибыли еще два вампира.
— и что с того?
— Они — специалисты по оборотням. И
