двойню, тройню?
— мне завтра чтобы пришла в гости с Шарлем. Ясно?
— Дед, а послезавтра?
— Завтра. Ты русский язык понимаешь?
— Понимаю. Зачем такая спешка?
— Юля, послезавтра Томка с Васисуалием приезжать изволят…
— Черт! Я и забыла!
— я бы тоже. Да не получится. Значит так. Завтра, в пять вечера. Ясно?
— Форма одежды?
— Трусы на подтяжках. Еще глупые вопросы будут?
— Нет.
— Тогда — пока.
— Пока. Маме привет передавай…
— Аля, тебе привет. А тебе — пока.
Я положила трубку, накорябала записку — и удрала из дома. Должна успеть вовремя. Закат через полчаса.
***
В ‘Трех шестерках’ как всегда было весело и людно. Я сразу поднялась на второй этаж. И наткну-лась там на Вадима.
— Юлька! Привет!
— Привет! Как дела!?
Меня подняли, чуть-чуть покружили по коридору и осторожно поставили на место.
— прекрасно. А ты… у тебя — как?
Вадим оглядел мой наряд.
— Хорошо. Может и лучше будет. Мечислав сильно занят?
— Да нет. Рутина… А чего ты приехала? Вроде как шеф к тебе собирался, только чуть позже?
Знаю. Поэтому и приехала так рано. Сюрпризом. Распорядок Мечислава мне известен. Сначала он просмотрит все, что накопилось за день. А уж потом поедет ко мне. Так что я успела вовремя.
— Я решила приехать сама.
— В таком виде?
— Тебя чем-то не устраивает мой вид? Я плохо выгляжу?
— Просто потрясающе. И очень сексуально.
— Отлично. Тогда я к нему. И… Вадька…
— Да?
— Если нас в ближайший час хоть кто-то побеспокоит — пришибу на фиг!
Выражение лица Вадима стало ужасно ехидным. И он с издевкой оглядел мой наряд.
— Юлька, а ты уверена, что вам часа хватит?
Я сделала серьезное лицо и пожала плечами.
— В прошлый раз вроде успели…
Вадим мгновенно стал серьезнее протестантского пастора.
— Ты — всерьез!?
Я кивнула. Более чем всерьез. Не знаю. Иногда бывает такое ощущение, что НАДО! И хоть ты себя за локоть укуси, а сделай! У деда так тоже бывает. Намного чаще, чем у меня.
— Юлька, а ты понимаешь, на что ты идешь?
Глупый вопрос. И на что, и к кому, и даже примерно представляю себе последствия…
— И что потом не сможешь отыграть обратно?
Я опять кивнула, как китайский болванчик. Понимаю. Мечислав — как тигр. А где вы видели тигра, который выпустит из зубов свой кусок мяса?
Вадим немного помолчал. А потом выдохнул, отпуская мои плечи:
— Ради всех нас — надеюсь, ты знаешь, что делаешь…
Я молча развернулась — и направилась в кабинет к Мечиславу.
Знаю, не знаю… прыгать надо! Все!
***
В кабинет я вошла без стука. Хозяин кабинета приподнял голову, кивнул мне — и опять углубился в бумаги, лежащие на столе.
Мечислав выглядел усталым.
Как выглядит усталое совершенство?
Сногсшибательно! И головокружительно.
Почему-то в такие моменты, в простой джинсовой рубашке из синей ткани и таких же синих джин-сах, вытертых на коленях, он кажется намного более человечным. Нормальным. Обычным. Пряди черных волосы выбиваются из аккуратно завязанного хвоста и падают на лицо. Под зелеными глазами залегают тени, подчеркивая высокие скулы. На щеках горит лихорадочный румянец. Совсем как от-блеск заката на начищенном золотом диске. Алые губы закушены и виден кончик белоснежного клыка.
Так и тянет присесть рядом, погладить вампира по волосам и тихо поинтересоваться:
— Жизнь загрызла?
Ну а раз тянет — надо сделать.
Мечислав шарахнулся от меня так, словно подозревал, что я ему высажу в волосы тарантула сред-них размеров.
