В ‘Три шестерки’. Как приедешь — сразу ко мне. Будешь кино смотреть.
— Владимир. Живо собирайся и рысью на вокзал встречать Елизавету. Возьми пару такси и кого-нибудь для солидности. Нашими машинами пока пользоваться нельзя.
— Вадим, что у тебя по ИПФ?
Выслушав ответ Вадима, Мечислав недобро улыбнулся.
— Таможня дает добро, Вадик. Чтобы к полуночи они уже были у меня. Вопросы?
— Нет вопросов.
— Тогда действуй. И постарайся не сдохнуть.
— Шеф, я тебя тоже люблю.
— Если не справишься — я тебя тоже полюблю. Во все места.
— Ой. Пошел за вазелином!!!
Мечислав щелкнул кнопкой. Любит он… гетеросексуал хренов! Последнего гомика, который к Ва-диму подвалил с интересным предложением, тот вообще задницей на забор посадил. На воротный столб. Нет, Вадик с его шуточками иногда бывает просто невыносим.
Но без него было бы грустно.
***
Наконец-то домой.
Работа священника бывает сложной и тяжелой. Отстоять вечерню службу, а потом еще два часа ре-шать хозяйственные вопросы. А что делать? Хочешь жить комфортно — молись богу, но не забывай, что живешь на грешной земле. И старайся устроиться на ней с комфортом.
Отец Михаил потянулся. С удовольствием откинулся на мягкие сиденья, обтянутые кремовой кожей. Вдохнул запах салона автомобиля.
Новый джип ему очень нравился. Мощная дорогая машина почти бесшумно несла его по темным улицам. Водитель отлично знал свое дело, и порой святому отцу казалось, что машина даже не касается земли колесами.
Да, ему нравились удобство, роскошь, нравились дорогие вещи.
И почему бы Господу Богу не простить своим слугам маленькие слабости? Ведь они делают столько полезного для Церкви?
Вот, например, Юля Леоверенская… приведение ее в лоно христианской церкви позволит получить сильных духом слуг Её, которые будут бороться с нечистью и нежитью.
Наверняка.
А то, что она немного ерепенится — неважно. Все можно исправить.
А скоро в лоно церкви придут и ее родственницы. Которых также можно… мягко попросить зачать ребенка от нужного человека. С высокими моральными качествами.
— Элитного быка-производителя, — всплыл из памяти язвительный мужской голос. Отец Михаил поморщился. Неприятный был разговор.
Геннадий Крокодиленок оказался… то ли он был умнее, то ли глупее, чем думал отец Михаил. Кро-кодиленки несколько раз встречались с Юлей. Они разговаривали, обедали вместе, даже вроде бы на-ладили отношения… но когда отец Михаил мягко намекнул, что хорошо бы Крокодиленку-младшему повнимательнее посмотреть на девушку и даже применить к ней методы убеждения… не насильствен-ные, что вы! Но каждой женщиной можно манипулировать. Каждой! Просто надо найти нужную струну в ее сердце. Одной надо восхищаться. Дугой жестко командовать. Третью, простите, трахать шесть раз в день. Четвертой устраивать романтические ужины. Пятой… да сколько женщин, столько и особенностей. Важно другое. Найди ее уязвимое место — и станешь Хозяином. Повелителем души и тела. И можешь делать с ней, что пожелаешь.
Но когда он заикнулся о таком месте в душе Юли — наткнулся на жесткий отпор.
И до сих пор помнит, как сверкал глазами Геннадий. Помнит их последний разговор.
— не трогайте девочку!!! Ей и так слишком много досталось! Она не должна играть в ваши игры!
— Это пойдет ей только на пользу…
Язвительная усмешка.
— Возможно. Но ей, а не вам.
— То есть?
— Юля — это как стихия. Останови ураган! Заключи в клетку дождь. Сдержи пожар!
— Люди давно нашли способы это сделать.
— И стихия умерла. Не поступайте так с Юлей.
— Умрет?
