движении. В каждом жесте, каждом звуке ее голоса…
Она еще неопытна. И пока не сможет дать ему того, что необходимо. Но позднее — да! Обязательно.
И чтобы этого добиться — он с радостью откроет ей все, что девушка захочет знать.
Почему бы и нет?
Убить ее он всегда успеет. Если Юля проговорится.
***
Когда я в очередной раз вылезла из кустов, Палач сидел у костра с самым невинным видом. Я вздох-нула — и уселась с другой стороны.
— Тяжко жить на белом свете…
— особенно когда Бог умом не обделил?
— Была б я умная — я бы еще когда подругу послала на фиг! И знать не знала бы про вампиров…
— да. Ты не надумал рассказать мне, что именно от меня требуется?
— Надумал.
Палач выглядел абсолютно спокойным. Но я не верила. Уж кто-кто, а вампиры своим лицом так управлять могут — профессиональные дипломаты обзавидуются!
— И?
— Я хочу, чтобы ты меня убила.
Прозвучало это настолько неожиданно, что я опешила. И смогла выдавить только…
— Ч…то!?
— Ты не ослышалась. Мне нужна моя смерть.
Я посмотрела на Палача. На невероятно древнего вампира, обладающего такой силой, что мне даже страшно было представить. Он поймал мой ошалевший взгляд — и кивнул.
— Не прямо сейчас, нет, позднее, когда ты войдешь в силу, и сможешь убить меня…
Я затрясла головой, как укушенная лошадь.
— Зачем!? За что!? Почему!? И почему — я!?
Палач вздохнул, поворошил ветки в костре и улыбнулся.
— Скажи, ты знаешь о Нидхегге?
Я задумалась. Что-то я помнила.
— Это скандинавская мифология? Нидхегг, Один, Тор…
— Да. Ты читала об этом?
Я кивнула. Было. Чего я только не читала… кроме школьной программы по литературе. Вот ее — НЕ-НАВИЖУ!!! Но сейчас не время об этом…
— Вроде бы…
— Расскажи, что помнишь. Мне так будет легче…
Спорить я не стала. Хочешь — расскажу. Я не в том положении, чтобы спорить.
— Нидхёгг, гигантский дракон… ой…
— Ты продолжай, не отвлекайся.
— Хорошо. Рожден богом коварства и зла Локи*. Имя дракона означает ‘разрыватель трупов’. Живет он в царстве мрака, которое называется Нифльхейм или еще в некоторых версиях Хель, по имени богини, им управляющей. Питание — мертвецы, попадающие в подземный мир. А еще он пил кровь грешников — лжецов, клятвопреступников и убийц, которые в силу своей пакостности направлялись именно туда… ПИЛ КРОВЬ!?
Я ощутила, что мои глаза принимают форму правильного круга.
* в данном случае Юля ошибается. Бог Локи приходился отцом Мировому Змею, прим. авт.
— Именно. И не только. Еще он грыз корень дерева…
— Дерева Иггдрасиль — гигантского ясеня, соединяющего небо, землю и подземный мир. На том же де-реве сидел гигантский орел, Нидхегг ругался с ним, а белка Рататоск посредничала, перенося руга-тельства от орла к дракону и обратно. Больше не помню. Уж извини…
— Хель… — заговорил Палач. — Это самый тёмный, самый холодный и самый низкий из девяти миров мёртвых. Дом Нидхёгга — это яма, кишащая ядовитыми змеями, которая расположена около Хвергель-мира, или на вашем языке Кипящего Котла. Это великий ручей, это источник всех рек мира. Нидхёгг с помощью четырёх змей перегрыз корень древа Иггдрасиль — гигантского ясеня, соединяющего небо, землю и подземный мир, и разразилась война между богами и чудовищами-великанами. После жуткой трёхлетней зимы боги победили в великой битве Рагнарек. Нидхёгг участвовал в битве, но не был убит. Он уцелел и вернулся в царство мрака, где пировал телами тех, кого ему сбросили с поля сраже-ния…
— Это действительно так?
