заметил. А я встал слишком рано. Это мы в деревне встаем с рассветом, ложимся с закатом, а в королевском дворце такое не принято. Раньше одиннадцатого колокола Рудольф и глаз не открывал никогда. И что мне оставалось?

Да пойти побродить по дворцу. Авось, где накормят?

Том звал с собой в город, но я отказался. Успею еще. Пока же мне просто хотелось побыть одному — и подумать о вчерашней ночи. Не сон ли?

Но браслет из черненого серебра холодил кожу и снять его можно было только вместе с рукой.

Не сон.

Королевский дворец произвел на меня двойственное впечатление. С одной стороны — красиво. Всюду роскошь в понимании дядюшки Рудольфа. То есть много золота, драгоценных камней, оружия на стенках, портретов грозного государя, который чего‑то там героически побеждал. Интересно — что или кого? А, вот, понятно. На каждой картине король был на переднем плане, а за ним виднелись трибуны с ликующими (естественно) подданными. Грандиозные победы Его Величества на рыцарских турнирах. Я брезгливо фыркнул у портрета. Лучше бы ты, чем свою раззолоченную морду всюду вешать и турниры устраивать, налоги снизил. А то люди с голоду мрут, а тебе и дела нету.

— Смотри‑ка, нашему провинциалу понравились изображения Его Величества — протянул сзади чей‑то ехидный голосок. — Стоит, как пришитый уже минут двадцать…

Ну и стою. Задумался. Хотя… я понимаю, здесь думать не в моде. Вот если бы я воздух портил — меня бы поняли. А думать — это недостойное рыцаря занятие.

— Ну и пусть стоит. Его Величество, как настоящий мужчина, любит только дам, поэтому нашему провинциальчику ничего не светит, — вмешивается второй голос. Не лучше первого.

— Даже если он две косички заплетет, — опять первый голос. — Хотя если он попросит — у меня есть знакомый любитель мальчиков с тугой попкой. Эй, провинциальчик…

Я медленно обернулся. Демоническая кровь бурлила в венах. Эх, полоснуть бы вас сейчас хвостом по чему придется. Вы бы долго подыхали от яда. Но — нельзя. Пока — нельзя. Даже когтями нельзя. Но язык у полудемонов тоже может быть оружием. И я вежливо улыбаюсь прямо в лицо двум дворянам. Один чуть повыше, в голубом камзоле, похож лицом на испуганную крысу. Второй — чуть пониже, пухленький как шарик на круглых ножках. Такого даже хвостом бить неохота. Все равно жало застрянет в сале. И яд в кровь не попадет.

Я чуть кланяюсь.

— Господа, мне жаль, что я не разделяю ваши наклонности, но как настоящий мужчина я предпочитаю сражения и женщин. Как настоящий дворянин я также обещаю никому не рассказывать, что вы тесно дружите с любителями мальчиков.

Слова ‘тесно дружите’ я подчеркиваю и голосом и наглой ухмылкой. До дворянчиков доходит с опозданием — через полминуты.

— Да как ты смеешь нас оскорблять, хам!!! — возмущается тощий. Ага. Это он говорил первым. Что ж, и не жалко.

— Действительно, господа. Мне не стоило оскорблять вас. Я обещал наставнику не издеваться над убогими. Прошу меня извинить. Вас и так судьба обидела.

Издевательский поклон.

— Да я… да я тебя!!! — возмутился толстячок. Я ехидно оглядел его — от одного толстого бока к другому.

— Что вы меня? Сядете сверху и раздавите? Извините. Я уже сказал, что предпочитаю женщин.

Слева раздались неуверенные смешки. Я чуть скосил глаза. Ага. Королевский двор — место, где нет уединения. Вот опять придворные нарисовались. Где бы от них спастись?

Отвлекшись, я чуть не пропустил момент, когда в лицо мне полетел носовой платок. Платок пришлось поймать и демонстративно вытереть им подошву сапога.

— Сударь! Вы хам!! Я требую удовлетворения!!!