— Нет. Вырвется на свободу. Рано или поздно, так или иначе… даже стихию люди не сковали и не убили. Я чую гнев мира. Он жив! Он копится! Но пока еще у нас есть шансы на прощение. А Юля — это другое. Страшное… я чувствовал ее дар. Если вы ее попробуете согнуть — она вас уничтожит.
— Неужели?
— Да. И не потому, что захочет. Это… другое…
— Что — другое?!
— Закон равновесия. Зеркало. Юля полностью инертна сама по себе. Но она отвечает на внеш-ние воздействия.
— а если у нее не будет возможности ответить?
— Проверьте. — Еще одна язвительная усмешка. — Только постарайтесь меня и моего сына в это не вмешивать. Мне еще жизнь не надоела.
Геннадий исчез вскоре после похищения. Вместе с сыном. И так, что найти его до сих пор не могли. Татьяну пришлось выдернуть с курорта, и она спешно ехала обратно — она могла попробовать найти беглецов. А Юля…
Мать Марфа справится. Обязательно.
И не таких обламывали…. А тогда…
Из сладостных мечтаний о полностью покорной армии молодых экстрасенсов отца Михаила вырвал лязг.
Машину тряхнуло, слегка раскрутило на месте и занесло.
— что случилось, Дима?
— По-моему, батюшка, в нас кто-то въехал.
— Тогда иди, разбирайся, сын мой…
Дима засопел и полез из салона. Разбираться.
Отец Михаил улыбнулся.
Машину жаль. Но не одна она у епархии. Есть и другие, не хуже. А эту отремонтируют за счет нару-шителя. И никак иначе.
Ибо согрешил — расплатись, дитя мое. Покайся и расплатись. Не вводи церковь в убыток…
С улицы донесся мат Дмитрия.
— Ты… и …!! Ты попала в натуре!! Ты хоть понимаешь, что это крыло сто тысяч стоит! Да оно до-роже всей твоей ржавой кастрюли!!! Понасажали б…ей за руль — и думают, что теперь им все дороги открыты! Да тебе вообще машину водить нельзя, ты … и …!!!
Отец Михаил, заинтересовавшись, выглянул в окно.
М-да…
Дмитрий орал, что есть мочи на девчушку в короткой курточке и джинсах, стоящую рядом с красным матизом. Та хлопала глазами.
— Ну вы поймите, я просто не видела…
— Что!? Да как, … и …, ты могла не видеть!? У тебя глаза на …!?
И чего он так разоряется?
Отец Михаил вздохнул, понимая, что если не осадить Дмитрия, тот будет еще долго орать — и полез наружу.
А в следующий миг все завертелось.
Мигая огоньками подлетела машина скорой помощи. И оттуда выпрыгнул молодой врач.
— Все в порядке, — ответил отец Михаил.
— Да? — прищурился врач. — Точно?
А в следующий миг отца Михаила что-то укололо в ногу. И он мягко осел на пыльный асфальт, гас-нущим зрением заметив небольшую царапину на крыле джипа…
Настя одним движением вырубила шкафоподобного водителя и брезгливо поморщилась.
— Вот мразь! Сто тысяч! Да такие царапины санолином красят — и навек забывают!
Оборотень подхватил бесчувственное тело и сноровисто передал в машину скорой помощи. Там его приняли и в мгновение ока спеленали как колбасу — по рукам и ногам. Отец Михаил уже покоился в машине. Из уважения — его водрузили на каталку. Водителю такой роскоши не досталось и его при-шлось запихать под скамейку. Машина скорой помощи хоть и большая, но не безразмерная.
— Настя, теперь отправляйся домой. И жди звонка. Будем чинить твоего жука, — распорядился тот же оборотень. А сам скользнул в джип и повернул ключ в замке зажигания.
Сейчас он отгонит эту машину в мастерскую, где ее и разберут на запчасти.
А нечего, нечего наезжать на бедных девушек! Даже если девушки сами наезжают на вас.
Настя уселась в матиз и ласково погладила приборную панель.
— Поехали, хороший мой. Домой, к детям… Извини, что пришлось тебя покалечить. Но ты у меня еще краше будешь! А Юле я очень серьезно должна. Я бы еще и не то сделала. А тебя мы починим. Обязательно починим.