— Юля, ты в порядке?
Я хлопнула ресницами. А потом до меня дошло.
Конечно. Я столько от него шарахалась, что теперь, когда решила сменить гнев на милость, вампир просто… испугался?
Да, я знаю. Герои не боятся. Но кому они нужны в обычной жизни, те герои. Носки — и то себе не постирают. Хотя… представив себе Мечислава, который упоенно стирает носки, я невольно фыркнула. Вампир подозрительно поглядел на меня. М-да. Запугала я беднягу. А я ведь даже не за феминизм.
— Все в порядке, спасибо зарядке.
— К-какой?
— Для телефона марки ‘Филипс’. А ты как? Я же вижу — у тебя уже не круги под глазами, а глаза над кругами.
— Есть такое, — вампир на миг прикрыл глаза ладонями, потер виски, встряхнул головой. Прядь черных волос скользнула по моему лицу, обдавая запахом меда. Его запахом…
— И что случилось?
Голос вроде бы не дрожит. И это хорошо.
— Не знаю. Вроде бы все благополучно. Но… напоминает затишье перед бурей.
Я кивнула.
Что-то подобное ощущала и я. В самой глубине души, там, где живет бюро прогнозов.
— Ты тоже так думаешь.
Мечислав не спрашивал. Он констатировал факт.
— Да. Поэтому я сегодня здесь.
Вампир поднял брови. Кажется, он хотел что-то спросить. Но не успел. Я наклонилась вперед — и на-конец-то отпустила себя на свободу. Через мои глаза глядела та самая женщина с портрета Даниэля. Она — или все-таки я легонько коснулась губами его шеи, проскользила языком по гладкой коже до во-ротника рубашки, вдохнула сводящий с ума аромат и прижалась губами к подключичной артерии.
— Юля?
Голос вампира был неуверенным. Но меня это не смутило. Рука скользнула к пуговицам на рубаш-ке.
Как хорошо! Это всего лишь кнопки. Расстегнутся легче.
Тихо щелкнул металл. Одна кнопка. Вторая.
Вампир перехватил мою руку и сильно сжал запястье.
— Ты понимаешь, что делаешь?
Его лицо было в паре сантиметров от моего. Зеленые глаза смотрели испытующе. Я хотела сказать что-то ядовитое, но… воздуха не хватило. И у меня получилось только опустить ресницы, сдаваясь на милость своего мужчины.
— П-понимаю…
— Ты уверена? Я не позволю с собой играть.
Я опять кивнула головой. Мечислав сдвинул брови. Сильная рука легла мне на затылок, вынуждая смотреть ему в глаза.
— Ты понимаешь, что я теперь тебя не отпущу?
— Д-да…
— Что уже не сможешь уйти? Я давал тебе право выбрать. Но если ты пришла — дороги назад не будет. Я не позволю.
Почему не получается ничего сказать? Почему я могу только слушать — и чуть дыша, глядеть в ярко-зеленые глаза, которые светятся невероятным, почти нечеловеческим светом — вот исчезает зрачок и в глубине дикой зелени начинает разрастаться ярко-красный огонек.
У меня пересыхают губы — и я машинально облизываю их языком. А в следующий миг алый огонь вспыхивает еще сильнее и ярче.
— Ты согласна оставаться рядом со мной на этих условиях?
И внутри меня вдруг тоже вспыхивает огонек гордости. Я пока еще не прошла свой путь развития. Пока еще я не та женщина, что на портрете. Но… я живу, расту учусь и иду к ней. И с губ срывается упрямое:
— Если тебя устроят мои условия!
— Твои условия?
Мечислав смотрит с изумлением. А я стряхиваю его руку с затылка и дерзко улыбаюсь в ответ.
— Пока ты со мной — ты будешь только моим. А если я узнаю о другой женщине — уйду в тот же миг! Если ты рассчитываешь, что я буду тихо сидеть у твоих ног и ожидать твоего внимания, как высо-чайшей милости — ты ошибаешься! Лучше я уйду прямо сейчас…
На последних словах мой голос падает до шепота. Но Мечислав молчит. Секунда. Две. Десять…
Я разворачиваюсь к двери. Голова вздернута, плечи расправлены.
