совершение преступления. Как волка ни корми и не воспитывай, а овцы пропадать будут… К внешним и всем видным признакам приро-жденного преступника товарищи относили: неправильную, безобразную форму черепа, раздвоение лобной кости, ассиметрию лица, неправильность строения мозга, притупленную восприимчивость к боли и тому по-добное. А к внутренним особенностям, то есть характеру и темпераменту относились: сильно развитое тще-славие, цинизм, отсутствие чувства вины, способности к раскаянию и угрызениям совести, агрессивность, мстительность, склонность к жестокости и насилию, к экзальтации и демонстративным формам поведения, тенденция к выделительным признакам особого сообщества (татуировки, речевой жаргон и др.). Ничего не напоминает? Правда? А вы попробуйте прорваться куда-нибудь в тюрьму или почитайте тех, кто пишет не о блатной романтике, а о реальности в уголовном мире. Точный портрет многих уголовников получится. Кста-ти, что забавно, прирожденная преступность по этой симпатичной теории сначала объяснялась атавизмом (типа ребенка с хвостом): преступник понимался как дикарь, который не может приспособиться к правилам и нормам цивилизованного сообщества. В общем – отрыжка эволюции. Такая вот романтика тайги и зоны. Прим. Авт.
– Падвэзты? Голос звучал с явственным кавказским акцентом.
Я присмотрелась. Оно еще и кавказской национальности? Сразу-то не поймешь, ни волос, ни усов, ни бороды. А мерзкая рожа может быть у кого угодно, хоть гориллу из клуба вспомнить.
– Подвезти. На улицу Лермонтова. По дороге? Плачу три сотни. Но побыстрее!
– Да мы тэбя и так, бэсплатно падвэзэм, кырасывая, – высказалась вторая… второе лицо с водитель-ского места. – За адын улыбка…
И улыбались они при этом так, что стало ясно – за «адын улыбка» меня подвезут, только если я пре-вращусь по дороге в динозавра и оскалюсь на них клыками в три ряда. А так – поимеют всей компанией, поиздеваются, выкинут где-нибудь в лесу – и поминай, как звали. Вас-то мне и надо, мои хорошие! Как мы с вампиром удачно попали, а?! Но для проверки и осуществления своего плана я таки сделала пару шагов назад.
– Ой! Не надо! Я передумала!
Первое вылезшее лицо загоготало – и открыло дверцу. И стало вылезать на дорогу. Мотив был ясен. Поймать девчонку, запихать в машину – и куда она оттуда денется? Когда сейчас во всех иномарках стоит автоблокировка и отключить ее можно только с водительского кресла? Это, кстати, для всех девчонок! Смотрите, кто вас подвозит, а то доедете, куда никому не надо. Я взвизгнула – и неуклюже побежала в пригородный лес. Метров сто я еще как-то вытяну, хоть ноги и подкашиваются. Ничего, шакалы предпочитают беспомощную добычу.
И не надо считать меня идиоткой. Все предельно просто. Если бы они оставались в машине, Даниэль не смог бы ничего с ними сделать. Дали бы по газам – и умчались в неведомую даль. Если бы они оказа-лись нормальными людьми, я бы не позволила вампиру ничего с ними сделать. Но эти двое проявили свою пакостную натуру с первых слов. И осталось только справиться с ними. Один – отвлекся на меня. Второй смотрит на устроенный мной спектакль. А что? Девчонка бежит, ее ловят – чем не развлечение. А поймают – и еще развлекутся… козлы! Дверца у машины открыта, мотор не работает. Что еще нужно вампиру для счастья?
Этот вопрос я выяснить не успела. Тип, который преследовал меня вот уже тридцать метров, вдруг как-то глухо охнул за спиной (до этого он там только сопел и гоготал, как гусь-маньяк). Я остановилась и обернулась.
Машина была по-прежнему открыта. Но водителя там больше не было. А второй тип лежал у меня за спиной. Над ним стоял вампир и отряхивал руки.
