— А вампиры… Константин Сергеевич, у меня не было выхода. Так уж получилось.
— Да неужели? И давно это… получилось?!
— Нет. Понимаете, я полюбила.
— ВАМПИРА!?
Судя по выражению лица Рокина — полюбить даже Джека-Потрошителя было меньшим грехом.
Я пожала плечами.
— А мне плевать на его расу. Я полюбила его душу, а не внешность или клыки.
— Юля, ты же читала журналы. Вампир — это нежить. Ходячий мертвец.
— Разумеется. А я — нечисть, — огрызнулся Шарль. — А ты — идиот.
Я подняла руку, останавливая склоку.
— Спокойно. Константин Сергеевич, я сделала свой выбор. Пусть неправильный, но он — мой. Вы сде-лали свой выбор. Что вы мне предлагаете? Убить тех, кого я люблю, с кем дружу, кому спасала жизнь, и кто спасал жизнь мне!? Убить просто потому, что ТАК НАДО!? Вам надо? А Гитлеру евреи мешали. И все кто не арийцы.
— Все кто не арийцы не убивали людей.
— А сколько погибает каждый день в катастрофах? В пьяных драках? От бытовых причин? Не надо пе-редергивать. Ни один вампир не изобретал атомную бомбу. Они убивают, но далеко не все. И не все-гда. А если и… вы тоже не вегетарианец! Спросим у коровы — кто вы в ее глазах?
— Юля, не надо демагогии.
— Вот именно. Не надо. Я не стану хуже думать о них из-за оригинальной диеты.
— а какой диеты придерживается твой охранник?
Шарль сверкнул алыми глазами.
— А я — дракон. И с удовольствием кушаю людей. По три штуки в день. Предпочитаю детей — там мясо нежнее и не такое прокуренное и пропитое.
Я треснула кулаком по столу. Кофе выплеснулся так, что я едва успела отдернуть руку.
— Ты у меня договоришься!
— а почему бы нет? я УЖЕ зачислен в нечисть. Почему бы не оправдать высокое звание?
Кой ты нечисть, ты свинтус натуральный! Мог бы и не усугублять!
Рокин смерил Шарля заинтересованным взглядом. Видимо, изумление перешло все допустимые гра-ницы — и схлынуло. Рокин опять был вполне адекватен.
— Драконы — вымерли. Это доказано…
— Здоров, упитан и невоспитан, — дополнила я.
— И как вы познакомились с Юлей?
— Она мне спасла жизнь. И оказала честь считаться ее другом.
— Прекрати, — прошипела я. — Чувствую себя героиней мексиканской мылодрамы. Константин Сергее-вич, давайте так! Я ничего не могу вам запретить. Убить вас я тоже не могу. Рука не поднимется.
— Передоверь мне? — предложил Шарль.
— Ты этого тоже делать не будешь. Я запрещаю. Я хочу, чтобы в ИПФ остался хотя бы один порядоч-ный человек.
— Юля!
На этот раз возмутились оба. Хором. Я покачала головой.
— Нет. Константин Сергеевич. Я отпущу вас. Но попрошу об одном одолжении.
— Да?
— Да. Если будет принято решение о моей ликвидации — или ликвидации кого-то из моих родных, я хочу, чтобы вы дали мне об этом знать.
Рокин несколько минут просто сидел и смотрел на меня. А потом коротко кивнул.
— Ты не передумаешь?
— Нет.
— Я что-то могу сделать, чтобы ты поняла…
— От любимых не отказываются, — я пожала плечами. Хотя… а кого я сейчас имею в виду? Мечислава? Даниэля!?
Один черт! Оба вампиры. И от обоих я не откажусь. Никогда.
— Хорошо. Если будет принято решение о ликвидации — я дам тебе знать. Но о большем не проси.
— Не стану. Мне приятно было с вами общаться, Константин Сергеевич. Жаль, что все так закончи-лось.
— Мне тоже очень жаль, Юля. Прощай.
— Прощайте.
