вампиру.
Ты — мертвый. Нравится это тебе или нет, но это место — средоточие силы жизни. А твоя сила — сила смерти. Если встречаются плюс и минус, что возникает?
Эта мысль очень не обрадовала вампира. И — помогла ему решиться.
Если Юля не окажется от этого места, значит, он должен стать здесь — своим. И будь что бу-дет.
***
После слов Мечислава я просто застыла в шоке.
Вампир? И… и мой дом? Моя душа? Мое сердце?
Невозможно!
Разве?
Я чертыхнулась, понимая, что это — возможно. Только вот… что потребуют взамен от меня?
Прошелестел ветер. Теплая волна пробежала по коже. И я опустилась на колени.
— Пожалуйста.
Я не просила вслух. Зачем? Это не церковь, где хоть ори, хоть не ори. Здесь хватит и мысли. Это место… я вся прозрачна тут, как стеклянная. И мысли, и чувства…
Я знаю, что нам с Мечиславом надо перешагнуть на следующую ступень. Знаю, что это необходимо. И понимаю, что просто так нам этого сделать не дадут.
Но — как?
Старый шрам на запястье рвануло болью.
— Нужна кровь? Моя? Его? Ты же знаешь, я согласна…
Мечислав внезапно зашипел сквозь зубы.
— что? — развернулась я к нему.
Вампир молча продемонстрировал свое запястье с небольшой раной. Словно ножом аккуратно надре-зали.
— М-да. Значит — будем делать.
Я протянула руку навстречу вампиру. И Мечислав, словно так оно и должно быть, осторожно пере-хватил мое запястье — и прижал к своему.
— Кровь за кровь, жизнь за жизнь, мою душу — за твою душу…
Я и сама не поняла, что вызвало к жизни эти слова. Но они прозвучали. И я растерянно огляделась вокруг. Ветер взвился так, что застонали деревья. Яростно, торжествующе, весело…
От наших соединенных запястий расходилось тепло. Вверх, по руке, к голове, к сердцу… я застона-ла от нахлынувшего ощущения… казалось все тело стало мягким и податливым, как полурастаявшее масло, ноги сами собой подогнулись и зеленый ковер с головками одуванчиков мягко принял меня.
Но и Мечислав чувствовал себя не лучше. Он опустился на колени рядом со мной.
— Юля,… что это?
— Не знаю. Иди ко мне…
Это было то ли безумие, то ли ритуал… Мы не ласкали друг друга, нет. Мы просто сливались в жад-ном объятии, торопясь взять все, что возможно в этом месте, в этом времени, в этой фантазии, сходи-ли с ума, кусались и царапались, как дикие животные — и смаковали каждую секунду, как самые изо-щренные сластолюбцы…
И когда ударило ослепительными звездами по глазам, когда волной пришло освобождение, я вдруг поняла — четвертой печати уже не нужно. Она поставлена помимо нашего участия. Не нужны ритуалы. Ни к чему теперь обряды. Мы и так закрепили свой союз.
Навеки…
***
Когда я открыла глаза, надо мной был самый обычный потолок. Белый, с люстрой. И еще — самое лучшее лицо на свете. Лицо моего любимого человека. То есть вампира… а, не все ли равно!? Будь Мечислав хоть черт с рогами — теперь уже поздно. Да не рога наставить, а разлюбить!
— Что это было? — слабым голосом поинтересовалась я.
Зеленые глаза были слегка ошалевшими.
— По-моему это была любовь. И… третья печать?
Я улыбнулась.
— ошибаешься. Больше.
— Больше?
— Да. Тебя приняли, как своего. И… наша связь полностью оформилась.
— А четвертая печать?
— Подозреваю, что поставлено было все и сразу. Просто потому, что это место не признает полу-мер.
Мечислав на миг поежился.
— Мне все равно там немного страшно.
— Главное, что оно тебя не уничтожит. А страх — это пройдет.