– Юля, ты просто молодец. Иди, садись в машину, а то замерзнешь.
Я кивнула и поплелась в сторону джипа. Вампир не помогал мне. Он тащил моего преследователя и что-то шипел под нос.
– … раскормил окорока… мать… паразит… – расслышала я. Даниэль донес тушку до машины и свалил ее рядом с багажником. А потом полез в салон. Оттуда на свет появилась вторая тушка. И вампир стал открывать багажник, кивнув мне на салон, мол, что смотришь, садись, давай. Но в машину я не села.
– А может, мы их бросим чуть подальше в леске? – робко предложила я. – К весне найдут?
Вампир возмущенно покосился на меня и начал сдирать с горячих парней верхнюю одежду.
– Ты что?
– А на кой нам трупы в багажнике?
– А почему ты решила, что это – трупы?
Мы с вампиром уставились друг на друга, быстро все поняли – и диалог пошел по новой колее.
– Ты их будешь возить, как продовольственный запас?
– А ты против?
– Угу, – вампир затянул узел на руках первого маньяка, – я уже заметил, что гуманизмом ты не страда-ешь…
– Не страдаю. Я просто им наслаждаюсь. Когда выпадет свободная минутка.
– И когда она выпадет?
– Вот угроблю твоего Дюшку, – мечтательно вздохнула я, – доберусь домой, сяду у телевизора, и буду смотреть старый добрый фильм про гуманных людей. И буду наслаждаться.
– А, так ты в этом смысле?
– Ага.
Вампир затянул узлы на втором типе и закинул их в багажник. А на меня накинул легкую кожаную куртку. Вторую он набросил на себя и полез на водительское место.
– А ты машину-то водишь? – поинтересовалась я, залезая во второе кресло. Вопрос был очень животре-пещущим. Это вампиры могут выдержать, если их на кусочки порезать. Если же я вылечу через стекло или вампир сплющит меня об фонарный столб – собирать меня будут в лучшем случае – в реанимации. Ну а в худшем случае… Ох– ох– ох…
– Вожу, – буркнул Даниэль. – Чтоб ты знала, вампиры мирно не живут, поэтому каждый вамп владеет минимальными навыками вождения машины и самолета, умеет неплохо стрелять, каждый из нас в ка-кой-то степени освоил компьютер и изучал хоть одно боевое искусство. Сила все не решает. У нас есть даже такая должность, как Исследователь. Это вампиры, которые следят за всеми человеческими но-винками, осваивают их и объясняют другим. Сама понимаешь, мы были бы консервативны, да только люди не позволят. ИПФ не дремлет.
– ИПФ? – заинтересовалась я. – Второй раз слышу этот термин. И кто так называется?
– Это долгий разговор, – вампир усердно рылся в карманах куртки. – Если вкратце – ты когда-нибудь слышала об инквизиции?
– Что ж я, дура безграмотная?
– Я тебя уже знаю, поэтому мой ответ – нет. А ИПФ – это современное отделение ордена собак господа в России. За рубежом это называется по-другому.
– Апофигей. А если подробнее?
– Юля, нам сейчас некогда подробнее. Но обещаю потом тебе все рассказать.
– Ловлю на слове. Что ты ищешь?
– Какой-нибудь мобильник.
– Зачем? – я тоже захлопала по карманам.
В одном из карманов куртки я обнаружила сотовый телефон. Отлично! Интересно, у него есть выход в Интернет? Конечно! А еще фотокамера, диктофон и цветной сенсорный экран. Все закидоны, какие только можно вообразить. Пижон был покойник, хоть де мортуис и аут бене аут нихиль* (о мертвых – либо хорошо, либо ничего). Хотя он еще и не покойник, но за вампиром не задержится.
– Возьми.
Даниэль почти выдернул телефон у меня из руки и набрал какой-то номер. Весь разговор я не слышала, только его отдельные фразы.
– Алло. Это Дани. Это ты?
