никогда не поймете, что и где. Рано или поздно вы меня расколете, но увы – даже не поймете, что это случилось. Потому что я вам навешаю лапши гораздо раньше. Я ничего не выиграю, но ничего и не проиграю. Думаете, я не догадываюсь, что со мной будет?

– Вы не изложите ваши догадки? Я бы пожала плечами, да плечи привязаны.

– В лучшем случае меня сразу убьют. Случай похуже – меня убьют медленно и мучительно. Самый худший – из меня сделают вампира и будут издеваться, пока я тут всем шеи не посворачиваю или сама не удавлюсь. Я ничего не упустила? Дюшка аж повернулся от зеркала.

– И думая так, ты все равно пришла?

– И я даже могу объяснить – почему я так сделала. Но для начала поговорим о деле. Где моя подруга?

– В соседней комнате.

– Я хочу, чтобы вы ее отпустили и никогда больше не трогали. Тогда я буду говорить с вами добро-вольно и честно, – поставила я условие. И добавила сладкую конфетку. – Та вампирша и правда помер-ла? Я и не рассчитывала, что мне это удастся!

– Но вы хотели ее убить?

– А вы хотите отпустить мою подругу?

Дюшка стремительно пересек комнату и встал рядом со мной. Сбоку, чтоб я точно ничем не дотяну-лась.

– Я с тебя сейчас собью спесь, тварь такая… Сейчас мы с твоей подругой займемся любовью. Подхо-дящая ночь для появления на свет новой вампирши, не так ли!? Ты будешь смотреть на это. А потом сама займешь ее место. Утром ты будешь мертва. А через три дня восстанешь из мертвых, чтобы верно и вечно служить мне. И ничего даже говорить не надо. Через три дня ты будешь за мной бегать и упра-шивать, чтобы я тебя выслушал.

У меня по коже побежали мурашки. Кажется, это гейм овер! Но жаловаться не на кого. Сама напроси-лась! И все равно – извращенец! Интересно, а что он сам думает по этому поводу? Здесь мы с ним не совпадаем. Это точно. А как хорошо было бы вообще нигде не совпадать! По жизни. Только теперь уже не получится. А что может получиться? Нет, ну должен же быть хоть какой-то способ ему напакостить! Надо было маринованного чеснока наесться, что ли! Или свежего? Но не хотелось ведь! Более того, я и сама чеснок не люблю. Первой стало бы плохо мне. И святую воду с духами с меня уже смыли. Ох, черт его дери за хвост! Мне стало по-настоящему страшно. Так страшно, как в детстве, когда я увидела бешеную собаку. Она не могла до меня дотянуться, я была далеко от нее, но в глазах у нее было такое… Безумие, обреченность и смертная тоска. Я представила себе, что могу смотреть такими же глазами – и поневоле задрожала. И вампир почувствовал мой страх. Он опять засмеялся, потом наклонился ко мне и лизнул меня в шею. Меня замутило. Нет, не все еще потеряно! Может меня вывернет прямо на него? И меня придется вымыть перед сексом? Вообще, этот вариант стоит рассмотреть! Не будут же меня мыть вместе с креслом!

– Что, без принуждения никто не дает? – кое-как выдавила я. – И правильно! Мне бы тоже со слизняка-ми было не в кайф.

Слова едва выдавливались из меня. Было отвратительно чувствовать себя жертвой. Теперь я понимала деда, который прорвался на фронт вопреки всем и вся. И убивал. И никогда не мучился угрызениями совести. Просто потому, что фашисты первые начали эту игру. Они решили сделать русских жертвами, а жертвами-то мы никогда и не были. Кем угодно, но не жертвами и не рабами. Нас много раз пытались подчинить, но стоило нам понять, что происходит – и Россия вставала на дыбы, да так, что цари летели в кусты, теряя по дороге хвост и голову! И вампир ничем не лучше Бориса Годунова! Бешенство нараста-ло, подавляя страх. Но что от этого было толку? В связи с историческим экскурсом у меня был только один вопрос. Как встать на дыбы лично мне? Если кресло тяжелое, а я даже гантели никогда не тягала.

– Приведи вторую, – бросил Дюшка Алексу и опять наклонился к моему уху.

– Это – задаток.

Я провел ногтем у меня по шее. Я взвизгнула. Громко. От души. Больно вообще-то. И струйку крови на коже я тоже почувствовала. Дюшка опустил голову и слизнул ее. Сволочь. Ну погоди ж ты…

– Надеюсь, ты зубы чистишь регулярно? Не хотелось бы подцепить заражение крови.

Чего мне стоило спокойствие в голосе – Бог знает. Но Дюшке оно точно не понравилось. Он перестал слизывать с меня кровь и прошипел:

– Игры кончились, девочка. Пора платить по счетам…

– И ты здорово задолжал богу, – бросила я. Все равно убьют – так хоть поругаться напоследок.

Позади что-то скрипнуло – и Алекс ввел мою подругу. Катька была вся мокрая, с ног до головы. види-мо, духи со святой водой кровососам резко не понравились. Свежих укусов вроде не было, но глаза были – как две стеклянные пуговицы. Пустые и ничего не выражающие.

– Интересно, а как же я этому не поддаюсь?

– Не волнуйся, – прошипел над моим ухом Дюшка. – У нас будет вечность, чтобы выяснить твои спо-собности.

Андрэ повернулся к Кате и прищелкнул пальцами. Что-то изменилось в голубых глазах. Теперь они уже не напоминали тупую куклу Барби. В них была жизнь, был разум, была подавленная и намертво связан-ная воля. И был смертельный страх.

