ни надкусить, ни разжевать нельзя!
Аргументом послужил тот самый сухарь, подсунутый под нос дядюшке. Ей — ей, можно было бы сказать, что у него токсикоз, так быстро Рудольф освободился от обеда. А что тут такого страшного?
Подумаешь, червячки беловатые ползают по галете, опарыши называются…
Солдаты это едят. А вашему величеству я даже понюхать не предлагаю!
Оценил и заткнулся. Мгновенно, как выключили. То‑то же…
Я предложил показать сухарик тетушке, но дядя не согласился. Нельзя — с. Абигейл беременна! Ага, аж два раза! На всякий случай я даже Лавиинию спросил — но нет! Вампирша точно знала, что Абигейл не в тягости. Откуда?
Ну, запах крови вампиры могут почувствовать, как ни маскируй духами. А женщины в определенные периоды… доказывают, что не беременны.
Отсюда простой вывод — Абигейл действительно задумала подмену. Прикажет принести ей ребенка — и скажет, что сама родила.
Тут я ничего не могу сделать. Но и время ей давать я не собирался.
* * *
— Вернись с победой, Алекс.
— Я верю в тебя!
— Ура Александру Раденору!
Крики, цветы, песни рогов и труб. Войско выступило в поход к границам Риолона. Туда же двигались и теваррцы. А мне предстояло…
Мне предстояло пройти по самому краю.
Дядя уже отправил письмо королю Риолона. Ответа пока не получили, но в результате я не сомневался. Его письмо было ультиматумом войны, полным гневных упреков и обвинений. Рудольф даже не усомнился в словах теваррцев. Хотя в этом был виноват и я.
С другой стороны, что я мог сделать?
Убеждать его в своей правоте? Чтобы и меня подставили?
Томми рвался со мной, и в этот раз я согласился. Кто‑то должен прикрывать мне спину. Рене же пришлось оставить дома, на хозяйстве, с большой просьбой приглядеть за Лавинией.
Я был уверен, что вампирша, оставшись без хозяйской плетки, обязательно куда‑то влезет. Просто зачем мне выяснять подробности самостоятельно? Спрошу потом Рене. Да и за Абигейл приглядывать было необходимо.
Я в придворной жизни разбирался со скрипом. Томми — вообще в ней не разбирался. Рене же, будучи сыном дома Моринаров, да еще и живя в опале, чувствовал себя в интригах, как рыба в воде, иначе было просто не выжить. И у меня все чаще появлялась мысль, что лучшего канцлера мне просто не найти. Да, со временем, сейчас Рене еще молод. Но и я не стар, так что — справимся.
Войско идет по дорогам страны. Сменяются села, города…
Я упорно коплю силы. Что‑то подсказывает мне, что на этой войне без некромантии не обойдется.
Место встречи было назначено очень удачно. Неподалеку от схода трех границ, уже на территории Риолона. Неподалеку от деревеньки Грибовки. Кто будем там первым?
Не я. Это точно. Сначала на территорию Риолона вторгнется Микаэль — и я узнаю об этом.
Где есть жизнь — есть и смерть. Я некромант и призраки шепчут мне. Ветер приносит их голоса — и мертвые говорят, что армия Теварра вышла. И медленно идет по направлению к месту встречи.
Я тоже не тороплюсь — и армия прославляет меня.
Я стараюсь, чтобы у солдат было все необходимое, не позволяю грабить крестьян и насиловать крестьянок, стараюсь сдерживать аристократов, которых дядя навязал мне в сопровождение.
Также я не останавливаюсь на ночлег в деревнях и замках. Хотя их хозяева и приглашают. Но мне это не нужно. А после того, как граф Шартрез, который решился нарушить мой приказ, повисает в петле, меня начинают бояться.
Это доходчиво объясняет аристократам, что война все спишет. Кто там будет разбираться, в какой момент почил этот конкретный граф? Нечего было останавливаться на ночлег в замке, а там насиловать дочку хозяина. Пусть хозяин всего лишь простой нищий барончик, пусть граф и младший брат королевы — мне все равно. Есть закон.
