зашипела я. – А если это – оборотень!?
– Я их не чувствую рядом.
Жигуленок сдал назад и остановился прямо перед нами.
– Подвезти?
За рулем сидел мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи. Довольно симпатичный, с приятным круглым лицом, светло-русой короткой бородкой и растрепанными волнистыми волосами.
– Подвезти, – согласился Даниэль. – Вам до улицы Ленина не по пути?
– Нет. До Советской подброшу, а дальше – извините.
– Да и до Советской хорошо, – отозвалась я.
Машина мягко рванулась вперед. Я ежеминутно ожидала окрика, выстрела… да чего угодно! Даже обо-ротня, приземлившегося на капот! Фильмы ужасов не прошли для меня даром. Даниэль сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. И я отлично знала, ЧТО произойдет, когда машина остановится. Знала – и не возражала. Почему? Потому что в руках у врага три человека. Простите, вампира. Но – моих. Трое моих друзей. И если для их спасения надо кого-то убить – значит так и будет. И я буду убивать сама, если это понадобится. Даже если потом буду мучиться угрызениями совести! Или попросту попаду в тюрьму. Какая мне разница? Лучше уж быть живой и в тюрьме, чем попросту мертвой. Не тянет меня сесть на оригиналь-ную жидкую диету. Никак не тянет.
Водитель остановил машину неподалеку от памятника Чернышевскому.
– С вас полтинник. Не дорого?
– Нет. Не дорого. Совсем не дорого…
Даниэль мягко провел рукой перед лицом водителя. И я отлично знала, что он сейчас делает. Ловит его глаза своими. Завораживать человека можно только глаза в глаза. Может можно и как-то иначе, но у Дани-эля получается только так.
Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем в полумраке машины послышался голос водителя. Но уже совсем другой. Тихий, робкий, неуверенный. Какой-то механический.
– Я повинуюсь…
– Отлично. – Даниэль откинулся на спинку сиденья, продолжая смотреть водителю в глаза. – Как тебя зо-вут?
– В-володя. Черняев Владимир Олегович.
– Женат?
– Нет.
– Живешь один?
– С мамой, братом и сестрой.
– Д-да.
– Да.
– Там можно переночевать?
– Да.
– Туда никто не приедет? Не должен приехать?
– Нет.
– Да.
– Вези.
– Слушаюсь.
Водитель повернулся и надавил на газ. Машина рванулась с места, как кошка, которой на хвост наступили. Даниэль не отрывал от него глаз. Он был не самым сильным вампиром. И не смог бы одновременно гипно-тизировать водителя и разговаривать со мной. Поэтому я молчала. Фактически, сейчас я была один на один со своими мыслями. А мысли были нерадостные. Очень даже грустные мысли. Что с Борисом? Что с Вади-мом? Что с Мечиславом? Последний вопрос – подчеркнуть двумя чертами и выделить жирным шрифтом. Я, на минуточку, фамилиар одного зеленоглазого вампира. Интересно, что я буду чувствовать, если Дюшка решит снять с моего… ну пусть – господина, потом поспорим о формулировках! – шкуру? Кусочек за кусоч-ком. Как с Даниэля. Я буду чувствовать то же, что и вампир? Или раньше помру? Или что-то еще? И как можно помочь моим вампирам? Я бы, не задумываясь, бросила гранату, – но куда!? Можно взорвать ‘Вол-чью схватку’, но толку-то с того! Дюшку я может, и угроблю, но моим вампирам тоже не поздоровится. Граната, пусть даже ручная, но не разумная. И убивает всех подряд. Увы.
Машина выехала за город и теперь мчалась по шоссе в сторону ‘Чистой реки’. Это тоже такое садовое хозяйство. Но менее престижное. Дома пониже, асфальт пожиже, люди среднего достатка. Те, кто вынуж-ден работать на огороде, чтобы прокормить семью. Большая часть домов – просто сарайчики, в которых хранятся садовые инструменты. Летом в них еще можно переночевать. Зимой – это просто кошмар! И во-обще, эту очаровательную местность из ‘Чистой реки’ давно было пора переименовать в ‘Грязную лужу’. Я бы сказала об этом Даниэлю, но отвлекать его на такой скорости чревато. Мне вовсе не хотелось попасть в автокатастрофу у черта на рогах за городом.