Через пару минут о случившемся напоминали только несколько красных пластиковых крошек, отле-тевших от Настиной машины при столкновении.
***
Ипполит прищурился. Зарево полыхало так, что глазам было больно.
И что грустно — зарево полыхало аккурат в районе монастыря, в который и направлялась группа из трех вампиров и шести оборотней.
И выводы напрашивались сами.
Если это горит не монастырь, то какого ж вам еще надо?
Надо подъехать поближе и посмотреть.
Что мужчины и сделали. С пригорка, да в мощный бинокль, было видно очень хорошо.
В селе люди носились по улицам, пытались как-то организовать спасательные работы и просто найти огнетушители… но куда там! Полыхало так, что любо-дорого! Все здание… нет, не церкви, а именно сам жилой корпус монастыря, словно облили от крыши до подвала ‘греческим огнем’ и добавили несколько килограмм тротила.
Монашки вылетели на улицы и теперь носились стадом испуганных овец. Какая-то тетка рвалась в огонь, причитая что-то о родной кровиночке, но ее удерживали в десять рук.
Результат впечатлял. И насколько знал Ипполит — просто так подобное пламя не загорается.
Это кто-то должен постараться.
И вариантов у него было немного.
А если там… Юля!?
Вампира прошиб холодный пот. И плевать на то, что живые мертвецы не потеют!!!
От такой мысли и кровавый пот выступит!!!
Телефон сам собой прыгнул в руку.
Ипполит слушал гудки, ждал ответа начальства и наблюдал краем глаза за происходящим возле мона-стыря.
Тетку так и не удержали. Простоволосая, босая, она умудрилась вырваться из рук девушек, помча-лась к полыхающему зданию и в один миг скрылась внутри.
— Матушка Марфа, — отчаянно позвал кто-то, бросаясь вслед за ней.
Куда там!
Пламя трещало, взвиваясь в небо огромными языками.
— Ипполит? Что случилось?
Голос шефа полоснул ножом.
— Шеф, вы Юлю чувствуете?
Мечислав на миг задумался.
— Да. С ней все в прядке.
— Это хорошо. А то мы приехали к монастырю, а он горит.
— Как?
Медленно, с громким то ли треском, то ли стоном, просела внутрь крыша.
— Ипполит!
— я подозреваю, что это Юля…
— Юля!? Нет, она точно жива… Значит так, я полагаю, там найдется кого расспросить?
— Да.
— тогда рысью. Что происходило в монастыре в последнюю неделю, как это было, чего там не бы-ло… ты меня понял?
— Да, шеф.
— Как выяснишь — перезвонишь мне. Я пока придержу остальные группы, так что не тяни.
Ипполит кивнул, словно Мечислав мог его видеть, потом сказал ‘Так точно’ и отключился.
Юля ему нравилась.
Не как женщина, нет. Но она была неплохим человеком. Да и как фамилиар… не злая, не жестокая, готова жизнь положить за своих людей… а уж после того демона… Ипполит не хотел бы такую подру-гу жизни. Но боевая подруга из нее получилась — лучше не придумаешь.
Так что надо было все срочно выяснить. И отчитаться.
Не говоря уж о том, что сильный фамилиар — сильный Князь. А такие Князья, как Мечислав — на вес бриллиантов. Увы, к вершинам власти взбирается подлейший и наглейший. Что на дневной стороне, что на ночной. И те, кто берегут своих людей, кто заботится о них, не подставляет зря под пули… таких — единицы.
Ипполит кивнул своим людям.
— Надо бы взять парочку ‘языков’. И расспросить.
— Без вопросов, — ухмыльнулся один из оборотней — Алексей. Шрам, пересекавший его лицо, он по-лучил еще до своего превращения. Аккурат на Великой отечественной. И процедура ‘взять и разгово-рить’ была ему знакома и вдоль и поперек.
— Не убивать.
— так ты им потом память потрешь — и нет проблем.
— Ни проблем