Рокин тяжело поднялся со стула и вышел с кухни. Хлопнула входная дверь. Шарль покачал голо-вой.
— не стоило его отпускать.
— У нас не было другого выхода. Я не могу заставить его все забыть…
— Почему же? Я могу устроить ему продолжительную кому.
— Шарль, ты опять забыл про достижения науки и техники. Письма уже ушли в прошлое. Зато появи-лись сотовые. Интернет. Он мог оставить сообщение где угодно. А когда оно всплывет — нам неизвест-но. И вообще… где гарантия, что наш анонимщик не позвонит кому-то еще? Нет, убийство не выход. Мы и так выиграли лучшее, что могли. Известность о предстоящем ударе.
— А ты уверена, что он не обманет?
— Уверена. Константин Сергеевич, вопреки своей работе, очень порядочный человек. Даже странно, что настолько.
— Как знаешь. Но нам надо все это рассказать Мечиславу.
Я кивнула.
— Вечером.
— Вы с ним… — Шарль неожиданно принюхался, потом всмотрелся во что-то на моей шее — ха, во что-то! Да в тот самый засос! — Ты и он… вы…?
— Да. Эту ночь. Почти всю ночь, — подтвердила я. А какой смысл оправдываться? Выражение лица Шарля стало таким… так старший брат смотрел бы на младшую и глупую сестренку.
— Юля, ты уверена?
— Нет. Но и выбора у меня не было.
— Разве?
— Чтобы уйти от прошлого, надо сделать хотя бы один шаг в будущее. Разве нет?
— Разве да. А ты уверена, что Мечислав — твое будущее?
— а ты уверен, что он позволит появиться в нем другому мужчине?
Шарль покачал головой.
— Нет. Не позволит. Но я бы не хотел, чтобы ты пожалела.
— А как бы я не хотела жалеть…
Я вздохнула. Потерла лоб. Голова болела со страшной силой.
— Шарль, давай так. Завтрак на плите. Сегодня вечером у нас ужин с моей семьей. Мать и дед. Форма одежды — джинсовая. Позвони, пожалуйста, Леониду и Валентину и расскажи им про визит Рокина. чтобы рядом со мной появлялось поменьше оборотней. Если меня начнут проверять, они могут тоже пострадать. Ты понял, Настя, дети…
— Понял. Позвоню. А…
— а я пошла спать. Слишком этого много для меня.
Я развернулась и потопала в спальню. Задернула тяжелые темно-зеленые шторы. Упала лицом в по-душки, изображающие ягоды. Спать. Спать, спать, спать…
Темнота и покой. Как хорошо просто — спать…
***
— Батюшка, у нас серьезные проблемы.
— Да сын мой?
Рокин излагал все, что узнал о Ю.Е. Леоверенской. Внешне спокойно, не запинаясь на каждом слове, не дергаясь и не прерывая рассказа. А внутри у него все кипело. Рокин просто не мог понять — что с ним происходит. С одной стороны — вампиры. Нечисть. Нежить. Нелюдь. Мразь!!!
С другой…
Он неплохо относился к Юле. Молоденькая девушка. Веселая, чистая, наивная… Такой была и его Тамара, пока не…
Неважно! Не надо сейчас вспоминать об этом! Важно другое! Надо вырвать чистую душу из лап созданий сатаны! Надо сделать все, чтобы она забыла об этой нечисти, как о самом страшном кошмаре в своей жизни. И Рокин говорил и говорил, не слишком уже и обращая внимание на реакцию собесед-ника.
— И это ее окончательное решение, — закончил он свой монолог.
Отец Михаил долго сидел молча. Потом кивнул своим мыслям.
— еще одна загубленная душа…
— Нет! Вы неправы!
— Неужели?
— Да. — Рокин понимал, что спорить не стоит, но и остановиться не мог. — В ней нет зла. Она запуталась. Не может разобраться. Находится под дурным влиянием. Но в то же время… я разговари-вал с ней — и могу утверждать точно. Она просто… в заблуждении… Не знаю, как лучше ска-зать.