Мы ехали почти в полной темноте. Думать больше не хотелось, но я еще могла попробовать поспать. А почему бы нет? Дедушка говорил, что первая заповедь солдата для него была такая: ‘Спи, где можешь и ешь, где можешь, потому что неизвестно, когда тебе еще удастся поесть и поспать’. Вот и мне было неиз-вестно. Я закрыла глаза и свернулась клубочком. И сразу же пришел сон.
На этот раз я стояла в большой черно-белой комнате. Стены закрыты большими полосами черной и белой блестящей ткани, у одной из стен – камин, в котором танцуют языки огня. Посреди комнаты – огромная кровать. Белое покрывало и черные подушки в виде каких-то зверей и птиц. И меня одели под стать этому интерьеру. В роскошное черное платье с блестками. В здравом уме я такое ни за что бы не нацепила. Мало того, что подол закручивался в три слоя вокруг ног, так еще и вырез открывал… проще перечислить, что он закрывал! Чуть-чуть – соски. Все остальное было выставлено напоказ. И держалась эта тряпка, непонятно каким чудом. Я всерьез опасалась, что если наступлю на подол, то останусь вовсе без платья. Я медленно повернулась вокруг своей оси. Ничего нового. И никакого входа или выхода.
– Хорошо, что ты пришла, кудряшка.
Я взвизгнула и подпрыгнула на месте. Голос за спиной раздался так неожиданно, что сердце в пятки рух-нуло. Конечно же! Мечислав! Кого еще я могла увидеть во сне!? Нет бы Антонио Бандераса? Или хотя бы Кевина Костнера. Нет-с. В ассортименте только вампиры! А у меня на них аллергия.
– Прекратите ко мне подкрадываться!
Я развернулась и посмотрела на него прищуренными глазами. Вообще-то я собиралась устроить Мечисла-ву скандал, но, увидев вампира, только ахнула.
– Что с вами!?
Вопрос был более чем закономерным. Вампир был одет в облегающие черные лосины и черные короткие сапоги. Грудь его была открыта, но мое внимание привлекла вовсе не безупречная золотистая гладкая ко-жа… черт! Опять я за свое! В правом плече у вампира торчал осиновый кол – и из-под него текла тоненькая струйка ярко-алой крови, быстро пропитывая его одежду. На черном кровь – черная.
– Это моя рана, кудряшка.
– Да, я знаю. Даниэль сказал, что вас ранили осиной. И вы не смогли левитировать.
– Сейчас я не могу даже двигаться. Оборотни везут меня куда-то. Наверное, к Андрэ.
– Наверное?
– Я даже вопроса им задать не могу. Осина полностью парализует вампиров. И тем более я не могу зале-чить свою рану. Если они не вынут эту чертову деревяшку в ближайшие пять-шесть часов, я могу и умереть от потери крови.
– А вампиры от этого умирают?
– Обычно нет. Но осина… у нас с ней сложные отношения, недаром вампиров рекомендуется пробивать именно осиновым колом.
– Черт побери!
Вампир был непрошибаемо спокоен. Казалось, ему каждый день приходится встречаться со смертью. За завтраком, обедом и ужином. Я после такого сообщения стояла как под высоковольтной линией, а этот паршивец даже слегка улыбался.
– Да, это будет очень печально для нас обоих, кудряшка. Мне вовсе не хочется умирать, а ты крепко свя-зана со мной. Не знаю, сколько шансов выжить останется у тебя, но, мне думается, не очень много. Фами-лиары редко переживают своих господ.
– Вы это говорите для того, чтобы я вам помогла? – язвительно спросила я.
Вампир казался искренне удивленным.
