надо было узнать, где держат моих вампиров. А обо-ротень мог это знать. Или мог знать, к кому мне обратиться с этим вопросом. Может можно и как-то иначе. Но как!? Я не знала. Но знала, что бы мне ответил дедушка. ‘Юля, если ты приняла решение, то не надо мучиться сомнениями. Враги – всегда враги. Когда на кону стоит твоя жизнь, не стоит стесняться в средствах. Если бы стеснялся я, тебя бы на свете не было.’ То-то и оно! Но смогу ли я!? А вот сейчас и проверим. Выбора-то все равно нет! Кто-то из нас двоих должен пытать, а кто-то – держать нож у горла оборотня, чтобы тот не перекинулся. Роли распределились так. Можно и наоборот. Пытать будет Даниэль, а нож держать – я. Можно.
Но это я заговорила о пытке. Это я поклялась, что сделаю все для моих друзей. И если я откажусь теперь – я сломаю в себе что-то такое, чему не срастись. Я потеряю уважение к своему слову. А если буду его пытать? Я стану совсем другой. Какой? Холодной, жесто-кой, злой – не знаю! Что пнем по сове, что сову об пень, а птичку все равно хоронить при-дется. Вот и я в себе что-то похороню. И в одном и в другом случае. Но выбора нет. И ря-дом никого нет. Нет со мной такого человека, большого, сильного умного, чтобы поло-жил мне руки на плечи и сказал: ‘Юленька, все твои проблемы гроша ломаного не стоят. Я их сейчас решу. А ты пока посиди в уголочке, отдохни немного…’ Но его нет. И может никогда и не будет.
Даниэль, хотя и вампир, но ему не по себе, а за триста лет можно было еще и не к тако-му привыкнуть. Если тебя самого пытают, можно ли сохранить в себе доброту и мяг-кость? Я бы не смогла. Даниэль смог. И я не хочу заставлять его ломать что-то в себе. Я – никто. Он – гениальный художник. Его дело творить, а не громоздить трупы. Да и не сможет он. Не захочет. Проще самой взяться за нож, чем его уламывать. Никто за меня мою работу не сделает. Это как у Атланта. И держать тяжело, и плечи натирает, и надое-ло все до крайности, а только больше этот чертов небесный свод держать некому.
Я решительно сняла с подставки все имеющиеся там ножи. Шесть штук. И направилась в ванную комнату. Даниэль сидел на краю ванны и поигрывал ножом в опасной близости от горла ликантропа.
– Юля?
Я посмотрела на него. Бедный вампир.
– Ты поможешь мне?
У Даниэля глаза на лоб полезли.
– Юля, ты это всерьез!? Ты собираешься его пытать!:
– А что заставляет тебя думать, что я шучу? У них в руках три моих друга. И этот… О! Ты участвовал в налете на дачку Снегирева?!
– Не твое дело! – рявкнул оборотень.
Я и сама не поняла, как и что получилось. Руки сработали быстрее головы. Я полоснула оборотня ножом поперек груди.
– Не смей на меня орать, тварь! – прошипела я.
Даниэль смотрел на меня с ужасом. На красивом свитере оборотня набухала симпатич-ная красная полоса. А я была как под наркозом. Из всех чувств осталось только одно – ярость. ЭТО СУЩЕСТВО посмело повысить на меня голос!?
– Юля!
Я сверкала глазами не хуже вампира. Кажется, я вошла в настроение! Ну, теперь держи-тесь, фашисты!
– Никакая мохнатая тварь не посмеет поднять на меня хвост! Заклей ему рот и держи нож у горла! Если попробует перекинуться – режь!
– Как прикажешь, – Даниэль поспешно заклеил оборотню рот. – Юля, но ты…
– Молчать! – рыкнула я. – Поверни его так, чтобы я руки видела!
И сама себе удивилась. И откуда что взялось? Ведь была такой милой девочкой!
– Слушаюсь!