— Это не ко мне, — терпеливо разъяснил я. — Это к вашему любителю мальчиков… с костлявой попкой.

Смешки стали намного отчетливее.

— Я вызываю вас на дуэль, деревенщина! Вы примете вызов или мне заклеймить вас трусом!? — взвизгнул худощавый.

— Принимаю, принимаю, — отмахнулся я. — а что же ваш приятель? Не чувствует себя оскорбленным!?

— Рональд все равно убьет тебя, сопляк, — прошипел толстый. — Но если хочешь…

Второй платок я израсходовал на второй сапог.

— Прошу простить, господа. Здесь слишком много дерьма. Просто наступить некуда.

— Хам! Деревня неотесанная! — шипел толстяк. Я улыбнулся еще мерзопакостнее.

— Не желаете ли вы сказать, когда хотите… получить свое удовлетворение? Может быть утром, после того, как вас удовлетворит напоследок ваш любитель мальчиков?

— Немедленно!!! — взвился костлявый. — За павильоном Роз есть дуэльная площадка!!! Там вы и останетесь!!! А потом ваши кости выкинут в выгребную яму!!! Я лично прослежу!!!

Я покривился.

— Не могу обещать вам того же самого, неизвестный господин. Я не муха, меня на навоз не тянет. Господа, желает кто‑нибудь быть моим секундантом? И секундантами этих… господ. Чтобы потом не было упреков, что поединок идет не по правилам?

От горстки придворных, стоящих в отдалении, отделились трое молодых людей. Двое направились к дворянчикам, один — решительно и уверенно — ко мне.

— Я с радостью буду вашим секундантом, — произнес юноша. Невысокий, плотный, на несколько лет старше меня, он производил впечатление любителя вкусной еды, девиц и вина, но только вначале. Потом человек натыкался на холодный взгляд его серых глаз — и понимал, что совершил серьезную ошибку. Человек с такими глазами не будет бездарно тратить жизнь на гулянки. Юноша понял, что я раскрыл его секрет и чуть улыбнулся. В следующую секунду он прикрыл глаза длиннющими ресницами, чуть изменил выражение лица — и передо мной уже стоит записной ‘свой парень’. Надо бы взять у него пару уроков. Никакой магии, но маскировка на уровне магистра.

— Как вас зовут?

— Рене Луис Моринар. Виконт Моринар. Я должен вас предупредить, молодой человек, что вы сейчас наживаете в их лице серьезных врагов.

Я покачал головой.

— Меня зовут Алекс Раденор. Александр Леонард Раденор. И никаких врагов я в их лице не наживу. Хотя бы потому, что покойники — они тихие.

Рене улыбнулся. Мои слова пришлись ему по вкусу.

— Вы собираетесь их убить?

— Да. Обоих. И чем быстрее, тем лучше.

— Тогда их семьи будут жаловаться королю.

— На что? — картинно изумился я. — Это мне впору жаловаться! Стою, рассматриваю картины, повествующие о подвигах Его Величества, а меня начинают оскорблять. А что эти двое негодяев осмелились сказать про короля!? За такое им трепки мало. Тем более, вы проследите, чтобы дуэль шла, как полагается, по всем правилам. Какой же тут повод для жалоб?

Рене кивнул.

— Я прослежу. Но если вы их убьете, вам придется спать одним глазом и держать кинжал под подушкой.

— Да? А я‑то сюда веселиться приехал, — съязвил я.

— Если это — ваше понятие о веселье, — не остался в долгу Рене, — мне жаль наших придворных щенков.

— Ничего. Будут знать, на кого нельзя тявкать безнаказанно.

Мы оба широко улыбнулись. Что ж. Рене мне понравился.

В этот миг к нам подошли два дворянчика — секунданта.

— Барон Ральф Лоран Лиррио, — отрекомендовался один из них, чуть повыше и в зеленом камзоле. Зеленый цвет придавал ему потрясающее сходство с древесной жабой. Они такие же зеленые, лупоглазенькие и глупоморденькие.

