же хватался за голову Глеб.
— За что!?
— Не понимаю, чего ты возмущаешься, — некстати влезла Леля. — Разве мама не имеет права испове-даться!?
— Родная моя, уж что-что, а право-то она имеет! — процедила я. И посмотрела на Арсения.
— Сень, отвези этих идиотов домой, а?! Алекс, пошли, погуляем!? Мне надо пройтись, а то со-рвусь!
— Садись в машину — цыкнул на меня Глеб. — Поехали, я тебя в клуб отвезу.
В клуб? А что, отличная идея! Дать по морде, получить по морде… разве есть релаксация луч-ше!?
— Юля, что-то не так? — внимательно поглядела на меня мама.
Я закатила глаза и застонала.
— Мам, я вечером зайду, и мы с тобой персонально поговорим. Не здесь же…
— Да. Действительно. Что ж, вечером я тебя жду.
— Ладно.
Я поцеловала маму в щеку — и запрыгнула в машину.
— Глеб, поехали!!!
***
После трех часов занятий в клубе я была спокойна, как танк. Жутко болели ноги и руки. Но голова прояснилась. Ладно. Все, что могла сказать обо мне теть Тома, ИПФ и без нее узнало бы. И что им до-верять нельзя, я тоже знаю. Не бином Ньютона. Вопрос в другом.
Что они предпримут?
А ведь что-то — точно сделают. Но — ЧТО!?
Убивает — неизвестность.
Я плюнула — и позвонила деду.
— Привет, Мафусаил!
— О! Это правильно! Уважай меня! Что скажешь?
— все плохо.
— Конкретнее?
Я одним духом выложила все про ИПФ. Хорошо, когда можно с кем-то посоветоваться! Дед приза-думался. А потом фыркнул в трубку.
— Так. Это все — к Мечиславу.
— А с мамой что делать?
— я ей рассказал сказку про маньяка, ты помнишь.
— Помню.
Действительно, мы понимали, что все время маме морочить голову не получится. Она у нас сторон-ница самостоятельности детей, поэтому многое сходило мне с рук. Но до определенных пределов. Ра-но или поздно она должна была прозреть. А вот насколько…
Мы и придумали эту сказочку.
— Сказать, что этот поп помогал тебе в период реабилитации. И активно пытался тебя затащить в мо-нахини, позарившись на мои деньги?
— прокатит?
— Должно. Заодно она поймет, почему с ним не стоило откровенничать.
— Логично. Дед, ты у меня умничка…
— Я знаю.
— Но это уже ничего не исправит.
— Зато на будущее поможет. Знать бы ранее…
— Ладно. Примем эту версию. Как зовут ИПФовца?
— Запомню. Вечером придешь?
— Забегу.
— Вот и отлично. До вечера.
— Пока.
Я щелкнула кнопкой телефона. Вроде пока нормально. Высшие силы, как я не хотела, чтобы моя нормальная жизнь и вампиры — смешались. Но чем дальше, тем больше в ней перекрестков. И прихо-дится врать изворачиваться, хитрить с самыми близкими людьми. Я не хочу!!!
Но никто меня не спрашивает.
Пойти, что ли, поплавать, с горя!? Главное — не утопиться.
***
Оставшись один в своем кабинете (а вы думали, у священников только кельи? Так расстаньтесь с глупым убеждением!) отец Павел немного подумал, а затем решительно набрал номер, который даже не вносил в память телефона.
— Добрый. Что случилось?
— Леоверенская решительно не желает сотрудничать с нами.
— Переубедить ее не представляется возможным?
— Боюсь, что нет. Она слишком агрессивно настроена. И к тому же недавно вышла замуж.
— Замуж? Но вы говорили…
— Чушь. Драконов не существует. Откуда у вас такие сведения?!
— От одного из наших сотрудников.
— Нет, скорее всего, он ошибся. Последние драконы умерли еще порядка восьми веков назад.
— Пусть так. Для нас важнее то, что она вышла замуж.
— М-да. Это может помешать нашим планам.
