что-то связанное с тиграми, я получила от Мечислава. Потому что оборотень опустил глаза. А потом кивнул, заливаясь краской.
— Да. Но я этого не говорил.
И я, в полном ошалении, поняла, что Лёнька, старый друг и боевой товарищ… влюблен в мою мать!?
НЕ ВЕРЮ!!!
— А придется. Юль, я сам не хотел, — опустил голову оборотень.
Я схватилась за голову.
— Ты что — рехнулся!?
Оборотень опустил глаза.
— Нет, ты не рехнулся! Ты еще хуже! Ленька, моя мать старше тебя! Они с дедом прекрасная пара! И вообще, ты — оборотень!
— Не старше, — буркнул Леонид. — Мне пятьдесят два года.
Я заткнулась. Да. Возраст. А выглядит не старше тридцати.
— Юль, не ори на меня. Я хоть слово сказал? Хоть взгляд бросил?
— И не один, как я понимаю?
— Даже кошка может смотреть на короля!
— Ага, а кот — на королеву!? Леня, совесть поимей!
— Да имел я твою совесть!!! — рявкнул вдруг оборотень. И я заметила, что он машинально втягивает и выпускает когти. Явно нервничая и злясь. Но не испугалась. Я знала — Леонид не причинит мне ника-кого зла. И я сейчас была в своем праве. Как фамилиар Князя Города. Как просто Юля Леоверенская. Как дочь своей матери!
Я имела право требовать ответа. И Ленька сдался.
— Юля, я не хотел. Оно как-то само получилось. Ты же знаешь, я обеспечивал твоим родным безопас-ность, еще когда твой братец только появился в городе…
— Знаю.
— Вот и… Но ты не думай. Она меня даже не видела. Мы даже не общались.
Я перевела дух. Тогда возможно, что Леонид любит не живого человека, а свою мечту. И какая раз-ница, что у мечты — лицо моей матери? Чье-то же должно быть…
— Нет. Я ее действительно люблю. Но ты не злись. Я никогда ей об этом не скажу. Обещаю.
— Лень, она ведь действительно деда любит.
— Знаю. Поэтому и буду молчать. Я знаю, у меня нет шансов.
Я это тоже знала. И не злилась. Бывает. Любовь не разбирает, кого бить и куда. Стоит только вспом-нить Даниэля.
Ладно.
— И что ты теперь собираешься делать?
— А я что-то делал до этого разговора?
— Леня, не финти!
Оборотень тряхнул головой.
— Юль, вот тебе мое последнее слово. Я собираюсь охранять. Тебя и твою мать. Твоего деда и Мечи-слава. Шарля и Валентина. Я это умею. А все остальное… да, мне будет больно. Не впервые. Перетер-плю. Знаешь, говорят, что любовь проходит, если долго не обращать на нее внимания.
Я покачала головой.
Ага. Пораньте себя — и попробуйте не обращать внимания! Получится?
То-то и оно. Больно же! Но… я верю Леониду. А потому…
— Поехали в ЗАГС? Нас уже там Шарль, небось, заждался?
Ленька бросил на меня благодарный взгляд — и тронул машину с места.
***
В ЗАГСе было тихо и пустынно. Шарль, Валентин и Надюшка ждали нас, сидя на удобном диванчи-ке. Я заметила, что дракоша пришел в джинсах. Только белую рубашку надел.
— Ну, что ты, невеста, как из кислого теста, — Надюшка была настолько довольной, что мне захоте-лось стукнуть ее подсвечником. Или хотя бы табуреткой.
— Надя, — рыкнул Валентин.
— А что, Надя!? Я что — крайняя!? Ясно же, что это — служебная необходимость. А у Юльки такое лицо, словно ей не бракосочетание предстоит, а поход в гастроэнтерологию на обследование.
Я фыркнула.
— Надя, от тебя будет когда-нибудь жизнь?
— Если только на Марсе. И вообще, ты на себя посмотри! Глаза не накрашены! На голове две собаки кость делили! А джинсы стирать бы пора!