– …..
– Да. Андрэ что-то заподозрил. Меня пытали и я сбежал.
– …
– Конечно, не сам. Мне помогла очень милая девушка. ОЧЕНЬ сильная девушка.
– …
– Хватило чуть ли не двухсот грамм.
– …
– Да. Настолько. И у тебя есть реальные шансы.
– …
– Хорошо. Где и когда?
– …
– Я тебя там встречу.
Даниэль щелкнул кнопкой и выключил трубку. И улыбнулся, как кот, тайком обожравшийся сметаны и не получивший за это тапком.
– Что ж, теперь предлагаю взять ноги в руки – и поискать нам с тобой убежище на этот день.
– У меня дома? – предложила я. Вампир посмотрел на меня, как на безнадежно больную.
– Юля, Андрэ знает, где ты живешь?
– Катька точно знает. А что?
– Он просто вытянет из нее всю информацию. Полагаю, он уже обнаружил, что меня нет. Или тебя. В любом случае, он начнет проверять все – и, поняв, что мы сбежали, возьмется за твою подругу. И по-верь мне, он вытрясет из нее все, вплоть до размера твоих трусов. А потом пришлет к тебе на дом группу захвата. Ты – не боец, как и я днем. Кстати, как вы с подругой там оказались?
– Мой рассказ за рассказ об ИПФ, – принялась торговаться я.
– Хорошо. Тогда позднее, – обуздал свое любопытство вампир. – А пока скажи мне вот что. Эта Катя – твоя близкая подруга?
– Не самая близкая. Но одна из самых давних. Дружим с детства.
– Это еще хуже. Она много о тебе знает?
– Достаточно.
Мой главный принцип был – не делиться информацией о своей жизни. Но Катя была вхожа в наш дом. И этого было довольно, чтобы она знала моих друзей и знакомых. Наш город далеко не мегаполис! Крупный, что есть, то есть, но спрятаться в нем сложно. Все знакомы друг с другом и информация рас-пространяется очень быстро. Стоит кому-то узнать обо мне – и все. Круги по воде пойдут почти момен-тально. К полудню все уже будут знать обо всем. И все-таки было несколько человек…
Я позволила себе додумать мысль до конца. Где можно спрятать вампира и человека так, что никто не будет их искать? Хотя бы так, чтобы они могли провести там день? На вампира не должно попасть солнце. Кстати…
– А тебе обязательно спать днем?
– Не всегда. И сейчас не тот случай. Я могу не спать днем, могу даже передвигаться под солнцем, но я должен быть полностью закрыт от его лучей. Но это редкий талант.
– У Дюшки он есть?
– Нет.
– Отлично! Его слабость – наша сила!
– Мне нравится твое настроение. Ты придумала, где нам укрыться?
– И почему вечно – я?
– Я – гость в этом городе, – ответил Даниэль на риторический вопрос. – Всего лишь гость. Мои знакомые – вампиры и оборотни – все подчиняются Андрэ. Никто не пойдет против него. Это грозит смертью. Долгой и мучительной.
– Понятное дело. И у меня есть хорошая идея. У меня есть одна подруга. О ней никто не знает. Совсем никто.
– И как это получилось? В голосе вампира было недоверие. Что ж, я его понимаю.
– Случайно. Одна моя подруга работает там санитаркой…
– Сокурсница? Школьная знакомая?
– Нет. Мы подружились случайно. Я тогда ехала в автобусе, сидела, читала книгу. Фэнтези. Ехать дале-ко было. Надя сидела рядом со мной. Она заинтересовалась и попросила почитать. Я, разумеется, отда-ла ей книгу. Потом она дала мне кое-что почитать. Это не слишком давнее знакомство и я старалась его не афишировать. И записать ее в свой ежедневник тоже не успела. Я могу позвонить ей. И потом, у нее не слишком много друзей. Она работает в морге.
– В морге?
– Да.
– И каком?
– Мединститута.
– Что
