и выглядит. Еще со времен средневековья…
— Но не в двадцать же первом веке…
— А есть разница? Человек надломлен и несчастен. И его вполне можно согнуть в нужную сторону. Что они и пытались сделать.
Мама так сверкнула глазами, что я посочувствовала отцу Павлу. Попадись он ей сейчас — убила бы. Точно.
— Козлы.
— Именно. И с чего мне их любить? И желание теть Томы пооткровенничать с этим паразитом, меня тоже не слишком порадовало.
— Знать бы раньше…
— Знать бы, где падать, солому бы всю раскупили.
— А ты мудреешь, ребенок?
— А я еще ребенок, мам?
— Для меня ты и в шестьдесят будешь ребенком. И ты это отлично знаешь. Открой банку с персиками.
— Без вопросов.
— а с вопросами?
— тогда без персиков. Слопаю — и не замечу.
— Лопай. Как у тебя с Алексом?
— Хорошо. Мам, он добрый и умный.
— и ты его любишь?
— Да.
Я не врала. Как брата, как друга — дважды и трижды да! А как мужа? А на роль мужа у меня есть Мечислав. И соперника он не потерпит.
— Я рада. Я боялась…
— Знаю, мам.
Я поставила открытую банку и ткнулась носом в ее плечо.
— Мама, я тебя ужасно люблю! И деда! Вы у меня самые-самые лучшие.
Мама обняла меня, не обращая внимания на муку.
— и я тебя, малыш. Мы тебя очень любим…
— а ужин в этом доме дают?
— Догоняют и добавляют, — от души рявкнула я, с омерзением глядя на Васисуалия. Вот гад! Понаехали тут!!!
***
Вечер определенно не задался! Я злилась на Васисуалия, злилась на Тамару, а досталось — Мечисла-ву.
Несправедливо?
Пусть жалуется в верховный суд!!!
Мечислава я опять нашла в кабинете. Он разговаривал с кем-то по телефону и явно был не в духе.
— Нет! И ничего не желаю слышать!
— …
— И чем скорее, тем лучше. Хватит!
— …
— Даю вам неделю! И ни часом больше! Потом сам приеду!
Мечислав, чертыхнувшись, бросил трубку — и повернулся ко мне. Улыбнулся. Искренне, чисто, ясно — и я улыбнулась в ответ. Как же приятно, когда он улыбается именно так! И сразу уходят куда-то все невзгоды и проблемы. Неужели это — и есть Печати? Тело, разум, душа — навеки. Я ведь даже пору-гаться с ним не смогу. И не хочется. Сразу охватывает такое умиление, что хочется потискать его, как здоровущего плюшевого мишку.
Вроде и знаешь, что сравнить вампира и игрушку просто смешно, что Мечислав дьявольски опасен, но такое тепло разливается в душе, такое тихое счастье, что об этом думаешь меньше всего.
— Ты на кого ругаешься, чудо природы?
— Сама ты чудо, — обиделся вампир, выходя из-за стола и притягивая меня к себе. — Природное. Как день прошел?
— Паршиво, — честно призналась я.
— И в чем паршивость? — вампир ненавязчиво утянул меня на диван. И рука как-то подозрительно за-лезла под свитер. Ой! Щекотно же!
Рассказ про сволочных ИПФовцев и гадов-родственников вампир выслушал молча. А потом как огло-ушил.
— Юля, тебе надо переехать ко мне.
— Что!? — взвилась я, чуть не оставив в руках вампира половину одежды. — Это куда? Сюда!?
— Хотя бы. Здесь безопасно. И я могу охранять тебя.
— Днем. Лежа в гробу.
— последнее время я сплю только четыре часа. И кстати, на очень удобной кровати.
— И что? Четыре часа я буду в кровати…
— А лучше восемь…
— Ага, а лучше вообще из нее не вылезать, чтобы кирпич на темечко не упал?