Действительно, на коленке красовалось весьма неаккуратное пятно. И где это я умудрилась?
— Дайте нам хотя бы пару минут привести себя в порядок — попросила Надюшка. И утащила меня в туалет.
— Юлька, ты хоть умойся. Выглядишь — краше в гроб кладут! Что случилось?
Я вздохнула. И честно призналась.
— Надя, мне страшно!
— Вот как? Чего боимся?
— Самой себя.
Я честно, не приукрашивая, рассказала обо всех своих столкновениях с родственниками. Подруга слушала молча. Чесала нос. А потом вздохнула.
— Юль, а что тебя в этом пугает?
— Собственная реакция. Глупо так реагировать на дураков. И глупо на них злиться. Но мой внутренний зверь — он словно на дыбы встает каждый раз! И не позволяет мне промолчать. Или что-то еще… Надя, я могла бы натравить на них любого из оборотней. И не ощутила бы никакой вины. Плевать мне было — живы они или мертвы! Вообще плевать!!! И мне страшно! Так быть — не должно…
Подруга закатила глаза.
— Юлька, а ты знаешь, что я не была дома с тех пор, как стала оборотнем?
— Вот как?
— Не знаешь. А, между прочим, зря. Ты слышала о третьем законе Ньютона?
— Мы влияем на мир, а он на нас. Действие равно противодействию?
— Именно! Ну, подумай сама! Неужели ты не изменилась за это время!? Даже я изменилась настолько, что мне страшно приезжать домой. Страшно видеть в дупель пьяного отца! Я просто боюсь, что не вы-держу. Так легко перекинуться и перегрызть ему горло. И еще легче свести счеты с теми, кто когда-то меня оскорбил! Обидел! Просто разозлил! И мне тоже страшно! Думаешь, я не боюсь своего внутрен-него зверя? А у тебя он пострашнее лисы, так?
Я вспомнила зверя с человеческими глазами — и смогла только кивнуть.
— Вот! Чего бы удивительного было в твоей реакции!?
— Но я же человек!
— Разве? Юля, ты фамилиар Князя города. Этого — мало?! Ты уже НЕ человек. Ты нечто другое в че-ловеческой форме. Нравится тебе это или нет, это правда!
— Жестокая правда.
— И что!? Ты предпочтешь, чтобы я тебе наврала? Я могу сказать, что все это чепуха. И пройдет после лечения тазепамом. Поверишь?
— Нет.
— То-то же… Я примерно понимаю, что с тобой происходит. Ты когда-нибудь пыталась обуть туфли тридцать второго размера?
— В детстве…
— а сейчас?
— А зачем?
— Потому что это и есть манера твоего поведения! Юля, ну подумай сама! Ты изменилась! Ты не смо-жешь вести себя, как раньше! Это так же невозможно, как надеть те туфли! Ты можешь попытаться! Но не сможешь ходить в них!
— И что мне теперь делать? Перебить маминых родственников и уйти жить к вампирам?
Надя только пожала плечами.
— Может быть, попробовать принять новую себя? Что удивительного в твоем поведении? Ты стано-вишься другой. И сейчас находишься в переходном состоянии. Хотя… ты и раньше бы это заметила, если бы у тебя была возможность.
— То есть?
— Юля, а с кем ты общалась последнее время?
Я подумала. Выходили либо вампиры, либо оборотни, либо…
— Ну да. В институте ты просто учишься. С друзьями ты общаешься намного меньше, чем раньше. А если и так же — пару часов в день ты вполне способна притворяться…
— Притворяться?
— Юля, не придирайся к словам! Ты можешь вести себя, как цветочек, только вот растет цветочек уже не на стебельке, а на кактусе! Родных ты бережешь! И контролируешь себя! Друзей ближе меня у тебя нет. Однокурсников ты к себе не подпускаешь! Ну и!? Где ты должна была увидеть, что изменилась!? В каком зеркале!?