— Предлагаю ускорить начало операции.
— а у вас все готово?
— Да. А у вас?
— И у нас тоже. Когда?
— Предлагаю завтра с утра.
— Хорошая идея. Ей как раз надо в институт…
— Вот там и работайте.
— Слушаюсь.
— С Богом.
— С Богом.
***
Я как раз рассекала бассейн, когда рядом со мной кто-то кашлянул.
— Юля?
Я обернулась. Ухнула. И ушла под воду.
Рядом со мной плыла та самая медведица. Шикарная блондинка по имени Даша. Она же протянула руку и помогла мне вынырнуть на поверхность.
— Здравствуйте, — она пыталась улыбнуться, но губы дрожали. А в голубых глазах я видела только од-но чувство.
Но — почему?
— Добрый вечер, — поздоровалась я. — Что случилось?
— а почему вы думаете, что что-то случилось?
Я взмахнула рукой, отсекая попытки блефа.
— Даша… да?
— Да. Я рада, что вы меня помните.
— Такую красоту забыть невозможно, — произнесла я нарочито легким тоном — и продолжила уже более серьезно. — Что у вас случилось? Ведь не просто же так, нет?
Даша вздохнула. Попыталась собраться с силами, но…
— Юль, вылезь, пожалуйста, из бассейна, — Валентин протянул мне руку. — Нам надо с тобой серьезно поговорить.
До меня дошло только одно слово.
— НАМ!?
Я посмотрела на Дашу. На Валентина. На Дашу. На Валентина. Твою мать!!!
— ВАМ!?
— Да. НАМ. — подчеркнул это слово Валентин. И улыбнулся мне. — Я не хотел.
— Нет!? — взорвалась я. — Неужели!? А твоя подруга!?
— Даша не просто подруга.
— А это мы сейчас увидим.
Но медведица даже и не подумала бояться.
— Смотри. Я открыта перед тобой. Смотри!
И я вгляделась в ее ауру.
О, черт! Других слов я подобрать не могла. Ее аура по-прежнему была чистых тонов. Так же горел серебряный рисунок. Но если приглядеться…
Золотые тона любви мешались с бурыми пятнами обреченности и тоски. Сияющий голубой был рва-ным, как старый носок. И я уж молчу про изумрудную прозрачную чистоту здоровья. Кое-где были и алые пятна. Но — мало, очень мало — и те ближе к розовому…
А еще — серебристый рисунок оборотня был слегка искажен и деформирован. И — маленькое живое пятнышко на уровне живота.
— Ты — беременна!?
— Да.
— И кто счастливый отец?
Валентин молча повертел пальцем у виска. Я показала ему язык. Опсихели эти оборотни! Ленька влюбился, этот туда же… да что ж такое! От вас будет когда-нибудь жизнь на планете Земля!?
— Юля, мы сами не планировали…
Я смотрела на Дашу — и понимала, она мне сейчас не лжет. Аура была полностью прозрачна и чиста.
— Хорошо. Но говори ты. Валентин пусть молчит. Ему я верю. Тебе — нет.
Даша кивнула. И принялась рассказывать. Я смотрела. Слушала меньше. Больше изучала ее ауру. Но ни разу, ни на секунду она не дрогнула. Не замутилась. Не потеряла своей насыщенности.
Так — не обманывают. Так исповедуются. Недаром вокруг нее вспыхивали белые зарницы искренно-сти.
А исповедь была проста.
Отбросив все красивые слова и виньетки из извинений, Даша была шпионкой. Ей просто дали зада-ние соблазнить Валентина. Уложить его в постель и качать информацию. Почему бы и нет? Он же ло-пух! И все сожрет, что ни скорми! Вроде бы.
Не учли милые медведицы только одного.
Любви.
Валентин ведь не просто спал с медведицей. Он ее полюбил. А искренняя любовь не может остаться безответной.
Сначала Даша радовалась его чувству — оно облегчало работу.