— Надеюсь…
Мечислав осторожно перекатился на пол рядом со мной и вытянулся во весь рост. Я устроилась ря-дом, закинув на него ногу и положив голову на плечо. Мы молчали. Говорить особенно не хотелось.
А еще я поняла, в чем разница между мной и Мечиславом. В том лесу, в который мы попали… я была там родной, любимой и обожаемой дочерью. Он — приемным сыном. Вроде как и любовь, но не до конца, что ли, не такая… мне сейчас возразят, что и приемных детей больше родных любят… но не в данном случае. Я — родная. Мечислав — приемный, вот и весь сказ. Ему помогут, поддержат, нау-чат и покажут, но… любить так как меня — не будут. И своим он там никогда не будет.
Никогда — это слишком страшное слово. Лишь бы у нас было время.
И именно с этой мыслью я вздрогнула. Словно кто-то прошелся по моей могиле.
***
Твари! Гнусные твари! Почему Он ничего не делает!? Почему молчит ИПФ?
Почему, почему, почему!?!!!
Катя металась по комнате. Этой ночью она еще не пила крови, но и голода не чувствовала.
Почему эта дрянь Леоверенская до сих пор жива!?
Что происходит!?
Тихо скрипнула дверь.
Она обернулась, на миг собравшись в пружину. КТО!? ЗАЧЕМ!? И тут же расслабилась.
— А, это ты!?
Мужчина сделал шаг. Другой. И с размаху залепил женщине оплеуху.
— Дура!!!
Некогда Катерина, а теперь молодая вампирша Анна отлетела к стене. Из разбитой губы засо-чилась кровь. Алая. Она у всех алая. Вампир ты, человек или оборотень.
Девушка вскинула руку к лицу.
— Ты с ума сошел!?
— Нет!!! Это ты ох…ела! Да как ты посмела звонить ИПФовцу!? Кретинка! Тварь тупая!!! Б…
Из уст вампира полились ругательства. Анна слушала его в полном шоке. Она не ожидала такой ярости. И не знала что делать. Бежать?
Не получится.
Он старше и сильнее. Проигравшей будет она. Однозначно.
Да ее просто не услышат!
Но наконец приступ бешенства у вампира закончился. Он взглянул на Анну, сжавшуюся в углу в комочек.
— Значит так. Ты нагадила, ты и исправлять будешь, — подвел он короткий итог.
— Да что я сделала не так!? Ты хотел уничтожить Мечислава!? Это наш шанс!!! ИПФ уничтожит его опору, а мы…
— Дура. Молчи!
Сильная рука сжала ее шею.
— Открой рот!
Анна дернулась, но мужчина был сильнее. И физически, и как вампир… и она почувствовала, как ее челюсти размыкаются. Мелькнула белая рука, полоснула по одному из ее клыков — и в рот ей закапала чужая кровь. Она попыталась отплеваться, но кое-что попало ей в горло. И она рефлекторно сглотнула. Она была молода. И тело еще не забыло человеческие привычки. А в следующий миг в ее глаза впились горящие алым огнем зрачки вампира.
— Кому ты звонила?
— Рокин. Константин Сергеевич, — против воли вымолвили его губы.
— Ясно. Сейчас ты найдешь его — и убьешь. Пойдешь искать. Если не успеешь до рассвета, сго-ришь на солнце. Ясно?
— Да, — выдохнула Анна.
Она не хотела этого убийства. Не желала. Но и выбора у нее не было. Кровь для вампиров — си-ла. А старший по крови имеет право отдавать приказы. Он сильнее. Она должна исполнить его при-каз… Если только…
Вампир словно прочел ее мысли.
— Ты не скажешь никому ни единого слова. Ясно?
Анна кивнула.
— Я сам провожу тебя до дверей клуба. И — иди. Убей.
Они прошли по коридорам. Как на грех, им не встретилось никого. Ни вампиров, ни оборот-ней… Танцпол, бар, ресторан — и Анна оказалась на улице.
