и правительство? Госдуму там, в вече. И президента в князя всея Руси! Ур-роды!
***
Мечислав глухо застонал.
Проснуться никак не удавалось.
Вампиры не спят. Они умирают днем и воскресают вечером. Вроде бы.
На самом деле, это не так.
Днем они просто спят. Глубоко и крепко. Без сновидений и возможности проснуться. Но с недавних пор к Мечиславу это не относилось.
Днем он просто спал. Как люди. Видел сны, просыпался, снова засыпал…
И подозревал, что всему есть одно простое объяснение.
Юля. Юленька , пушистик нахальный и любимый. Любимая, чего уж там! С ее странной и страшно-ватой силой. Именно она меняет его жизнь, его душу, его тело, навсегда закостеневшее в дыхании смерти…
Приручая ее, он не заметил, как приручился сам. Сначала стал чувствовать себя более живым. По-том начал подшучивать. Потом впервые за пару сотен лет потерял голову от ярости. А потом понял, что полюбил.
А сейчас… сейчас ему было плохо!
Плохо, как обычному живому человеку.
Ему казалось, что его душа разрывается на части. Он спал, не в силах проснуться — и видел страш-ные сны. Его тянули куда-то во мрак. Пытались разорвать надвое железными когтями. На миг отпуска-ли — и набрасывались с новой силой.
Рвали в клочья что-то очень важное. Что-то, без чего ему было сложно даже существовать…
И кто-то звал его из ужасно далекой дали.
— Мечислав…
Напрягались нити связи между ним и Юлей вибрировали, звали куда-то… тянули…
— Юля!!! — позвал он в отчаянии. Но крик канул впустую. — Юленька!!!
Ответом ему были пустота и тишина.
Что с ней?
С ней что-то случилось. Ей больно и плохо. И по нашей связи я ощущаю ее боль и отчаяние…
Но почему она не просит помощи!?
Что происходит!?
Мечислав рванулся, что есть силы, разнося в пыль то ли связи, то ли пустоту, то ли себя — и вы-рвался…
Под синее небо.
На ту самую поляну.
Мечислав боялся этого места. Из песни слова не выкинешь. Боялся и ненавидел. Он не знал, что ощущала здесь Юля. Не видел это место так, как она. И вообще, его бы воля — на километр бы не по-дошел сюда. Но ему не оставили выбора. А с недавних пор он стал здесь… нет, не своим. Но его со-гласны были терпеть. И это уже было немало.
Вампир огляделся. Ему казалось, что-то изменилось с прошлого раза. Или это он изменился? В лю-бом случае… что он мог сделать?! Зачем он здесь?!
Деревья сердито зашумели. Большая шишка упала посреди поляны, подняв в воздух прозрачные ка-пли воды.
Воды?
Мечислав сделал пару шагов — и опустился на колени перед небольшим прудом. Даже скорее лужи-цей воды. Но если в обычной луже можно увидеть дно, землю, грязь — в этой почему-то отражались звезды. Белесая муть и в ней черные огоньки звезд. При ясном голубом небе.
— Ты хочешь, чтобы я посмотрел?
Вторая шишка досталась уже самому вампиру. Пока — по плечу. Но Мечислав отлично понимал, что следующая будет увесистее. И полетит в голову.
— Я хочу увидеть. Почему я здесь?
Деревья гневно зашумели. Вампир облокотился ладонями по обе стороны от лужи и всмотрелся внутрь. Что-то несильно кольнуло его в руку. И в белесой мути медленно отразилось сначала его лицо, потом лицо Юли, а потом связи между ними. Четыре печати горели четырьмя алыми нитями, соединяя руки, сердца и глаза. А потом нити стали размываться. Они держали, они еще были. Но Мечислав отчетливо ощущал, что ни позвать, ни помочь, ни даже передать сил своему фамилиару он не сможет. И обратное тоже было верно. Что бы ни было с Юлей, она была полностью беспомощна.
Вампир чертыхнулся. И впился глазами в лужу.
— Что с ней!? Я могу увидеть?
Деревья издевательски зашумели, как бы говоря ‘уж что-что, а увидеть ты можешь…’.
