Если Даниэль оправился от удара…
– Даниэль! – Неуверенно позвала я. – Ты можешь говорить?
– Могу, – ворчливо отозвался вампир. – Крест убери!
Ага, вот сейчас взяла и убрала!
– Тогда меня твой противник загрызет.
– …… я таких ……. противников!!! – от души выдал вампир. – А где этот урод сейчас?!
– И вовсе даже не урод, а очень симпатичный мальчик, – отозвалась я, разглядывая Мцы-ри. – В кавказском стиле, но очень даже ничего. Этакий пупсик.
Мцыри перекосило.
– Ты что – издеваешься надо мной, смертная!?
– А ты что – бессмертный? – едко отозвалась я. – То-то от креста шарахаешься! Пальчик обжечь боишься? Двадцать первый?
Вампир зашипел, но почему-то меня это не испугало. Дура, наверное.
– Убить его. Убери крест – и я ему голову оторву, – внес предложение Даниэль.
Я фыркнула.
– Даниэль, тебя что – башкой приложили!? Или по чувствительному месту наподдали!? Мы не можем его убивать. – Мцыри чуть шевельнулся в своем углу, и я тут же добавила специально для него. – Пока не можем. То есть нам это не нужно. Он же из вертикали Дюшки, так? Андрэ твой господин? – Теперь я обращалась непосредственно к своему противнику.
– У нас используется термин ‘протектор’, – подсказал Даниэль. – Если его господин не креатор, но повелитель. Мечислав – протектор Бориса и Вадима. Мой креатор и протектор – Елизавета.
– Отлично. – Я держала крест перед собой, как знамя. И обратилась прямо к вампиру. – Послушай ты, прости, не знаю твоего имени…
– Хасан его зовут, – подсказал Даниэль, так же, не открывая лица. Крест в моей руке го-рел маленькой сверхновой звездой.
– Так вы знакомы?
– Не так и много вампиров в городе, чтобы я кого-то не знал, – отозвался мой любимый вампир.
– Ну вот, знакомые, а чуть друг друга не загрызли! И не стыдно вам?
Стыдно вампирам не было. Поэтому я обратила свое внимание на Хасана.
– Мальчик…
– Не называй меня так, смертная!
В голосе вампира было столько праведного возмущения, что я поневоле фыркнула. Но не дедушкой же его называть!? Глупо как-то!
– Хорошо. Господин зубастик, убить мы друг друга всегда успеем. Или убить или по-пробовать. А пока давай поговорим. Мне не нужны никакие Дюшкины тайны, но это – патовая ситуация. Ты с нами не справишься, а нам не хотелось бы тебя убивать раньше времени.
Кажется, клыкастик был удивлен.
– Почему, смертная?
Ну, все, пробили вампира на разговор. Теперь главное, чтобы он не замкнулся.
– У меня имя есть. Леоверенская Юлия Евгеньевна, можно Юля, можно – ‘на ты’. Не слышал?
– Это ты нашего протектора козлом в глаза назвала?
– Я, – расплылась я в широкой улыбке. Приятно, когда о тебе слышали. Это облегчает работу.
– Ты или крутая или дура, – поставил мне диагноз вампир.
Я фыркнула. Я-то ответ давно знала.
– Я поспорила, – объяснила я. – У меня выбора не было. А как тебя зовут? Даниэль нас хоть и представлял, но все-таки…
– Можешь называть меня Хасан.
– Хасан, – попробовала я на вкус его имя. – Прости, но я о тебе раньше не слышала.
– Это не так страшно, – вампир вполне оправился от потрясения, облизнул окровавлен-ные губы и теперь старался выглядеть как можно более независимо. – Почему вы не мо-жете меня убить?
– Не хотим, – поправила я. А уважения в голосе прибавилось, прибавилось… К чему бы это? Не к
войне ли с Турцией? – Теоретически мы можем прикончить тебя прямо сейчас. Я уберу крест, и Даниэль вырвет тебе горло.
– Если сумеет, – усмехнулся Хасан.
– Сумею, – огрызнулся Даниэль, приподнимаясь на четвереньки и так же закрывая рукой глаза. – Сколько тебе лет, мальчик!? Сто!? Двести?! Не больше!
