замок не нашлось даже одного, самого облезлого и захудалого привидения. Что тут скажешь? Нищета!
Поэтому пришлось за первым призраком идти на кладбище.
Мы там с Мартой часто практиковались. Очень оно удобно было расположено. Далеко от деревни, за скалами, никому ничего не видно — красота.
Марта часто там практиковалась.
Меня она взяла с собой, когда мне исполнилось пять лет. Такой вот маленький скромный подарочек на день рождения.
Я бы этот поход на кладбище не променял на все сокровища короны.
Марта мне в жизни ничего не запрещала. Просто объясняла, что есть вещи, которые мне пока не по силенкам. Пока.
‘Ты же не можешь одной рукой поднять Рика? Пока нет. Надорвешься. А вот вырастешь — и легко сможешь это сделать. Правильно? Правильно. Тогда зачем ты замахиваешься на непосильный труд сейчас? Обещаю, года через два я сама все тебе покажу и объясню. А пока давай пройдем то же самое в теории. Ты сам поймешь, что тебе надо чуток подрасти. Ты же умница, Алекс…’
Обычно некроманты от того и гибнут. Замахиваются на что‑то большее, чем силенок хватает. Вызов демона, например. И гибнут.
У меня была Марта. И ее знаний мне хватало. Хотя бы для начала.
И была прорва книг. На самые разные темы. Меня учили всему, что может пригодиться грамотному правителю. Хороший король — это воин и управленец. И Анри с Риком, что было сил, делали из меня такого.
А попутно занимались Торрином.
Соленая и копченая рыба. Продукты. Торговля с контрабандистами и пиратами. Пристань. Потайные гавани. Рик четко довел до сведения крестьян — если они хотят торговать, не платя налоги, пусть так, лично он возражать не будет. Но хочет тоже торговать.
Крестьяне не возражали. Им это было удобно. Никто не следит, не охраняет…
А большая часть купленного все равно идет им же.
Например, Рик заказал контрабандистам большую партию ткацких станков. Хороших. Надежных. Или домашних гусей. Бочки смолы. Пеньковые канаты. Полотно. Все отдавалось в крестьянские дома. В замок приносили только двадцатую часть всего добра. Можно — деньгами. Можно — продуктами.
Лентяи здесь не выживали. Все работали, как одержимые.
Рик узнал, что крестьяне собирают, по — особому готовят и едят морские водоросли. И поговорил с тётей Мирой.
Уже через полгода заквашенные с пряностями водоросли в бочках разбирали у нас влет. И платили серебром. Водоросли были жутко вкусно приготовлены — мы и сами уплетали их так, что за ушами трещало. Мало того, они долго не портились, а какой‑то придворный маг жизни сказал, что они полезны для здоровья. После этого они вошли в моду. Что самое смешное — и в Раденоре тоже. Абигейл жила всем модным. И даже не догадывалась, откуда оно происходит.
А тётя Мира пробовала все новые и новые рецепты.
Капитаны везли к нам бочонки и пряности, а от нас — водоросли, мясо и рыбу. А когда Анри наткнулся в горах на серебряную жилу — все вообще стало прекрасно.
* * *
Месторождение серебра попалось нам чисто случайно. Время от времени Анри брал нас с Томом в горы. На охоту. И — для тренировок на выносливость. Брали с собой провизию, лазили по горам, тренировались — и дней через пять возвращались домой. Усталые, грязные, потные, но жутко довольные. И в этот раз было то же самое.
Я люблю горы. Они похожи на вечность. Мне приятно думать, что они стояли здесь тысячи лет назад — и простоят еще тысячи лет, вонзаясь своими острыми вершинами в тяжелое подбрюшье неба. Меня не будет, не будет и моих детей, а горы будут так же смеяться, так же рвать небо на клочья — и так же будут идти века, не затрагивая их надменного облика.
Они безудержно, тяжеловесно красивы. И я чувствую себя их частью настолько, что иногда забываю об осторожности.
Так и в тот раз. Во многом виноват был именно я.
* * *
— Алекс! Куда ты опять полез!? Уши оборву!
Я перегнулся на выступе скалы и скорчил дяде Анри рожицу. Чего это он мне уши оборвет!? Сам же знает, что я по скалам карабкаюсь, как ящерица! И сам учил! И кинжалами пользоваться, и крюками, и узлы вязать! А если что — у меня еще и когти есть! Ими я даже за голую скалу могу зацепиться. Так что нечего орать! Подумаешь, обогнал их немного и забрался повыше!
И вообще, мне уже шесть лет! Я уже взрослый! Просто иногда пошалить хочется!
— Не надерешь!
— Это еще почему? — удивился Анри. А Том показал мне язык.
— Потому что ты меня любишь и гордишься! — торжественно объявил я.
Алекс не смог сдержать улыбку.
— слезай, гордость ты наша! А то ведь правда надеру!
Я повернулся на уступе, прикидывая, как бы покрасивее (просто сползти меня уже не устраивало) слезть — и тут увидел то, что сначала не бросилось в глаза. Солнце чуть сдвинулось, поменялись тени — и то, что я принимал за пятно на скале — оказалось пещерой. Ну, разве можно было ее не исследовать?
Это я и изложил Анри.
Анри думал недолго. В чем‑то он до сих пор оставался мальчишкой.
— Сейчас мы с Томом к тебе залезем. Поместимся?
— А то!
Площадка была достаточно свободной, чтобы поместились мы все трое. Да и еще пара человек. Я зацепил за ближайший выступ веревку, подергал, повис всей тяжестью — не оборвется, не обломится. И сбросил вниз. Анри и Том взлетели вверх, как на крыльях. И Анри подмигнул мне.