И во имя его…
Только вот почему в обращенных на меня взглядах так часто появляется страх?
* * *
— Александр! Рад вас видеть, мальчик мой!
Твою ж! Сам Микаэль! Восхитительно!
Король Теварра настолько обнаглел и уверовал в мою глупость, что решил сам повести войско? Нет, следующие слова объясняют его появление.
— Я надеялся, что войско поведет мой сын, но Кристоф так не вовремя сломал ногу!
Я сочувственно киваю. Ну да, старший сын у него как раз чуть постарше меня. Лет двадцати — двадцати двух. А младшему еще и пятнадцати нет. Сопляк.
С другой стороны, доверить армию герцогу? А где гарантия, что герцог ее потом дома не употребит по назначению? Решит, что корона ему больше к лицу…
Нет уж.
Армия — это не та сила, которую умный король может выпустить из рук. С другой стороны, принц может и посидеть на троне, пока отец воюет. Это не так сложно, а опыта набираться надо, самостоятельности, опять же…
Я усмехнулся, думая, что мне даже чуть жаль этого Кристофа. Вдруг он неплохой парень?
Нашу армию я приказал разместить чуть в стороне от теваррцев. И вместе — и слегка врозь. Мало ли кто начнет доказывать свою удаль, горячих голов везде хватает.
Все ли у вас в порядке?
Да, практически все. Разве что армия слегка растянулась. Надо проверить, все ли на месте. Да, это займет немного времени. Все осведомлены о точке сбора.
И не только наша армия.
Перед отъездом я отправил письмо королю Риолона. Сообщал о месте встречи армий и времени.
Военная тайна?
Секретная информация?
Смешно! Попробуйте держать в секрете передвижение армии! Посмотрю я на это. Разумеется, за нами наблюдали. И уже вечером…
— Ваше высочество…
Неприметный человечек кланялся чуть ли не в землю.
— его высочество, принц Риолона, Дарий Риолонский, просит вас пожаловать к нему для переговоров.
— Куда и когда?
— Ваше высочество, если вас не затруднит…
— Тайно?
— Да, ваше высочество. Мой принц готов поклясться честью, что это не ловушка…
— далеко ли его армия?
— Два дня пути, ваше высочество. Но его высочество будет ждать вас ближе.
— Насколько?
— Примерно день пути, ваше высочество.
Я кивнул.
— Подождите здесь.
В палатке я рассказал все Томми.
— Том, прикроешь меня?
— разумеется.
И я не сомневался в друге.
— Скажешь, что я поехал за отставшим обозом, решил все проверить.
— Как скажешь. Удачи.
Плащ, доспехи, оружие — и я готов.
— охрана…
— Ни к чему. В таких делах свидетели мне не нужны.
В глазах человечка мелькнуло нечто вроде удивления, когда я вышел из шатра, но спорить он не стал. Поклонился и пригласил следовать за ним. Конь? Нет, не стоит. Коня мы дадим, ваш не подойдет. Нет — нет, вы сами поймете… Отряд сопровождения общим числом пять человек ждал нас в роще неподалеку. Я поздоровался, вскочил в седло….
Да, это не мой конь. Я ездил на жеребце, крупном, характерном, ярком….
Эти же кони явно были выведены для других условий. Некрупные, самой неприметной масти, каких‑то корявых статей… круп низковат, шея коротковата, гривы и хвоста вообще почти нет — посмотреть не на что. Но к концу пятого часа я оценил их совсем иначе.
Ровный аллюр, понятливость, выносливость… кони для гонцов. Надо перенять опыт.
Ночь мы провели в седлах, а ближе к рассвету въехали в небольшую деревеньку.
* * *
Дарий, принц Риолона, ждал нас в деревеньке. И мне даже стало на миг жалко. Выглядел принц вовсе даже неплохим парнем. Но может, еще и уцелеет? Специально убивать его я не стану, нет.