И Мечислав увидел, как мертвенно бледной девушке что-то вкалывают в руку.
— Черт!!!
Наркотик. Вампир понял это сразу. И мог только беззвучно ругаться. Он хорошо помнил, чему его учили.
Все, обладающие силой, должны воздерживаться от стимуляторов. Они обязаны развивать свой дух исключительно с помощью тренировок и медитативных практик, разработанных специально для них. Они не должны стимулировать его иными способами.
Алкоголь, наркотики, зависимости любого вида — разрушают дар. Каким бы он ни был. Бы-стрее или медленнее, так или иначе — обладающий силой теряет свои возможности, ибо направляет их только на удовлетворение своей прихоти. Меняется аура. Уничтожаются связи с окружающим ми-ром.
Человек гибнет.
Мечислав знал это. Но не успел рассказать Юле. А сейчас… сейчас она, хотя и не по своей воле, те-ряла себя.
— Я могу ей помочь!? Не просто же так ты меня сюда вытащил!? — вампир совсем забыл, что надо бояться. И разговаривал с этим заповедным местом, как с одним из своих вампиров. Но на его дерзость не обиделись.
Вместо этого он увидел большую колючку в траве. Или она просто выросла из травы перед самым его носом?
Ему не нужно было объяснять, что это и зачем. Вся магия вампиров построена на крови. Юлина ма-гия иная. Но сейчас она под наркотиком. И теряет связи со своей силой. Мечислав может их укрепить. Или… это место может воздействовать через него?
Наверное, и то, и другое.
Вампир, не особо раздумывая, приложил шип к запястью и надавил, стараясь держать руку точно над водой.
Алые капли застучали об ее поверхность, размывая картинку и окрашивая ее в багряный цвет ран-них сумерек.
— Возьми все, что пожелаешь. Но помоги ей! Пожалуйста!
Деревья зашумели. И Мечислав успел ощутить их одобрение. Мол, соображаешь, клыкастый, и от тебя может быть польза.
А потом все закружилось перед глазами, размываясь в единый серый вихрь.
За всю историю существования вампиров, наверное, это был первый раз, когда вампир потерял соз-нание.
***
Даша едва успела подъехать к нужному дому, когда ей навстречу распахнулась дверь.
Валентин вылетел наружу, как пушечное ядро. Огляделся — и наткнулся на нее глазами.
-Даша! Слава Богу!!!
Медведице влепили огненный поцелуй, схватили за руку и потащили к машине.
— Нам срочно надо к Мечиславу! Сейчас ты поведешь, а я буду обзванивать своих!
— Ты хорошо водишь? — поинтересовался кто-то рядом.
Даша повела глазами. За Валентином она и не заметила намного более скромную фигуру Шарля. Дракон был бледен, как молоко, глаза горели так, что видно было даже за контактными линзами, а пальцы отчетливо дрожали.
— Да. Но…
— У тебя десять минут. И нам нужно в ‘Три шестерки’.
Валентин выдернул у нее из рук брелок и нажал на кнопку. Новенький ‘форд фокус’ только писк-нул.
— Даша, выручай!
Мог бы и не просить. Оборотниха оскалилась и скользнула на переднее сиденье.
— Семь минут! Гарантирую! Но штрафы ты оплатишь!
— поехали, — рявкнули в один голос мужчины.
И Даша рванула с места, оставив на асфальте черный след жженой резины.
Полиция!?
Светофоры!?
Пешеходы!?
Не стой на пути у женщины!
Снесу и не замечу!!!
Валентин, не обращая внимания на бешеную скорость и пищащие вокруг машины, названивал по телефону всем, кому мог.
Лисы-оборотни не самые сильные бойцы. Но сейчас выбирать не приходилось.
***
— Слава, Славочка, родной мой, любимый, очнись, ну пожалуйста, ну Славочка…
Женский голос настойчиво звал Мечислава, пробиваясь к сознанию вампира.