Вампир послушно повернул Петю на живот и руки оборотня оказались у меня прямо пе-ред глазами. Большие, не слишком красивые, поросшие на сгибах рыжеватыми волоска-ми. И сейчас я должна разрезать эти пальцы… Юля! Не смей расклеиваться! За тобой трое друзей, которым больше не на кого надеяться! Ты осталась! И подвести их ты не мо-жешь! Не должна!
Я отделила от кисти мизинец – и полоснула по нему ножом. Разрез получился не с пер-вого раза. Руки заскользили в крови.
– Даниэль, ты не знаешь, у него перчаток нет?
Я старательно говорила на самые обычные, ничего не значащие темы, чтобы отвлечься от своих действий, чтобы не думать и не ощущать. Любая человеческая эмоция мне была сейчас противопоказана. Если бы я хоть на минуту задумалась о том, что я делаю, со мной бы истерика случилась. Оставалось только прятаться за холодное спокойное любо-пытство. Понимал ли это вампир? Вряд ли. Голос его был спокоен и холоден, с нотками неодобрения.
– Не знаю.
– Надо было по дороге пару хирургических купить. Ну да ладно, так разберемся!
Мои пальцы были все в крови, и резать было жутко неудобно. Но я упорно кромсала па-лец вдоль, добираясь до кости. Главное было не думать, что это живой человек. Ну, пусть оборотень, но живой. И так же способный чувствовать боль. Так же, как и Борис, как Ва-дим, как Мечислав… Лучше думать, что это – курица. А мне надо приготовить филе. Вот так, вдоль, нащупывая кость…
Вырезать кость из живого человека оказалось только чуть посложнее, чем из мертвой курицы. Вампир крепко придерживал оборотня в ванной, чтобы тот не дергался. И, нако-нец, кость мизинца осталась торчать посреди ошметков плоти, голая и красная от крови. Я подумала и кивнула Даниэлю. Искать молоток не хотелось.
– Переверни его обратно.
Вампир повиновался. Лицо оборотня было искажено от боли, а на щеках – две дорожки от слез. Я рванула за ленту, сдирая ее с губ вместе с кожей. Оборотень взвыл, но я не об-ратила никакого внимания на его страдания.
– Будешь говорить!? Или мне молоток поискать!? Я сейчас тебе эту кость обломаю, а по-том за остальные пальцы примусь. Буду мясо срезать по кусочку! А потом еще и прижи-гать! Богом клянусь! Ты мне все выложишь, но будешь в таком состоянии, что проще те-бя убить! А мне этого очень хочется! Так задавать вопросы – или рот заклеить!? Я тебя буду медленно убивать! Обещаю!
Наверное, что-то было в моих глазах. Что-то правдивое, отчего он мне поверил. Да я и сама себе верила. Я бы сделала все, что обещала. Я такая. Оборотень сглотнул и кивнул.
– Спрашивай!
Я очаровательно улыбнулась. Даниэль смотрел на меня с тихим ужасом.
– Юля, ты…
– Я. Подожди, милый. Итак! Какое место ты занимаешь в стае?
– Я второй после вожака.
– ЧТО!?
Теперь опешила уже я.
– Второй после вожака стаи? Даниэль, он не врет!?
– Нет, – угрюмо отозвался вампир.
– Хорошо. Ты участвовал в налете на дом Снегирева?
– Да.
– Там вы взяли два гроба с двумя вампирами. Так!?
– Да.
– И куда вы их отвезли?
– Не знаю!
– Врет.
– Даниэль, заклей ему рот!
– Не надо! Я скажу! Гробы мы отвезли на Бодлера, 18. Там частный дом.
– Они и сейчас там?
Я удивлялась сама себе, но допрос вела уверенно и спокойно.
– Не знаю!
– Опять врет!
– Даниэль, заклей ему рот!
– Не надо!
– Что значит – не надо!? Мужик, ты не ценишь моей доброты! Я тебе пока жизнь остави-ла!
– Пока? – уточнил вампир.
Я похлопала ресницами.
– Я не хочу убивать, но если он меня доведет, рука у меня не дрогнет.
– Юля, ты не должна…
– Разумеется.