– Чем ты мне можешь помочь, кудряшка? Прилечь рядом и поплакать? Я говорю это ради того, чтобы ты была готова к самому худшему.
– Считайте, что я готова, – огрызнулась я. – Как пионер. А теперь – чем я могу вам помочь?
– Ничем, кудряшка. К моему глубокому сожалению.
Я покусала пальцы.
– Для начала сядьте. Даже если это всего лишь сон – не стоит разгуливать с такой раной в плече.
– Ее нанесли мне в жизни. И сейчас она выглядит именно так. Я даже не могу залечить ее. Осина успешно противостоит нашей магии.
Я взяла вампира за руку и потянула к кровати. Мечислав повиновался и сел рядом со мной. Кажется, впер-вые он не пытался протянуть ко мне руки. И правильно. Я была не в том настроении.
– Если бы мы занялись любовью во сне – это было бы реально?
– Более чем реально, кудряшка. Это вопрос или намек?
Теперь в зеленых глазах мелькали знакомые искры. Жаль, но мне было совершенно не до того.
– А если я попробую вытащить эту осиновую дрянь во сне?
– В жизни осина останется на месте.
– Но вы сможете залечить рану? Или хотя бы остановить кровь!?
– Не знаю, кудряшка. Этого еще никто не пробовал делать.
– Почему?
Вопрос был глупым, но вампир меня понял.
– Слишком многое должно совпасть. Но это практически безопасно.
– Практически?
– Это может быть больно. Не смертельно, но очень, очень больно. И не так для меня, как для тебя, пуши-стик.
– Значит, это будет больно, – отозвалась я. – Ложитесь на кровать.
Вампир, повинуясь моим рукам, опустился на подушки. Я поудобнее устроилась рядом на коленях. И вдруг фыркнула.
– Сцена из какого-нибудь кретинского фильма.
– Скорее порнографического.
– Ну да. Все как в романах. Мечта извращенца. Сплошная лирика! Обалденная комната, классная кровать, подушки, свечи, клевый прикид, полуобнаженный красавец мужчина с длиннющими клыками – и я, соби-раюсь вытаскивать у него из плеча осиновый кол!
Вампир расхохотался, забыв даже о ране. Струйки крови стекали у него по груди, пятная подушки и по-крывало.
– Ты просто прелесть, Юленька!
– Да, мне уже говорили, – я хлопнула ресницами и примерилась к деревянному колышку. Как бы поудоб-нее его подцепить? Проблема в том, что он почти весь ушел в плечо вампиру. Снаружи остались сантимет-ра два, не больше. Если не подцеплю с первого раза, может быть еще хуже. И потом, это в кино такие ко-лышки выдирают движением большого пальца левой руки. А у нас тут немного по-другому. Колышек весь в крови. И скользкий как черт знает что. Не для моих ногтей работка. Даже если я попробую подцепить его ногтями, ничем хорошим это не кончится. Обломаю их до мяса – тут все и закончится. Увы. Я покусала губы. Выход был только один.
– Если я попробую вашу кровь – мне это ничем не грозит?
– Ничем, кудряшка. Клянусь – во сне это для тебя безопасно.
– А наяву?
– Наяву это была бы четвертая Печать.
– Вы мне еще третью не поставили.
– Именно. Поэтому во сне для тебя и безопасно.
– Угу. А третью Печать вы мне так можете поставить?
– Нет. Для этого я должен попробовать твою кровь еще раз, кудряшка. И наяву, а не во сне.
Меня это вовсе даже не огорчило.
– Лежите смирно, больной.
Я улеглась на кровать. Вытянулась вдоль тела Мечислава. Поудобнее обхватила его руками за талию и примерилась губами к ране. Кровь слегка окрасила мне губы – и я почувствовала солоноватый привкус. И не смогла сдержать улыбку. О чем нужно думать, обнимая такого мужчину, как Мечислав? Как минимум – о практическом изучении Камасутры. А я о чем думаю? Конечно не о сексе. И даже не о вампире. И не о себе. О бобрах. Бедненькие.