— Сложно сказать…
— А сейчас появились люди, которые тебе не нравятся. Они раздражают тебя — и ты показываешь свои естественные реакции. Ты уже привыкла к тому, что ты — фамилиар Князя города. Нравится тебе это — или нет, но ты привыкла бить наотмашь, привыкла, что тебя уважают и слушаются, привыкла…
— Короче, стала заносчивой стервой?
— Может, и стала бы. Но для этого тебе слишком часто доставалось по морде. Мне кажется, Юля, ты просто становишься настоящей. А вот какой… Не знаю. Будем надеяться на лучшее.
Я вздохнула.
— помнишь портрет, на котором меня изобразил Даниэль?
— Ты и твое отражение? Думаешь, ты станешь именно такой?
— Не знаю. Мне страшно, Надя! Мне просто страшно!
— Ты не можешь этого изменить. Прими — и постарайся скорректировать свое превращение.
— А это возможно?
— Не знаю. Но я бы не сильно удивилась. А теперь хватит душеспасительных бесед. У тебя с собой есть расческа?
— Нету.
— Тогда иди сюда. Хорошо, что у меня она есть!
***
***
Сама церемония была простой и короткой. Нам шлепнули две печати в паспорта, сказали расписаться в толстенной книге, и мы получили на руки брачное свидетельство.
Шарль теперь был Леоверенским официально, сменив фамилию.
— предлагаю поехать и обрадовать родных, — предложила я.
— Это без меня, — тут же рассосался Валентин. Вместе с ним улетучилась и Надюшка. Леонид бросил на меня умоляющий взгляд, и я вздохнула.
Да. У кошки есть право смотреть на короля. А у меня есть право наложить запрет. Вот только я этого делать не стану. Я помню, как больно было мне, когда не стало Даниэля. И не стану ничего запрещать Леониду. Он достаточно умен.
— Леня, поедешь с нами?
— Это вы со мной поедете, — парировал Леонид. — У меня-то машина!
— Все вы, оборотни — злыдни, — возмутилась я.
— А все бабы — стервы!
Мы поглядели на Шарля и мерзко ухмыльнулись.
— А драконы…
— …вообще летучие ящерицы!
Лицо дракоши медленно расплылось в ответной вредной улыбке.
— ЧТО!? Ящерицы!? Да как ваш гнусный язык повернулся сказать подобное?! Ах вы, негодяи! Вы мне ответите за оскорбление великого рода летучих гадюк!!!
Хорошо, что мы еще были на стоянке. Боюсь, будь мы в машине — обязательно куда-нибудь бы вре-зались со смеху.
***
У меня дома никого не было. Пришлось набрать дедушкин номер.
— Дед, привет!
— Слушай, а наши родственники у тебя?
— У нас. Все четверо.
— Это кстати. А если мы сейчас зайдем?
— Какое число?
— Здесь будет четверо кошмариков и четверо нормальных людей. И поторопись, пожалуйста. Не хо-чется расстраивать Алю, но я в жизни не выслушивал столько ахинеи одновременно!
— И с нами друг.
— А лучше бы штук пять! Живо сюда!!!
Трубка жалобно пискнула и замолчала. М-да, похоже родственнички достали деда до печенок!
***
Спустя пять минут мы уже были у нужной двери. Но не успели мы позвонить, как она распахну-лась.
— Наконец-то!
Я поцеловала деда в щеку, потом он обменялся рукопожатиями с Шарлем и Ленькой и кивнул на дверь в гостиную.
— Не разувайтесь. Это — кошмар!
Я согласилась с дедом, как только увидела, что происходит в гостиной.
Если считать справа налево… первым мне попался под руку Леша. Он был занят важным делом — раз-рисовывал рекламный журнал. В данный момент он пририсовал газонокосилке грудь и прикидывал, какая часть тела больше пойдет мойке для машин. Лёля меланхолично жевала шоколад. Видимо, это был достаточно вегетарианский продукт. Васисуалий щелкал ‘лентяйкой’, прыгая с канала на ка-нал.
На столике для журналов громоздилась гора книжек. Одна
