не буду!

Один из вампиров направился ко мне. Я выхватила водяной пистолет и пальнула ему прямо в лоб. И попа-ла, конечно. С такого расстояния даже слепой не промахнется. Раздался дикий визг. Я поморщилась, но взгляда не отвела. Я это сделала и я должна смотреть. Вампир разлагался на глазах. Сползала кожа с черепа большими неопрятными лохмотьями, мясо чернело и рассыпалось в пепел, обнажались – и тут же треска-лись белые кости черепа. Странно. А с Дюшкой так не было… Он почему-то жив остался и даже почти цел. Легкие намеки на шрамы на правой щеке – не в счет. Может, у вампиров разная устойчивость к святой воде и крестам? Вполне реально. Люди тоже ведь рождаются с разным иммунитетом. Я подумала – и выпустила еще одну струйку воды, теперь уже в корпус. Потом подошла и перекрестила то, что хрипело на полу. Вампир уже не кричал. Он просто корчился, рассыпаясь мерзкими черными хлопьями. Невосстановимо. Я улыбнулась. Адреналин гулял по венам и артериям, походя растворяя остатки благоразумия. Жутко хоте-лось заорать, но вместо этого я улыбалась. Дед мог бы мной гордиться!

– Ты еще хочешь до меня дотронуться, Дюшка? Я смету тебя в совочек и выкину в унитаз.

– Как ты меня назвала?

– Что, глушняк долбит? Повторить? Это ты во Франции был Андрэ, а здесь больше чем на Дюшку не тянешь! Сколько ни тявкай!

– Стерррва, – прошипел вампир.

– Стерва, – согласился вдруг Мечислав. – Но она под моей защитой, как и Даниэль.

– Мне не нужна ничья защита, – окончательно сорвалась я с резьбы. – Мне нужна моя подруга!

На губах Дюшки расплылась отвратительная улыбка.

– Тебе нужна твоя подруга? Так выиграй ее!

– Я в азартные игры не играю, – отозвалась я. – Давай лучше сыграем в ‘Подожги вампира’? Обещаю хо-роший мраморный памятник. В виде обломанных козлиных рогов.

– А кто сказал, что я предлагаю азартные игры, – отозвался Андрэ. – Ты отказалась от его защиты. И ты выставила мне счет. Значит, ты должна подтвердить свое право. То есть – выиграть поединок. Или при-знать, что я волен в твоей жизни и смерти. Здесь, с нами, ты обязана отвечать за каждое свое слово. Мы не люди. И у нас другие мерки.

Кажется, я попалась. Но выбора у меня нет? Или есть?

– А что если я выиграю?

– Я исполню твое желание, – отозвался вампир. С такой самоуверенностью, что мне стало ясно – о победе и мечтать не стоит.

– Давай драться на бутылках со святой водой? – предложила я без особой надежды.

– Э, нет. Ты оскорбила меня и вызвала. Выбор оружия, как и выбор поединщика – за мной. Будете драться в круге, до смерти одного из вас. Ты изложишь ей правила, Мечислав?

– Изложу, – отозвался вампир.

Его лицо, когда он повернулся ко мне, было спокойной маской безразличия. Вежливая улыбка, надменный холод зеленых глаз. И где-то в глубине – обжигающая ярость.

– Ты понимаешь, на что напросилась!?

– Если бы понимала, меня бы здесь не было, – огрызнулась я. – Так какие правила!?

– Сейчас он выберет вампира, – начал излагать Мечислав. – Вам огородят достаточно большой круг осино-выми прутьями. Если кто-то выйдет за пределы круга – это мгновенная смерть. Даже одной ногой. Все ос-вященные предметы придется оставить здесь. Все, что находится в круге – считается оружием. Но я готов поспорить, что там ничего не окажется. Андрэ не настолько глуп.

– Очень жаль.