— Маркиз Леонид Вольдемар Леклер — отрекомендовался второй.

— Очень приятно, господа, — вежливо кивнул я.

— Условия? — резко спросил Рене.

— Наши доверители предлагают поединок на мечах, до смерти одной из сторон.

— Оба? — Рене метнул на меня быстрый взгляд. Я чуть опустил ресницы — соглашайся.

— Да. Оба. Первая кровь не считается.

— Алекс, вы согласны с этими предложениями? Если нет, я могу оговорить условия поединка до первой крови или договориться, чтобы вы сражались чем‑нибудь более удобным…

Я бы предпочел кривую абордажную саблю. Но разве эти двое согласятся? Никогда.

Ладно, убить их я смогу и мечом.

— Пусть так, — небрежно согласился я.

Дворянчик еще больше скривился — и взмахнул рукой.

— Тогда прошу вас проследовать к павильону Роз.

— К сожалению, я не знаю, где этот павильон Роз. Я — провинциал. Поэтому прошу вас показать мне дорогу.

— Я покажу вам дорогу… в ад!!! — зашипел дворянчик — и они со вторым секундантом направились вперед. Я, чуть улыбаясь, направился за ними. Рядом со мной — Рене. А за нами толпа придворных.

Я был доволен. Мне нужно было запугать весь двор до такой степени, чтобы, когда станет известно о моей демонической природе, меня уже боялись. До мокрых штанов. Меньше покушений будет. И вообще. Любить меня они не будут. Пусть хоть боятся. Меньше убивать придется.

Павильончик Роз мне понравился. Невысокий, широкий, очень основательный. И весь, от земли и до крыши увит дикими розами. Шиповником. Запах стоял такой, что хотелось отломить кусок воздуха и унести с собой.

Я понял, что буду часто приходить сюда. Только ради этого запаха диких роз, так похожего на запах горного шиповника.

И еще больше разозлился на своих противников. Ну почему я сейчас должен кого‑то убивать — вместо того, чтобы просто посидеть здесь и погреться на солнышке? Площадку, которую эти олухи приспособили для дуэлей, сейчас заливало теплое уютное солнышко. Так хорошо…

Ладно. Я буду благородным. За то, что эти олухи привели меня сюда, я подарю им легкую смерть.

Олухи как раз остановились — и теперь взирали на меня с непередаваемым презрением.

— Ты готов умереть, деревня? — прошипел высокий. Толстячок пытался отдышаться. И как он меня убивать будет? Если просто прогулка быстрым шагом — уже вызывает у него одышку?

Либо постарается уплющить тушкой, либо рассчитывает, что драться не придется. А зря.

— Я надеюсь, господа вы оставили завещание? — учтиво осведомился я. — Вас, неизвестный сударь с интересными друзьями, это уже не касается, я не намерен давать вам отсрочку, а вот у вашего обширного приятеля есть еще пара минут, чтобы написать свою последнюю волю. Коротенько так.

— Я Рональд Бернард Муэрлат! Виконт Муэрлат, ты, деревня! И я вызываю тебя на поединок — здесь и сейчас! Немедленно!!!

Я оскалился.

— А я — Александр Леонард Раденор. Можете называть меня просто — Ваше Высочество, виконт Мурло… А ваш друг?

— Я — маркиз Тирнен, Ваше Высочество, — как‑то сдулся ‘шарик’. — Эдуард Мишель Тирнен.

Имя моей матери — и этот толстяк!?

Рене едва сдерживал ехидный оскал. Еще бы. Одно дело позадирать и убить провинциального дворянчика. Другое — принца.

— Смерти не важны имена, — я продолжал улыбаться. Перстень, помогающий поддерживать самоконтроль и, соответственно, оставаться в человеческом облике, все сильнее нагревался на пальце. Почти обжигал. Спокойно, Алекс. Сейчас ты просто убьешь их — и все будет хорошо. Я посильнее прикусил раздвоенный язык, чтобы не вылез не ко времени.

Уговоры помогли. Я медленно