Лучше уйти сразу, а не дожидаться, когда тебе объяснят, что ты хорошая девушка, но…
— Юля… если я соглашусь?
Я смотрю прямо на вампира.
— Обещаю быть с тобой, пока… пока не переменится ветер. Не предам и не оставлю в трудную мину-ту. Отпущу по первому же требованию.
— А просто так?
— я не прикована к тебе цепью. Моя сила и так в твоем распоряжении. А душу я оставляю за собой.
— И ты уверена, что я соглашусь?
— Нет. Но я должна была так поступить.
Мечислав еще несколько секунд смотрит на меня. А потом чуть опускает ресницы, пряча алые ог-ни…
— Пока мы вместе — у меня не будет ни одной другой женщины.
— И ты отпустишь меня, если я захочу уйти.
Мечислав чуть сдвигает брови. Но потом улыбается.
— Хорошо. Если ты захочешь уйти — я не стану удерживать тебя. Договорились?
— Договорились.
— Тогда — иди ко мне. Ты знаешь, чем скрепляют договор с вампиром?
— Литром крови, — пытаюсь пошутить я. Но натыкаюсь на всепонимающую улыбку. Очень ленивую и очень… чувственную.
— Об этом мы тоже поговорим. А пока — обойдемся поцелуем.
О, черт! Я не думала… не хотела… но ноги сами делают шаг, второй, третий — и я останавливаюсь совсем рядом с Мечиславом, так близко, что между нами сложно просунуть даже лист бумаги.
— Юля…
Вампир наклоняет голову — и прижимается губами к моим губам.
И я теряю всякий контроль над собой. Цепляюсь за его рубашку, обхватываю широкие плечи, отве-чаю на поцелуй — и с радостью ощущаю легкую боль от клыков… укололась?
Неважно! Все становится совсем неважно. Важен только этот мужчина. И сейчас он — рядом со мной. Что еще нужно?!
Мечислав перехватывает мои запястья.
— Наконец-то. Моя. Скажи, что ты — моя женщина…
Тихий порочный шепот отдается в каждой клеточке тела. И дурманно кружится голова. И по коже бежит сладкая дрожь озноба. И в комнате раздается тихий стон. Мой? Его? Все-таки мой…
— Скажи мне. Я хочу это слышать…
Я смотрю в невероятно зеленые глаза. И тихо-тихо шепчу. Так, что даже сама не слышу.
— Твоя. Теперь — только твоя…
Алый огонь вспыхивает так ярко, что я слепну. На миг закрываю глаза — и уже не могу открыть их. Потому что к моим губам прижались твердые губы. Накрыли, лишили дыхания, затянули, как в омут, в поцелуй — и я тону в нем. Тону беспомощно и безнадежно. Мечислав крепко прижимая меня к себе — и я понимаю, что мои руки уже никто не держит. Они обрели свою волю и зарылись в гриву густых черных волос, с которых куда-то подевалась дурацкая лента.
И мы уже не можем оторваться друг от друга.
Несколько секунд — или часов — и я оказываюсь на чем-то прохладном и гладком. А Мечислав остав-ляет меня… почему!?
Я открываю наконец глаза, чтобы возмутиться — и вижу, что мы находимся в какой-то комнатушке. Из мебели здесь только кровать с зеркалом на спинке, тумбочка рядом и телевизор на стене. И все.
Я лежу на кровати, а вампир, стоя рядом со мной, расстегивает рубашку до конца и снимает ее. Мне открывается мускулистая грудь с дорожкой темных волос, сбегающей под вытертые джинсы — и я су-дорожно втягиваю воздух.
Мечислав на миг останавливается.
— Не передумаешь?
Я слежу за движением его губ. И сердце бьется все чаще, а мышцы внизу живота сводит судорож-ным спазмом. Почти боль. Почти удовольствие.
— нет, — сами собой шепчут мои губы. — Пожалуйста…
Пальцы вампира провокационно играют с застежкой джинсов.
— Я так долго ждал… Так долго…
Я тоже ждала. С моих губ срывается