Я немного подумала, потом уселась прямо на землю и начала стаскивать сапоги. Потом расстегнула пояс и стащила брюки. Двигаться в них будет куда как неудобнее. Ни ногу поднять, ни колено согнуть. Кожа… Красиво, выпендрежно, ужасно неудобно. Даже за время поездки они у меня так к заднице прилипли, что я боялась с ними просто срастись. Вампир наблюдал за мной, удивленно подняв брови. Я избавилась от шта-нов и с удовольствием ощутила дуновение ветерка на голых ногах. Теперь я стояла перед всем народом в трусиках – одно – название, капроновых колготках и шелковом полупрозрачном топе. И даже не сомнева-лась, что вид у меня на редкость дурацкий. Ну не умею я все это носить! Не топ-модель, а студентка биофа-ка. На той же Катьке этот наряд смотрелся бы на редкость сексуально. Я же себе не льстила. Увидев меня в роли модели, удавится любой дизайнер. Хотя фигура у меня еще ничего. Какое-то утешение. Черт, какая чушь лезет в голову! Но вообще-то это моя голова! Чем хочу, тем и забиваю! Все равно оторвут на фиг!

– Ты хоть какое-нибудь боевое искусство знаешь? – безнадежно спросил Мечислав.

– Откуда?

– Откуда-нибудь.

– Увы. О моей неуклюжести легенды ходят. Я могу угробить кого угодно – только заговорив до смерти. Будете меня подбадривать аплодисментами?

– Это исключено.

– Почему? – не поняла я.

– Запрещено как-либо помогать бойцам. А положительные слова или даже эмоции – это тоже помощь.

– Обидно.

– Если бы ты молчала в тряпочку, тебе не было бы обидно, – отозвался Мечислав. – Это ведь твоя работа! Я хотел или договориться с Андрэ по-хорошему, или попросту разозлить его так, чтобы он вызвал меня на поединок. Потом оторвать ему голову – и нет проблем! А теперь ты обязана принять этот вызов.

Я не испугалась. Я просто не знала чего бояться. Дура-с.

– Кстати, а если я не хочу?

– Тогда тебя просто убьют. То есть не просто так, а медленно и мучительно. Или передадут Андрэ в пол-ное его владение. Что лучше – решай сама. Я вынужден буду это сделать. Законы делают меня и сильнее и слабее. И я обязан подчиняться законам Совета.

– И шансов отвертеться, у меня нет? Вообще? Только поединок?

– Почему же. Ты можешь признать себя моей рабыней или донором крови…

– Размечтался.

– Это у тебя не получится. Разумеется. Для этого ты слишком горда. Но умирать из-за гордости – это глу-по.

– Умирать вообще глупо.

Я чувствовала себя как во сне, когда все кажется веселым и легким. Даже злость глубоко в глазах вампира меня не пугала. Я ощущала ее на самом краешке восприятия, как пузырьки в шампанском – и мне это нра-вилось!

– Можно еще признать власть Андрэ над собой и молить его о прощении.

Я бы скорее удавилась.

– Не смешно. Это все выходы?

– Больше ничего не могу тебе предложить. Разве что победить.

– Очень мило. М-да, язык мне надо было оторвать еще в младенчестве. Ладно, с кем из этих лапушек мне предстоит драться?

Мечислав обернулся к Дюшке.

– Кто выходит на поле с твоей стороны?

Дюшка положил руку на плечо вампира, стоящего рядом с троном.

– Влад.

Я тихо свистнула. Ну и бычара! Выше меня на голову и шире в плечах раза в два. И все это за счет мышц. И с этим типом я должна справиться? Забавно!

– А ты меня высоко ценишь, Дюшка, – ляпнула я. – Знаешь, не будь ты козлом, мы могли бы и подружить-ся. Мне нравится, когда мужчины меня боятся.

– Мели, Емеля, – процедил Дюшка.