Потом ее стали раздражать и злить безусловное доверие и любовь. Она понимала, что это — редкость, но не могла ответить взаимностью. А как часто мы злимся на себя и срываемся на других… Это и про-исходило. Но стоило ей взбеситься, стоило разозлиться — и взгляд натыкался на влюбленные глаза Ва-лентина. И ругаться становилось невозможно.
Разве можно ударить доверчиво трущегося об твои ноги котенка?
Кто-то может. Но не Даша. Нет.
И наконец, она поняла и для себя, что полюбила. Да, бывает и так. А может, она поняла, что любит Валентина в тот момент, когда пришла в гинекологию избавляться от крохотного кусочка жизни внутри себя — и не смогла. Не сумела. Рука не поднялась. У нее был шанс родить ребенка от любимого человека — и этот шанс могла дать я. И Даша решила броситься мне в ноги.
Я перевела взгляд на Валентина — и тот пожал плечами.
— Я догадывался, что все не так чисто. Не может такая невероятная женщина так увлечься самым обычным рохлей вроде меня. Я и прима-то слабый…
— Прекрати! — вспыхнула тонами возмущения Даша. — Ты — замечательный! Ты — самый лучший! Если бы таких людей, как ты, было больше, нам жилось бы намного лучше!!!
— Ну, у тебя есть шанс воспитать таким своего ребенка — вздохнула я.
— Ребенка? — Даша посмотрела мне прямо в глаза. Я не отвела взгляда.
— Ты любишь Валентина. Мечислав поговорит с вожаком твоей стаи. Женитесь. Через три месяца я помогу с ребенком. А может быть, мы с Питером закончим разработку амулетов. Тогда я буду просто заряжать их. И живите. Хотя… откровенность за откровенность… Зачем ты за нами шпионила?
Даша опустила глаза.
— Мария Ивановна приказала. Я… я не знаю точно, но мне кажется, ей кто-то приказывает.
— Не знаешь точно?
— У меня есть возможность узнать. Если хочешь…
— Когда узнаешь, — жестко сказала я, — я поговорю с Мечиславом. Это будет твоей оплатой. Я могу по-мочь просто так. Я добрая. Он — не станет наживать себе проблемы из-за вашего большого и трепетно-го чувства. Ясно?
Валентин кивнул. Даша тоже.
А я с грустью подумала, что мы с Мечиславом составим неплохую пару из злого и доброго полисме-на. Или рыжего и белого клоуна.
Но кто же копает под нас? И кому надо за нами шпионить? Я еще раз пообещала Даше свою под-держку на условиях откровенности — и отправилась домой. Надо было все это хорошо обдумать.
***
***
А вечером меня ждали. Сначала — мама. Потом — Мечислав.
Поэтому ровно в семь вечера я звонила в родную дверь.
Мама открыла мне — и тут же чмокнула в нос.
— Пошли на кухню, мелкая? Я тут решила сделать пирог с персиками…
— Класс! — взвизгнула я. Пироги с персиками я нежно обожала. А мама специально консервировала ба-нок сорок персиков на зиму, чтобы печь их до следующего лета.
— А дед далеко?
— Костя приедет позже. Задержится на работе.
Я кивнула.
— Мам, ты хотела, чтобы я все объяснила…
— можно не все. Костя мне многое рассказал. Я просто не понимаю, почему такая реакция на все цер-ковное…
— А дед не сказал?
— Нет. А должен был?
— да, вполне. Мам, там, где я лежала и восстанавливалась, в больнице, попы проводили что-то вро-де лекции? Семинара?
— проповеди?
— да, наверное. И там я познакомилась с этим типом. Он начал убеждать меня, что надо замаливать грехи, надо теперь каяться и просить прощения, надо идти служить богу…
— Какого черта!?
— Вот и я решила это узнать… короче, меня просто хотели в монастырь.
— Зачем?!
— Мам, я у вас — единственная наследница. А если я в монастыре, то деньги мне там не нужны. Но они вполне нужны монастырю.
— Юля, но…
— Да, мам. Так это