Высокий, темноволосый, с короткой бородкой и смеющимися глазами, Он протянул мне руку.
— Александр, рад знакомству.
— Я тоже.
Я не кривил душой. Было в Дарии что‑то такое… честное. Открытое.
Пощечину он даст. И убьет, не поморщившись. Но не в спину. Отнюдь не в спину.
— располагайтесь, угощайтесь. Полагаю, вы голодны после скачки.
Я действительно проголодался, а приготовлено было вкусно — и нарочито просто. Жареное на костре мясо, овощи, хлеб. Из напитков — простая вода. То, что легко проверить. Я поблагодарил и предложил совместить с обсуждением. Времени мало, мне сейчас придется ехать назад….
Сон?
В могиле выспимся!
Да, я действительно говорил с вашим послом.
Да, действительно, имеет место быть теваррская провокация.
Да, Рудольф верит всему сказанному.
Почему я его не переубедил? Не хотел остаться крайним. Пусть это и цинично, но моя шкура мне ближе к телу, чем честь Риолона.
Вас бы на шлюхе женили! Не нравится? Но это правда. О целомудрии моей супруги и речи не идет. К тому же… ну, это к делу не относится. Естественно, мне не нужен ни такой брак, ни такие союзники, которые стравят нас и под шумок сугрызут обоих. Сначала нас, а потом и до вас доберутся. Мы же не просто так на съедение отдадимся, мы будем сопротивляться!
Это верно. Между нами более — менее соблююдалось равновесие. А убери одну гирьку с противовеса Раденор — Теварр — Риолон — и начнется хаос и смута.
Хватательный инстинкт у королей развит, равно как и присоединительный. Но!
Когда это — выгодно! А не когда это грозит втянуть страну в долгую и кровопролитную войну.
Чем я могу доказать свои слова насчет подставы? Да вот, документ. Сам убийца тоже у меня, правда, в столице, но я могу его предъявить. Так что, вы с нами — или против нас?
Дарий подумал — и кивнул.
— Можем заключить предварительный договор. А по итогам войны…
Я кивнул.
Что нужно Риолону?
Выход к морю, которые в большом количестве есть у Теварра.
Нам?
Рудники.
Это мы оторвать сможем. И теваррцы утрутся, поскольку сами дали повод и причину. И чего стоит одна Лавиния!
Риолонцы сцепятся с теваррцами. А мы ударим ‘союзникам’ в спину. Как бы мерзко это ни звучало. Надо только точно все спланировать на карте, кто, откуда подходит, какой отряд…. чтобы нам не сцепиться. Ни к чему воевать тем, кто может договориться.
На обговаривание всех мелочей ушло порядка двух часов — и я взгромоздился в седло.
Спать хотелось зверски, попа требовала отдыха, ну да ладно! Полудемоны способны на многое! Особенно когда речь идет о сохранении своей шкурки.
* * *
К следующей ночи я был в лагере. Том прикрывал меня, как мог, но Микаэль все равно начал беспокоиться. По счастью, в шатре была вода. Обтереться, переодеться — и показаться.
Где был?
Да, ездил за отстающими обозниками, чтобы ничего не потеряли и не пропили по дороге. Недостойно принца?
Зато я буду во всем уверен. Ибо на войне главное — снабжение.
Расстановка войск?
Полагаюсь на вас. Может быть, в центре поставим тяжелую пехоту, с левого фланга конницу — там поля, отличная местность, а справа — резервы? Там лес, там хоть кого спрячешь…
Нет уж. Врагу нужно — пусть он к нам и идет. А мы подождем?
Ну… можно и наступать. Но это чуть позднее. Я отдохну — и вперед. Сколько?
До завтрашнего утра. Лучше — до вечера, едва обоз пригнал…
Но утром мы никуда не двинулись. Моя тонкая конституция, хрупкое