— Как ни скажи. Мы упустили эту душу.
— Мне кажется, если дать ей возможность, она может осознать истину.
— Полагаете?
Рокин пожал плечами. Он верил в Юлину доброту. Но…
— Я думаю, это будет нелегко. Но постараться стоит.
— Да, вы говорили. Она очень сильна. А у нас не настолько много одаренных женщин, чтобы ими разбрасываться.
— Именно!
— Что ж, Константин Сергеевич. Я постараюсь поговорить с ней в ближайшее время. Вы може-те идти.
Рокин кивнул.
— Юля — неплохой человек. Умный, добрый, честный. Она могла бы соврать мне, но не стала этого делать. Могла бы приказать — и меня бы убили. Но и на это она не пошла.
— Из благородства — или она думала о своей выгоде?
Рокин задумался. И сказал, осторожно подбирая слова:
— Она была слишком устала и слишком ошарашена моим визитом, чтобы думать о своей выго-де. Мне так кажется.
— Думаешь, мы могли бы вернуть ее в руки Господа нашего? И в самой загубленной душе еще остались ростки святого?
Рокин пожал плечами.
— Почему бы нет.
— А анонима так и не установили?
— Нет.
— Плохо. Поработайте над этим вопросом.
— Будем работать. Разрешите идти?
— Идите.
Отец Михаил долго сидел после ухода Рокина. А потом снял трубку телефона.
— Брат Павел, у нас серьезная проблема на проекте ‘Леопольд’. Я полагаю, что имеет смысл поговорить с сестрой Марией…
***
***
Я проснулась около четырех часов. Отдохнувшая, успокоившаяся, довольная собой и жизнью. Лад-но, жизнь особо не радовала. И что предпримет ИПФ — тоже неизвестно. Но выбора нет. Я же не могу превентивно подорвать все церкви в нашем городе?
То есть могу, но смысла нет. Из других городов понаедут. И все. Никакой выгоды, одно сплошное расстройство. Но я ведь ожидала этого с самого начала. Нельзя сидеть на двух стульях. Нельзя.
Нельзя стоять на двух досках, если те перпендикулярны друг другу. Сначала-то можно, но потом ты сделаешь шаг, другой — и просто упадешь с них.
Но с Мечиславом надо поговорить по этому поводу.
Я поднялась и поплелась в душ. Чтобы выйти оттуда свежей, умывшейся и как говорила мама, ‘смывшей все дурные мысли’.
Шарль сидел за компьютером. И судя по треску клавиш, активно общался с кем-то в чате. По моему совету он зарегистрировался на куче сайтов. И старался общаться с народом. Ведь нигде не увидишь столько истинных лиц и столько масок, как в Интернете. Нигде не услышишь столько жаргонных сло-вечек. А иногда… нигде не увидишь и столько свиных рыл.
Я подошла и пригляделась.
— Это еще что за герой дня без галстука и трусов?
Шарль резко развернулся.
— Проснулась. А я тут воюю.
— А повод?
Дракоша проказливо улыбнулся.
— Понимаешь, есть тут один кретин! И он всем хвастается, какой он умный.
— а кто диагноз ставил?
— Я. Этот тип живет весьма однообразно. Дом — работа, дом — работа. Встречается с какой-то несча-стной девушкой раз в неделю. Вечером приходит — и заваливается на диван. Смотреть кино или тре-паться в Интернете. И больше ничего. Ни спорта! Ни кино! Ни живого человеческого общения. Ни ин-тересов. Только что раз в год ездить на отдых. И так искренне расхваливает свой образ жизни…
— Мало ли таких?
— Много! Но разве это повод для одобрения?! Вот смотри! И он мне еще расхваливает, как хорошо живет! Жрет и пьет, что попало! Спит с кем хочет! И делает, что хочет!
— И что тебе не нравится? Прекрасное хомячье существование! Хомяки в клетке так и живут. И ни о чем не думают…
— Юля, а ты понимаешь, что для мужчины — это неправильно?
— Понимаю. И что?
—