– Юля? Что происходит? Как мы…

Взгляд ее упал на вампира. Она вскрикнула и отшатнулась. Кажется, Андрэ это доставило немалое удо-вольствие. Садист проклятый! Урою! Лично!! Лопатой!!!

– Ты совершенно права. Вы обе у меня в гостях. А еще через несколько дней вы обе будете молить меня о гостеприимстве.

– Облезешь, гнида – отозвалась я. Бешенство хорошо влияло на мои голосовые связки. Теперь я была твердо уверенна, что это овечье блеяние – мой голос. И попробовала ободрить подругу! – Катька, пока мы не вампиры, мы не побеждены! И вообще, расслабься и попробуй получить удовольствие! Когда бы ты еще оказалась в одной постели с таким лапушкой? Ну, подумаешь там – сволочь и гнида! Зато мор-дочка смазливая! Была когда-то.

– Ай-яй-яй, какие грубые слова от такой хорошенькой девушки – почти пропел вампир. Теперь он уже не злился на мое хамство. Его это даже забавляло! Ну, еще бы! Мы же связаны и в его власти. Что хо-чешь – то и воротишь! Он решил преподать нам урок. То есть мне. Учитель хороших манер, блин! Ста-лина на него нет! И вдруг Андрэ резко, всем телом повернулся к Кате.

– Раздевайся!

Катя дернулась, как от удара плетью. Руки ее сами по себе рванули ремень джинсов. И тут мне пришла в голову еще одна мысль.

– Ты ей еще стриптиз прикажи станцевать, козел. Так не встает, что ли?

– Стриптиз? Что ж, хорошая идея. Танцуй!

Катька задрожала. Я подмигнула ей. «Сделай что-нибудь!» – умоляли меня голубые глаза. «Если бы я могла, … … …» – отвечали мои. Веревки попались на редкость паскудные. Тонкие, крепкие и очень туго затянутые. Шипи не шипи – хрен вырвешься! А будешь вертеться – сосуды перетянутся еще сильнее. Профессионал завязывал, мать его…!

Действие тем временем разворачивалось полным ходом. Сашка вышел и в комнате остался один Андрэ. Вампир уже избавился от пиджака и рубашки, оставшись в одних брюках. Его грудь была густо покры-та золотыми волосками. И – странное дело – на меня накатила волна желания. Да, я ненавидела этого типа, да, я убила бы его за то, что он с нами делает, но мое тело так не думало. Оно хотело оказаться в кольце этих сильных рук, тоже заросших золотистыми волосками, но более тонкими и мягкими, чем на груди. Мне безумно хотелось потереться о его руки, ощутить эти волоски своей обнаженной кожей, по-смотреть, как они встанут дыбом, когда мы будем… нет!!! Юля, о чем ты думаешь!? Очнись! Это суще-ство – враг! Ни шагу назад, ни капли положительных эмоций к врагу!

– И бельем в него бросить не забудь, чтоб трусы на ушах повисли. Хоть рожу его видеть не будешь. – подсказала я.

И Катька повиновалась. Отлетел в сторону свитер, тоненькая маечка и лифчик были брошены прямиком в Дюшку – и за ними последовали и трусы.

А в трусах-то кармашек. А в кармашке – крестик. Его Дюшка и поймал. Аккурат травмированной ча-стью лица. Крестик полыхнул огнем. Вампир взвыл и подскочил ко мне.

– Ах ты …..

Дальше не цитирую по понятным соображениям. Даже мой дед так не ругался. Я поняла, что сейчас мне свернут шею – и постаралась оскалиться. Спас робкий стук в дверь и Сашкин голос.

– Господин! Там приехали люди Алексеева. Вы приказали доложить, как только они выйдут из машины.

– Хорошо.

В слове был неутихший гнев. Гнев, которому требовалось выйти наружу. И в следующий миг Андрэ резко выбросил вперед руку. В этом движении была угроза и жестокость. Из-за двери раздался слабый стон – и я вдруг кожей почувствовала чужую боль. Да что же со мной такое, черт подери!? Сашка зашел в комнату, но близко к своему хозяину не подходил. Боялся, наверное.

– Возьми вот эту, – Андрэ кивнул на Катю. – Отведи в пятый бокс и присмотри за ней. Можешь немного поиграть, но кусать ее я тебе запрещаю. Пока она принадлежит мне.

Слово «бокс» вдруг развеселило меня. Я отлично знала, что так называются помещения для инфекцион-ных больных. Интересно, а вампиризм – это инфекция или нет? Знать бы! Может, и противоядие откро-ем? Один укол – и нет вампира. Или оно уже открыто? Один укол осиновым колом в сердце – и точка! Я хихикнула, и Андрэ повернулся ко мне.

– Ты еще можешь смеяться!? Его взбешенное лицо рассмешило меня еще больше. Раз уж пока не убивают…

– Могу попробовать заплакать. Знаешь, у меня сильная аллергия на чеснок. Глаза жутко слезятся. Не принесешь мне пару головок?

Голубые глаза сверкали от бешенства, но мне уже на все было наплевать. У каждого есть свой предел стойкости, а мой был исчерпан – и я скатывалась в банальную истерику. Потом последовали бы слезы. Катя что-то лепетала, когда вампир схватил ее за руку и потащил из комнаты, не дав даже захватить с собой одежду. По дороге он бросил на меня взгляд полный ужаса. Он определенно боялся Андрэ и то, что я его не боялась, делало меня – какой? Опасной? Сильной? Или просто чокнутой? Что-то мне под-сказывало, что это был третий вариант. Вампир развернулся к кровати и принялся одеваться. Я фыркнула еще раз.

– А при китайцах нас все-таки не