— Славка, гад такой, открой глаза, не пугай меня, не надо… Ты не можешь умереть у меня на ру-ках, я тебе голову оторву за такое…
Последние слова перешли в громкий всхлип. И опять…
— Славочка, очнись, лапочка моя…
— Ты уж определись, гад я или лапочка? — прохрипел Мечислав. И кое-как разлепил глаза.
В следующий миг на шею ему с плачем бросилась Юля.
— Гад бессовестный! Зубастый! Так меня пугать!!! Я чуть с ума не сошла, когда подумала, что ты умер!
— Так я и умер. И очень давно.
— Дошутишься, юморист клыкастый, — всхлипнула девушка. — Слава, у нас такие проблемы…
— Я так и понял. Что с тобой случилось?
Вампир попытался кое-как приподняться и сесть. Юля тут же потянула его на себя, помогая в этом нелегком деле. Тело отозвалось болью, но повиновалось. А больше ничего и не надо.
Он по-прежнему находился на той самой поляне. Шумели сосны, зеленела трава, кое-где выгляды-вали головки одуванчиков… только вот маленькое озерцо посередине было другим. Его берега были чуть красноватыми. Глина? Или его впитавшаяся кровь?
— Не знаю. Это утром. Мне кажется, меня похитили. Или пытались убить?
— Кто?!
Мечислав готов был взорваться от ярости. Забыты оказались и боль, и кровопотеря.
Кто посмел покуситься на его фамилиара!? Его женщину!? Его любимую, черт побери!?
— Не знаю. Я ничего не успела увидеть.
— А сейчас? Что с тобой произошло!?
Юля глубоко задумалась.
— Странно… такое ощущение, что это та экстрасенсиха. Из ИПФ. Ты помнишь?
— Татьяна?
— Да. Она что-то делала. И я начала умирать. Стало плохо. Очень плохо. Меня словно что-то пожира-ло. И я позвала тебя. Звала, что было сил… А потом меня просто выкинуло сюда. А ты?
Мечислав не удержался. Обнял покрепче девушку. Привлек к себе. И поцеловал в кончик покрас-невшего от слез носа.
— А меня просто потянуло сюда. Я понял, что тебе очень плохо. Стал звать… И это отняло много сил. Видимо, я упал в обморок… До чего ты меня довела!
Юля посмотрела на него с опаской, но потом поняла, что вампир шутит.
— Смотри. Станешь еще больше человеком — придется вспоминать, как в туалет ходить, — подколола она. — Слава, но что же делать?
— Ничего, — просто пожал плечами вампир. — Убивать тебя не станут. Если уж решили похитить… сейчас далеко не утро. Мне скоро пора просыпаться. Убить тебя было бы проще. Так что жди. Придешь в себя, осмотришься, поймешь, где ты — и опять вернешься на эту поляну. Позовешь меня. И рас-скажешь в подробностях. А потом мы с ребятами нанесем дружеский визит твоим похитителям.
— И люди будут думать, что это — новая Фукусима? Или Хиросима?
— Да хоть Чернобыль. Я надеюсь, тебе их не жалко?
— Похитителей?
Юля зашипела кошкой. Даже глаза сощурились.
— Оторвать им головы! Медленно и мучительно! Как ты думаешь, что с моими телохранителя-ми?
— Вряд ли что-то хорошее. Сейчас проснусь — и узнаю…
И словно в ответ на это — всколыхнулись и зашелестели ветви деревьев.
Юля поежилась и кивнула.
— Вот как?
— Да. Я знаю. Тебе надо проснуться. Срочно.
Мечислав не стал спорить. Главное он уже знал. Остальное — выясним.
— Оставайся здесь, сколько сможешь. Хорошо?
— Обещаю. А ты приходи сюда и зови меня. И я буду звать.
— Договорились. Я буду ждать твоего зова на рассвете, каждый день.
— Хорошо.
— Юля помни. Я тебя откуда угодно вытащу. Я тебя люблю.
— И я тебя тоже… люблю, — всхлипнула девушка. — Славка, тебе не кажется, что это уже натуральная мылодрама? Он и она говорят о любви, в следующей серии ее убивают, а он героически клянется отомстить на могилке?
Вампиру ужасно