– Не твое дело! – огрызнулся мальчишка, отступая на шаг.
– Сто тридцать два, – вдруг сказала я. Сама не знаю, с какого перепугу. Но цифра словно всплыла у меня в голове. Ну, я и ляпнула. На божественное дурачество!
Хасан так шарахнулся в сторону, что ударился локтем об стену. Рука его пошла вверх и свет от креста полоснул его по глазам. Вампир зашипел и опять прикрыл их ладонью.
– Откуда ты знаешь, смертная!?
Как он мне надоел с этой ‘смертная’! Можно подумать, что его пришибить нельзя!
– Никто не бессмертен, Хасан. Меня зовут Юля.
Я решила, что пришло время надавить. Пусть будет хотя бы немного вежливым. Мы с Даниэлем сильнее и мы диктуем условия. Вот и пусть выказывает нам хотя бы мини-мальное уважение. А так мне безразлично кто и как меня называет. Как дедушка скажет: ‘Зови хоть унитазом, но не думай, что я позволю себя так использовать’.
– Откуда ты знаешь, Юля? – уважения в голосе прибавилось, но не намного.
– Я не просто смертная. Я еще и фамилиар.
– Ну и что? Фамилиары не имеют таких сил.
– А я вот имею, – это прозвучало немного по-детски, но иначе я не могла. – Я еще сама не знаю предела своих сил. И не хочу проверять это на тебе.
– Давай проверим, – предложил Даниэль.
– Помолчи!!! – Вконец озверела я. – Короче, Хасан, если я тебя сейчас пришибу и в под-вале закопаю, то твой протектор немедленно узнает радостную весть. А у него мой друг. И я не хочу, чтобы эта сволочь оттяпала Мечиславу что-то жизненно необходимое.
– Может еще и не оттяпает, – проворчал Даниэль.
– Ты замолчишь или нет!? – зашипела я не хуже вампира. – Так вот, Хасан, я предлагаю тебе такой вариант действий. Больше никто не проснулся?
– Никто.
– Не врет, – определил вампир.
– Тем лучше. Кстати, а почему ты проснулся? Ты не так силен, чтобы чуять опас-ность?
– А ты не так сильна, чтобы определить мой возраст, – отбрил вампир. – У всех свои та-ланты. Мой – просыпаться среди дня и делать что захочу.
– В том числе выходить на солнце?
– Вот это нет.
– Ну, хоть что-то радует. Итак, вернемся к нашим баранам. Простите, вампирам. Мы можем тебя убить. Для меня это несложно. Нас двое и у меня освященные кресты. Ты на-несешь нам какие-то раны, но это ненадолго. Но я не хочу раньше времени тревожить Дюшку.
Вампиреныш схватил все с полуслова.
– И что ты мне предлагаешь?
– Я оставлю тебе жизнь. Ты не передашь ничего Андрэ?
– До вечера – нет.
– А Дюшка не может общаться с тобой мысленно? – уточнил Даниэль.
– Нет, – тут же ответил вампир.
– Да.
– И ни с кем другим ты мысленно общаться не можешь?
– Не могу.
– Не врет, – спокойно сообщил мне вампир. – Это хорошо.
Я захлопала глазами.
– Что – хорошо. Вы вообще о чем?
– Некоторые протекторы могут мысленно общаться со своими подчиненными. По сво-ему желанию – и в любой момент. Хоть днем, хоть ночью.
– А Мечислав может? – разгорелось у меня любопытство. – А ты?
– Я пока не протектор и даже не ронин, а Мечислав не может. Не мог, когда я общался с ним последний раз. У всех свои способности, знаешь ли.
– Теперь – знаю. А что такое ронин?
– Вампир – одиночка. Свободный и голодный.
– Ясно. – Времени отвлекаться не было. – Хасан?
– И что ты предлагаешь мне? – спросил Хасан.
– Ничего особенного. Ты вернешься в гроб и уснешь.
– А потом выйдет из гроба и нападет на нас? Это глупо! Не стоит ему доверять! – возму-тился Даниэль.
Я криво улыбнулась. Все тело болело, как пропущенное через мясорубку.