— а еще лучше не утрировать. Чем тебе будет здесь плохо?
— а чем может быть хорошо под землей с вампирами?
— Пушистик, ты вообще-то моя Княгиня. Мой фамилиар. И любого вампира можешь построить.
— Если он раньше мне шею не свернет! Слава, прекрати! Никуда я не поеду! Как я это объясню род-ным, друзьям, знакомым?
— Как бешеную любовь ко мне. Жалко?
— Да. Особенно после моего бракосочетания с Шарлем! И я не хочу провести сюда ИПФ.
— Сюда они и не сунутся.
— они тебе лично об этом сказали?
— Юля, не препирайся. Лучше я завтра отдам приказ перевести твои вещи.
— Не отдашь! — вконец разобиделась я. — Вот только попробуй — я от тебя в иммиграцию уйду! Мы еще нормально общаться не начали, а ты меня уже строишь?! Всегда знала, что тебе ни ногтя давать нель-зя — а то не заметишь, как челюсти руку по плечо отжевали!!!
Мечислав засверкал глазами не хуже дикого кота.
— Я тебе покажу иммиграцию, поганка! Мы здесь не в игрушки играем! Если я сказал — переедешь, значит поедешь! Как миленькая! Впереди машины побежишь! Ты что — не понимаешь, что тебя просто убьют?
— вот так просто? И не помучают для начала?
— Юля! Это не шуточки!
— а я и не шучу! Обсмеялась тут! До слез! Да пойми ты наконец! Я так не могу! Я живой нормальный человек! Мне всего-то двадцать лет! И я жить хочу среди людей! А не в твоем склепе!
Мечислав резко разжал руки.
— Разумеется. Я — нечисть. Нежить. И живу в могиле! Иди, доложи это в ИПФ.
— Они и сами знают! Прекрати на меня давить! Славка, ну как ты не можешь понять простых вещей?! Я не могу здесь жить!
— а временно?
— Твое временно мигом в постоянно перерастет! Не хочу! Отстань от меня! Не буду!
Мечислав закатил глаза.
— Юля, взрослей! Речь идет не о манной каше, а о твоей жизни! И о моей — тоже
— Вот и дай мне спокойно жить своей жизнью! Хватит! Я и так выполняю все, что ты просишь! Я де-люсь с тобой и кровью и силой по первому требованию! Мы полностью завершили наше слияние! Ты взвалил на меня идиотские обязанности якобы твоего фамилиара! И я не протестую! Я даже бегаю на все тренировки, которые ты для меня выбрал! И даже вышла замуж за Шарля! Довольно!!!
— Да, это для тебя огромная трагедия! — язвительно парировал Мечислав. — и кровь, и сила, и слия-ние — ты получила такое же удовольствие, как и я. И визжала ты вовсе не от отвращения! Меня ты не обманешь! Даже сейчас ты можешь ругаться со мной, но твое тело желает меня! И стоит мне только пальцем пошевелить…
Его голос вдруг изменился. А я как-то резко осознала, что сижу на диване рядом с вампиром, а сви-тер и майку с меня уже стянули. И когда только успел? Да и джинсы наполовину расстегнуты.
— пусти! Немедленно!!!
Глаза вампира полыхнули двумя огнями. Зелень расползалась, закрывая и зрачок, и белок…
— Даже не рассчитывай. Ты — моя. И я говорил, что никогда тебя не отпущу!
Я со всей силы пихнула его руками в плечо.
Ага, щас! С тем же успехом я могла пихать стену.
В следующий миг мои руки перехватили и вытянули над головой, а тело вампира навалилось свер-ху, прижимая меня к гладкой коже дивана.
— Я предупреждал тебя. Теперь — не жалуйся.
— Пусти, гад! Сволочь, подлец, мерзавец, …!!!
Ругательства просто не подействовали, а большего у меня не было. Руки стиснуты словно клещами, ноги прижаты вампиром, а темноволосая голова все ниже наклоняется к моей шее.