Двое вампиров уже огораживали для нас круг. Широкий. Пять на пять метров. Это хорошо. Будет куда отлетать. А летать мне предстоит много и часто, в этом я не сомневалась. Если только сразу шею не свер-нут. Вампиры осторожно, руками в перчатках, брали из большой корзины, тонко нарезанные осиновые прутья и втыкали в пол.

– Осина вредна для вампиров, даже если ее не втыкать внутрь?

– Да, – коротко ответил Мечислав.

Я сняла с шеи цепочку с крестом, сняла с запястий и щиколоток браслеты с крестиками и образками и отдала все это добро Даниэлю, предварительно завернув в шелковую кофту.

– Подержи, только осторожно. Потом отдашь мне.

Серые глаза смотрели на меня с отчаянием.

– Я не должен был брать тебя с собой! Не должен!

– Теперь поздняк метаться.

– Юля…

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала вампира в щеку.

– Ты мне тоже нравишься, Даниэль. И учти, с тебя мой большой портрет. В полный рост, красками и в костюме девятнадцатого века.

И я медленно пошла в круг. Мой противник уже ждал. Все мое тело было переполнено бесшабашной лег-костью. Такого я ни разу не испытывала и поэтому не знала, чего от себя ожидать. Это то бешенство, когда в бою не чувствуют ран? Или наоборот – моя уверенность в себе рассыплется от первой пощечины, и я пре-вращусь в обычную жертву вампира? Не знаю. Ничего не знаю, но ничего хорошего не жду. Я покусала губы. Итак! Честно мне этого гада не одолеть. А нечестно? А для нечестной игры у меня ничего нет. Даже бритвы. Колготками его придушить, что ли!? А вампиров можно придушить? Жаль, спросить не успела. А что у меня еще есть? Наглость, неуклюжесть и непредсказуемость. Очень много против силы, ума и боевого опыта. Самые те задатки для победы. И все-таки есть в этом Владе одна хорошая деталь. Самоуверенно-стью от него несет на километр. Он меня всерьез не воспринимает. Кстати, интересно, предупредил его Андрэ о моих способностях – или нет? О том, что я могу противостоять гипнозу? Вряд ли. Сказать это – значит расписаться не в моей силе, (Кто в нее верит-то!?) а в своей слабости. И такая самовлюбленная ско-тина, как Андрэ, никогда ничего подобного не сделает. У него должна быть прорва доброжелателей и доб-роделателей, которые только и ждут удобного момента. Значит, один плюс у меня уже есть. Я не поддаюсь вампирскому гипнозу. Но это в припадке ярости. А если просто так? Кажется, сейчас я это проверю. Все вокруг медленно исчезало. Ехидная улыбка Андрэ, отчаянные глаза Даниэля, блеск стразов на моих шта-нах, небрежно брошенных на пол… Так учил меня наш тренер по вольной борьбе. Как только ты выходишь на ринг к своему противнику – ты видишь только его. Или их. А весь остальной мир куда-то исчезает. У меня никогда раньше так не получалось. Да и борьба тоже у меня не получалась, так, что меня вежливо выставили из секции к концу второго месяца. Сосредоточиться на противнике получилось только сейчас. Я даже не заметила, в какой момент исчезли из моего поля зрения все вампиры. Остался только Влад. Он вдруг улыбнулся и поманил меня пальцем. Из его серых глаз вырывалась тьма. Я видела это именно так. Темное облако окутывало меня с ног до головы. И его приказы были ясны, как мои собственный мысли. И первый приказ был – опуститься на колени. Я повиновалась не рассуждая. Боец из меня против овец. Даже будь я трижды на ногах, вреда я больше причиню себе, чем вампиру. А если смогу убедить его в своей без-обидности – у меня появится шанс. Дохлый, слабый, но шанс.

Влад медленно шел ко мне. Шаг, второй, третий… И на его лице я вполне отчетливо читала удовольст-вие. Глупая женщина осмелилась выйти