— Пока ты его не убьешь — не возвращайся. Это приказ, — произнес мужчина. И толкнул ее впе-ред. В темноту.
Мелькали огни фонарей. Анна знала, куда идти. Знала. Не хотела — и шла вперед. Сейчас ее вела чужая воля. Вела практически на смерть…
Неужели ей предстоит умереть?!
Но я не хочу!!!
Анна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. В конце концов, она хороший математик! Она должна найти возможность подобраться к этому человеку. Для начала надо позвонить ему… А вот и телефон-автомат!
Дома у Рокина никто не отвечал. Сотовый тоже разрядился. Тогда — следующий пункт.
Но окна тоже были темными. Его еще нет дома? Это хорошо. У нее есть шанс застать ИПФовца врасплох. Но где его подождать? Снаружи или внутри?
Анна дошла до киоска и купила бутылку пива и пачку сигарет. Ну все. Теперь — она самая обыч-ная деталь пейзажа. Пьяный подросток кого-то ждет на лавочке — что может быть обыденнее?
***
***
Константин Сергеевич Рокин как раз шел домой. Да, на часах почти полночь! И что!? Дежурство, между прочим, суточное! У него, как у полковника, двенадцатичасовое, но все равно ему приходится нелегко. Побудь-ка начальником бригады, когда один в отпуске, два в больнице, а еще одна в декрете? Всего в бригаде шесть человек, так что даже на вызовы сейчас приходится ездить самому.
День выдался откровенно тяжелым. Два убийства — не танцы на лужайке. И оба в районе. Почему до-несли в ИПФ? В одном случае человека просто загрызли. Погибшим оказался местный алкоголик. Но звериные укусы были налицо. Вот только обнаружили загрызенного далеко не сразу, а когда он успел изрядно завоняться.
Кто не нюхал трупов трехнедельной давности, лучше и не пытайтесь. Неаппетитно. И на колбаску вас еще неделю не потянет. Для Рокина этот труп был вовсе не первым. И даже не в первой сотне. Но кто сказал, что от этого можно перестать испытывать отвращение?
Укусы были налицо. Но оказались пустышкой.
Бродячих собак разводить вблизи деревни не надо! И засыпать в кустах рядом с помойкой. Кстати, и помойки тоже разводить не стоит! Тогда и жители целее будут.
Разобравшись с этой проблемой (а это серьезная проблема — стая под двадцать голов!) ИПФовцы от-правились обратно. В минусе — четыре часа на дорогу и два часа там. А не успели доехать до города, как последовало второе задание. И опять в глухом селе, куда и автобусы-то не ходят! Даже по боль-шим праздникам! Что там?
А слабая надежда на подрастающее поколение. Местный поп жаловался, что в селе кто-то шкодит. Постоянно, непрерывно, неуловимо. И подозревал происки нечистой силы.
Рокин, соответственно понадеялся, что это не нечистая (вот делать ей больше нечего — мелко пако-стить!) сила, а просто… бывает такое. Если у ребенка сильный экстрасенсорный дар, он часто прояв-ляется именно в таких вещах. Дядя отвесил деточке подзатыльник — и пошел себе. А деточка ему вслед прошипела: ‘чтоб тебе ноги переломать!’. Он и переломал. На первой же кочке. Или на второй. В за-висимости от силы воздействия. Бывает такое. Если ребенок обладает способностями. И поэтому надо проверять подобные сигналы. Забирать детей. И воспитывать в нужном ключе.
Ага, в нужном ключе! Больше надо детей воспитывать! Без ключей! С ремнями!!! На что способна компания из пяти шкодных подростков — страшно даже представить. Уж завести корову в церковь — это-то вообще мелочи. Спасибо, саму церковь не взорвали!
Вот что за работа? Он что — воспитатель в детской комнате?! Нет! А с другой стороны, а кто!? Кто бы все это разгреб, если на все село (одно название, что село — и то из-за церкви!) один участковый дед Савелий с берданкой