— Спорить с женщиной — зря тратить время. Иди сюда, моя радость…
И теплые губы заскользили по моей шее вниз и вниз, к ключице, по груди, к чувствительному со-ску…
— Я тебя убью!!! — прошипела я.
— Глагол заменим, интонацию исправим, — отозвался Мечислав.
И свободной рукой рванул с меня джинсы. Ткань только хряснула — и расползлась по швам.
А потом наглые и умелые пальцы скользнули мне между ног, надавили, погладили, принялись опи-сывать круги… и у меня остались силы только на стоны.
Мое тело уже было неподвластно мне. Насилие?
Нет. Насилие не доставляет такого безумного удовольствия. Насилие унижает. А я вовсе не чувство-вала себя униженной. Наоборот. Мечислав удерживал меня, но больше не позволял себе никакой гру-бости. Он был невероятно нежен. Настолько что через десять минут, удерживать меня уже не было не-обходимости. Наоборот.
Меня тянуло к нему. И это было чистой правдой. Я могла ссориться с ним, драться, ругаться, но ко-гда его тело накрывало мое, его глаза смотрели в мои, а губы искали мои губы — куда-то уходили и обиды и огорчения. Оставалось только одно жадное, звериное, животное желание — слиться с ним как можно крепче.
Это — мой мужчина. И другого мне и не надо. Незачем.
И я хотела бы всегда быть рядом с ним, родить от него детей, никогда не расставаться…
Оргазм ударил как хлыстом. Я закричала, изгибаясь под его руками — и провалилась в беспамятство.
***
Я очнулась уже в душе. Мечислав тоже был рядом. Его намыленные руки скользили по моей коже, тело прижималось к моему — и я ощущала его возбуждение.
— Думаешь, если мы займемся любовью, я на все соглашусь? — упрямо пробормотала я ему в грудь?
— Думаю, на это ты точно не согласишься, — Мечислав коварно улыбнулся — и зашептал мне на ухо, что бы он хотел со мной сделать, где и в какой позе.
Сначала покраснели уши. Потом лицо. А потом и я вся.
Но в одном Мечислав не угадал.
Я согласилась.
***
К осмысленному разговору мы смогли вернуться только через полтора часа.
— Юля, я все равно хочу, чтобы ты ко мне переехала. Временно, пока мы не устраним угрозу от ИПФ. Или хотя бы не найдем убийцу Рокина.
— М-да. А если это кто-то залетный?
— Будет больше проблем.
— а если свой? Что ему помешает порвать горло и мне?
— мой прямой приказ. Я — их Князь. Их старшая кровь. Протектор и креатор. Ослушавшийся меня бу-дет уничтожен своей же клятвой.
— Самоуверенности у вас, сударь…
— На том стоим.
— Лежим. И не на загадочном том, а на диване.
— Юля, ну что тебе мешает? Поживешь у меня пару недель — и вернешься домой. Заодно и ко мне привыкнешь. До сих пор ведь шарахаешься.
Я закатила глаза.
— Слава, а как мои родственники? Тетка с семейством?
— А когда они уезжают?
— Давай так, я поговорю с мамой, — капитулировала я. — И с дедом. А там посмотрим.
— Ловлю на слове. И хватит споров. Мы можем потратить это время на более приятные занятия. Я еще не говорил тебе, что ты меня с ума сводишь?
— Нет. А там есть с чего сводить? — съязвила я.
— конечно. И я сейчас тебе это докажу.
— Процитируешь теорему Ферма?
— Нет. Песнь песней. Ты знаешь, какие там есть интересные строчки?
Не знала. И после этого святоши что-то говорят за порнографию?
***
— все готово?
— Да. Завтра днем. Ты знаешь свою задачу.
— Да. Но мне хотелось бы разобраться с Леоверенской.
— Успеешь. Сначала —