— Нет. Но помни — сказка ложь, да в ней?
— Есть. Нидхегг был драконом — и вампиром.
Меня передернуло.
— Кошмар!
— Да. И Рагнарек действительно был. Просто… немного не такой, каким его помнят скандинавы.
— А какой?
— Вампиры и оборотни с одной стороны. Люди, укротившие силу жизни — с другой.
Я захлопала глазами. Они уже оставили все попытки принять нормальную форму и теперь стре-мились к овалу. Это было как-то уже слишком. Маги? В нашем мире!?
— А чему ты удивляешься? Назови их экстрасенсами, если тебе так больше нравится.
Мне вообще никак не нравилось. Но…
— и чего ж они не поделили? Кормушку?
— Угадала.
Упс…
— Нет, я понимаю, что вампирам и оборотням нужны люди. А магам жизни — зачем? Я-то немножко тоже завязана с той силой? Мне не придется людоедством заниматься?
Палачи расхохотался. Звонко и весело, от души.
— Тебе!? Людоедством!? Зачем!?
— Ну вы же сами сказали…
— Да в переносном смысле, девочка! В переносном! И те, и другие хотели власти над отдельно взя-тым народом! И те и другие сцепились именно за власть!
— и в борьбе бобра с ослом, победило бревно?
— Угадала. Накрыло обоих. Были уничтожены почти все маги. Были уничтожены почти все вампиры.
— А Нидхегг?
— А ты не догадываешься?
Палач смотрел так, что мне стало страшно. И захотелось закричать… уйти, убежать от этих черных глаз… не смогла. Опустила голову.
— Догадываюсь. Нед… Нид… Нидхегг, да? Когда это было?
— почти десять тысяч лет назад…
Я выдохнула. Христа еще не было и в помине. Были шумеры, египтяне… разве тогда уже были ви-кинги?
— Тогда уже были многие. Я не буду рассказывать тебе всю историю, просто поверь, что это — было. Я кивнула. Хорошо. Примем, как факт.
— А… дракон… вы летать умеете? И перекидываться?
— Умею, — горько обронил дракон. — Умел… будь оно все проклято… оно и так проклято! Ты знаешь, почему мы ночуем тут, девочка!? Посмотри на меня!!! Я БЫЛ драконом!!!
Палач встал и отошел от костра на несколько метров. Посмотрел, сделал еще несколько крупных ша-гов назад — и вдруг свел перед собой руки, словно с силой сжимая что-то невидимое.
И — исчез…
То есть не исчез. А переродился.
Я просто не сразу поняла это из-за размера. Человек был небольшой. А дракон… дракон был огром-ным.
Он сливался с ночью, он был, как кусок абсолютной черноты там, где раньше виднелись небо и де-ревья, он заслонял звезды, и казалось, поглощал их свет.
Он был антрацитово-черным. Огромного роста… мне казалось, что он был выше сосен, даже стоя на всех четырех лапах. Твердая чешуя не отблескивала в лунных лучах. Она словно впитывала их в себя. На хвосте, шее, спине я видела шипы. Лапы украшали громадные когти. А крылья… крылья — сложе-ны? Я пока их еще не видела. Но если он рискнет расправить их на поляне — половину сосен обрушит.
Тяжелая голова опустилась на траву.
— Подойди ко мне. Не бойся. Не убью…
Голос был негромким, глуховатым и напоминал голос Палача. Никакого рева и рыка. Почему?
— Речевой аппарат драконов и людей устроен по-разному. Я не могу произносить слова внятно из-за строения гортани. Это магия. В которую ты не веришь, — напомнил о себе ящер.
Я выдохнула и сделала шаг вперед. И вовсе я не боюсь! И не боялась! Просто задумалась! О чем? О памперсах! Все-таки хорошие люди их изобрели, вот кому бы Нобелевку давать надо!
Голова дракона мирно лежала на поляне. И вообще он как-то устроился, как кот на завалинке. Подог-нул под себя все четыре лапы… чтобы ничего не задеть и быть не слишком заметным.