— Показывай, где пещера?
Я ткнул пальцем.
Все необходимое у нас было. Веревки. Мел. Факелы. Воду мы недавно набрали. В горах идем. Не в королевском парке.
Через пятнадцать минут мы углубились в пещеру.
А еще через десять минут я остановился, разглядывая красивые искорки в камнях.
Анри тоже пригляделся.
— Это какая‑то руда. Надо бы взять с собой на пробу. Пусть Рик посмотрит.
Несколько кусочков мы откололи и забрали с собой.
Руда оказалась серебром. И достаточно чистым. Пещера — почти природным рудником. А крестьяне, поняв свою выгоду, работали посменно. Пришлось потрудиться, прежде чем Рик наладил транспортировку руды на равнину. И еще больше, прежде чем мы сделали первую плавильню и маленький монетный двор. Зато теперь Рик спокойно расплачивался с торговцами своей монетой. Аристократам ведь никто не запрещал ее чеканить. Но Рик и тут сделал все для меня.
Наши монеты полностью повторяли королевские. Только вместо портрета Рудольфа на них были три буквы. А. Л.Р.
Алекс Леонард Раденор.
Это — я. Полностью — Александр Леонард Раденор, герцог Альтверина и Рвейна, наследный младший принц Раденора.
‘Альки’, так прозвали монету люди, очень быстро оценили по достоинству. Еще бы! Рик следил, чтобы в каждой монете было не меньше девяноста процентов серебра. Это вам не ‘рыцарская монетка’ и не ‘королевский огрызок’.
Почему такое прозвание?
Рыцарская монетка — это из‑за того, что каждый заплесневелый дворянчик у нас имел право чеканить свою монету. Ценности в таких чеканках не было ни на грош. Часто она и внутри той области, где ее чеканили, не ходила. Дворянчики такими монетами с крестьянами и купцами расплачивались. Из‑за того и пошло выражение. Рыцарская монетка. Дешевка.
А королевский огрызок…
Александр Второй казначейство палкой гонял. И серебра и золота в монетах было строго определенное количество. А вот младший брат Ее Величества, став главой монетного двора принялся обкусывать краешки у монеток. Из‑за этого цены взлетели, деньги обесценились, а монеты с обрезанным краешком получили презрительное название.
Так‑то.
А когда Рик понял, что в казначействе и наши монеты обкусывать будут, придумал по ребру монеты чеканить мое имя. Сложно было — жуть! Зато ‘Альки’ нельзя было поуродовать и серебра в них оставалось всегда одно количество. Люди это оценили.
Рику и Анри пришлось потрудиться, прежде чем они наладили транспортировку и переработку руды. А чего стоила чеканка монет?
Только пока доставили пресс прошло полгода. Анри предлагал плюнуть на все — и продавать просто серебряную руду. Но Рик держался, как крепостная стена. И с цифрами в руках доказывал и Анри, и заодно всем остальным, что при торговле рудой мы теряем до семидесяти процентов прибыли. А зачем отдавать кому‑то свои деньги? Хватит и того уже, что мы в глаза не видим доходов с моих герцогств!
Да, как ни печально. Хоть я и числился герцогом, но налоги за меня собирал дядюшка. И к нам не доходило ни медяшки. Хорошо еще, что с нас ни монетки не требовали. Принцесса Мишель добилась королевским указом освобождения Торрина от налогов. В казне подумали головами, решили, что пятьдесят золотых в год — не такая большая потеря, и смирились.
Им и в голову не пришло, что Рик способен сделать прибыльным любое поместье. Вор? Простолюдин?
Фи!
А Рик трудился, как пчела. На себя же, не на чужого дядю. И вспоминал добрым словом принцессу Мишель. Именно благодаря ее заботам у него было спокойное и безопасное убежище для семьи. Крыша над головой. Средства, чтобы поднять на ноги Торрин.
О безопасности заботился Анри. Обо мне — Марта. Да и тётя Мира меня любила. Она и мою мать любила, а уж меня вообще…
У них с Мартой иногда разыгрывались настоящие баталии из‑за такой чепухи! Кто будет меня кормить? Или укладывать в кровать? Рассказывать сказку на ночь? По мне — так хоть кто‑нибудь. Лишь бы это делалось. А для них это было важно.
Но я их обеих любил.
Мишель умудрилась предусмотреть все. И сколотить себе маленькую команду, и поставить задачу, и обеспечить ее средствами для достижения цели. Так могут только очень немногие.
А иногда я думаю, что она была безумна от своей ненависти.
Отец мне, кстати, это подтвердил.
Разумеется, демон.
Или вы думаете, что для сильного некроманта общение с демоном — это проблема?
Первый раз я пообщался с демоном, когда мне было восемь лет.
* * *
Марта за меня немного боялась. Напрасно. Я уже тогда был намного сильнее, чем она. Моя нянюшка едва — едва трех зомби поднимала. А я, когда мы стояли на кладбище, знал — я могу всех их поднять — и уложить. И даже не особенно запыхаться. Подумаешь, мелочи какие! Пара сотен гнилых трупов. Пара капель крови — моей крови — и они встанут.
Но я так не поступал.
Почему?
А зачем. Один раз я только выпустил свою силу — хотел прочувствовать, как это — когда ты отпускаешь себя на свободу. Как сейчас помню. Я тогда был пятилеткой. Физически. По уму мне уже было лет десять. Такой вот парадокс. Полудемоны взрослеют поздно, а умнеют рано. Я проживу лет на сто больше обычного человека. Может, даже до трехсот лет дотяну, если выживу. Или до трехсот пятидесяти.