– Ты потом сама себя не простишь…
Я прервала объяснения и прочую душевную чушь. Не до того. Нет у меня ни души, ни сердца, ни мозга. Я ничего не чувствую и ни о чем не думаю. Я – автомат, настроенный на победу. Терминатору никто не говорил, что есть какие-то моральные нормы. Ему просто было сказано спасти, вот он и спасал. И я спасаю. Собственную жизнь. И жизни еще чет-верых вампиров. Хотя на старичка Шварца я и не похожа. Мышечную массу не дотянула. А, ч-черт!!! Я не могу позволить себе расклеиться! Потом, после победы (обязательно по-беды, мыслей о поражении я не допускала!) я опять стану нормальной и всласть намучаю себя угрызениями совести. Может, даже от кошмаров буду просыпаться. А пока мне не до того! Я на последнем рубеже и за мной жизни моих друзей. И рука у меня не дрогнет. Я смерила вампира надменным взглядом.
– Ты заклеил ему рот?
– Слушаюсь.
Мне оставалось только вздохнуть. В душе. Но на лице я изобразила довольную улыбку садистки.
– Поверни его.
И опять взялась за нож. На этот раз я обкромсала половину безымянного пальца на той же руке. И распорядилась отодрать скотч со рта у оборотня.
– Ты, …..,…..,……!!!
Я могла его понять. Но не собиралась терпеть хамство.
– Я. Отвечай – ты знаешь, где сейчас мои вампиры?
– Двое из них.
– Не врет.
Я пристально смотрела в глаза оборотню – и понимала, что больше лжи не будет. Он от-ветит на все мои вопросы. Он сломался. Смесь надежды, боли и страха сделала свое дело. Мне оставалось только задать вопросы и выслушать ответы. А что потом? Вот потом и решу! Главное – не думать ни о чем кроме дела. Только вопросы и ответы. Только ин-формация.
– Отлично. Где?
– На Летной, 124. Там частный дом.
– Да.
– Люди, вампиры, оборотни?
– Вампиры и оборотни. Всего двенадцать наших и трое вампов.
– Оружие?
– Огнестрельное, холодное… Точнее не знаю.
– Не врет, – доложил Даниэль.
– В каком состоянии мои вампиры?
– В плохом. Их пытали и пытают.
– Твою… рыбу… зебру… мать!
– Тебя это расстраивает? – уточнил Даниэль.
– Они мои друзья.
– Ты хочешь освободить их?
– Я похожа на Терминатора?
– Нет. Сейчас ты больше похожа на Фредди Крюгера.
– Ну, спасибо, милый!
– Всегда, пожалуйста.
Я опять повернулась к оборотню.
– Ты не знаешь, где могут держать Мечислава?
– Нет.
– И даже не догадываешься?
– Нет.
– А где будет происходить поединок?
– Нет.
– Опять врет.
– Да что ж это такое! – взвилась я. Неужели этот козел не понимает, через что мне при-ходится проходить!? Мне же тоже больно! Я не хочу становиться жестокой! Не хочу!!! Но выбора-то нет! Я перевела глаза на вампира. – Заклей ему рот!
– Не надо!!! – взвыл лисенок.
Четыре буквы сорвались четырьмя камнями.
– Надо.
К концу допроса у оборотня остались только три целых пальца на руках. Остальные семь были изрезанны мной до кости. Пять костей было сломано. Кровь была повсюду. На моем лице, на руках, на одежде. Хорошо, что я додумалась накинуть халат хозяина, не то испачкала бы единственный свитер. Я вспотела, и одежда неприятно липла к телу. Обо-ротень лежал в ванной и сверкал на нас злыми глазами. Я покачала головой.
– Последний вопрос. Оружие дома есть?
– На кой … оно мне сдалось?
– Не врет, – привычно отметил вампир. – Что дальше?
– А ничего, – устало отозвалась я. Душевно этот допрос вымотал меня гораздо больше чем нашего пленника. – Ты кушать хочешь?
– ЮЛЯ!?
– А что? Вполне приличный оборотень. Или их кровь не подходит? Несоленая?
Я сама себе ужасалась, но ничего не чувствовала. Ни-че-го.
Даниэль сомневался несколько секунд, а потом