Я представила себе картинку — и вдруг захохотала как гиена. Кажется — изрядно перепугав дракона. Он, бедный, наверное решил, что я рехнулась.
— Ты в порядке?
— Нет, — призналась я. — Я только что подумала — спутники же летают! И снимают! Сделает так кто-нибудь снимок нашей полянки — вот народ оторвется! Дракон!? НЛО-извращенец!? Опыты коварных военных!?
— Скорее сбой аппаратуры или галлюцинации. Неважно.
— А что — важно?
— Твое согласие, Юля. Я стар. Устал. И… я бы хотел жить, но не могу!
— почему?
— Я дракон. Но — без крыльев. Посмотри…
Крыло осторожно развернулось, чтобы не задеть меня.
— Это проклятие. Проклятие одного из магов. Еще тогда. Десять тысяч лет без неба. Десять тысяч лет без крыльев. Десять тысяч лет смерти… я так больше не хочу. И не могу. Я устал.
— Ну и разбил бы себе голову об стену. Сложно что ли? — буркнула я, рассматривая крыло. На вид оно больше всего напоминало… драную промокашку! Изрядно пожеванную и помятую. В дырочку и складочку. Осторожно дотронулась пальцем — и кивнула. Да, на этом не полетаешь. Под моей рукой было что-то вроде полиэтилена. И стоило мне увеличить нажим… я не стала этого делать. И так ясно, что оно прорвется даже под моей рукой.
— Было больно. Тысячи три лет тому назад стало легче. Ненамного. В человеческой форме теперь мне намного уютнее. Они хотя бы не болят…
— Смешная девочка…
Дракон осторожно отобрал у меня крыло, поднялся на лапы — и вдруг расплылся черным туманом. Миг — и на поляне опять стоял обычный человек.
— Ты знаешь, кто такие драконы?
— Да. Если ты слышал о Шарле…
— Шарле?
Я запустила пальцы в волосы.
— Альфонсо да Силва держал моего брата у себя пленником.
— пленником? Твоего брата?
— То есть тогда Шарль еще не был моим братом. Но… он тоже дракон.
Почти исторический момент. Я стала единственной свидетельницей того, как у ужаса вампиров отвисает челюсть.
***
Мечислав посмотрел на часы. Примерно через час должны были явиться Елизавета и Олег Северный. А пока можно было и послушать Вадима.
— Шеф, это полная задница, — докладывал старый друг и подчиненный. — Записи с камер мы отсмот-рели. И к вашей машине никто кроме вас не приближался.
— Хочешь сказать, что я сам бы себя подорвал?
— Нет. Хочу сказать, что неизвестный знал о камерах наблюдения и потер с записей свою морду.
— а кто о них знал?
Вадим молча положил на стол лист бумаги с шестью именами. Мечислав пробежал их, наткнувшись взглядом на имя ‘Вадим’ в самом начале, и поднял брови.
— вот как?
— Да. Они потерты даже с той камеры, которую устанавливал лично я.
Вампир чертыхнулся.
Шесть человек. Условно человек. Вадим, Владимир, Валентин, Борис, Леонид, Федор.
Каждый из них знал про ВСЕ камеры. Каждый мог потереть изображение. Каждый мог подложить бомбу.
И как прикажете это все выяснять?
Особенно когда над головой висит Елизавета, пропала Юля и не дает о себе знать Палач?
Впервые за триста лет Мечиславу захотелось взять что-нибудь тяжелое и отвести душу. Или свернуть кому-нибудь шею.
Ну вот КТО!?
Ладно. Выясним… А пока…
— Что с милицией?
— после энной суммы согласились, что имела место техническая неисправность. Бензобак потек… выписали штраф и приказали явиться. Направлю Леонида.
Мечислав усмехнулся. Продажность ‘слуг закона’ всегда была полезна вампирам. И не надо кричать, кто коррупция, казнокрадство и прочие перекосы возникли только сейчас. Они вечны и незыблемы. Пока в кодекс не