– Доверять? Я еще не сошла с ума! Скажи, а если закрыть гроб крышкой, а на нее поло-жить крест?
– Никогда! – рявкнул Хасан.
– Не выберется, – ответил Даниэль. – Если обвязать ее чем-нибудь покрепче. Крест лиша-ет вампира всех сил. Будет лежать, пока его не откроют! Главное – лишить его возмож-ности этот крест спихнуть.
Я попыталась улыбнуться еще раз.
– Ну вот. Мы укладываем тебя в гроб, закрываем его крышкой и привязываем сверху крест. И ты лежишь там до вечера. Это даст мне гарантию, что ты ничего не натворишь. А вечером сюда придут твои товарищи, тебя освободят и пожалеют. И даже поцелуют. Тогда ты сможешь что-нибудь наворотить. Что пожелаешь.
Мое предложение Хасану не понравилось.
– Я этого не сделаю!
Подумайте, какая цаца! Я ему жизнь предлагаю, а он еще и нос воротит!
– А у тебя есть выбор? Или так – или я заставлю тебя сожрать этот крест! Кровью кля-нусь!
Несколько секунд вампир молчал. Я тоже молчала, исподтишка показывая Даниэлю ку-лак. Пусть молчит и не рыпается. Голову оторву кретину… любимому!
– Ладно. Пусть будет так.
Я выдохнула – и удивилась себе. Я что – все это время не дышала? Хотя в такой обста-новке не только дышать разучишься.
– Обещаю не причинять тебе вреда.
– Ты не врешь.
– Я вообще не вру тем, кто может поймать меня на вранье, – скромно призналась я.
– Ага, размечтался!
– Не понимаю?
– Ты прекрасно можешь пройти, куда тебе надо и при свете креста. А я не хочу случай-но тебя убить. Мало ли какая глупость взбредет тебе в голову. Может быть ты – герой-камикадзе и решишь благородно пожертвовать жизнью ради дела любимого князя! На тебя мне плевать, но расплачиваться за это будет мой друг, а мне этого вовсе не хочет-ся.
– Ты мне не доверяешь?
– Не доверяю.
Кажется, вампир разозлился.
– Да как ты смеешь, смертная!?
– Смею! Еще как смею. И не надо на меня повышать голос. Я этого не люблю. Идем?
– Куда? – не понял Даниэль.
– Вот туда. Налево. Там комната с гробами.
– А ты откуда знаешь? – удивился вампир.
Под ключицей болело все сильнее и сильнее. Но кровь, похоже, остановилась. Как хо-рошо, что я такая устойчивая! У меня были подруги, которые от вида крови в обморок падали. Я тоже в детстве жутко боялась крови. Визжала и убегала. А потом что-то про-изошло. Что-то странное. Мне приснился сон. Интересный такой. Я тогда была еще ма-ленькая, лет пять, и ни о каких романтических приключениях и не думала. А тут вижу во сне себя – в каком-то потрепанном платьице – и высокого человека в черном рядом с со-бой. Он наклоняется ко мне, теплые руки ложатся мне на плечи – и я смотрю ему прямо в глаза. Я ничего не помню, кроме этих ореховых глаз. Таких же, как у меня. Ни лица, ни фигуры. Только тепло рук, сияние глаз и тихий нежный голос. ‘Почему ты боишься кро-ви, девочка? Это же совсем не страшно! Не надо бояться, маленькая моя! Я хочу гордить-ся тобой, когда мы встретимся’.
И все. Весь сон. Но я его запомнила. А на следующий день один из мальчишек, которые обожали дразнить нас, оцарапал палец и протянул мне руку: ‘Смотри! Кровь! Страшно!?’ Днем раньше я бы заорала и побежала. А теперь засмеялась: ‘Ну и дурак же ты! Чего тут бояться!’ Больше меня никогда не дразнили…
– Юля!
– А!? – я встрепенулась и огляделась вокруг.
– Что с тобой? – Даниэль стоял почти рядом со мной. Он прикрывал глаза рукой и ста-рался не подходить ближе, чтобы не попасть под удар.
– А что со мной?
– Ты уже пять минут стоишь
