направилась к зеленому домику. Идти было легко и просто. Снег под моими ногами не приминался, я не скользила, а, посмотрев вниз, увидела, что даже не скольжу, а лечу сантиметрах в трех над землей. Забавно. Я попробовала пнуть камешек. Не получилось. Нога прошла сквозь него. Я попробовала еще раз. Ага, хрена вам! Значит, я могу пройти, но не двигать предметы. Не получится из меня барабашки. А жаль…. А если поговорить с людьми? Меня услышат? Не услышат? И как отреагируют? А вот и какой-то алкаш навстречу чешет с бутылкой водки. Очень кстати! Сейчас я буду экспериментировать! Благо после пятого литра этот тип и имя-то свое не вспомнит, не то что какие-то голоса!
– Эй, мужик!!! – заорала я со всей дури, становясь у него на пути.
Алкаш вздрогнул и заозирался по сторонам. Слышит? Или нет?
– Брось бутылку, козел!!! Рога поотшибаю на фиг!!!
Алкаш потер в ухе и направился дальше, покачивая головой. Ну да, нашла чего просить! Бросить бутылку! Конечно, он ничего не услышал. А если слышал – то не понял, если по-нял – то не так! Я догнала алканавта. Не упускать же единственного прохожего на улице! И потом, такой замечательный объект для опытов! Пусть потом попробует пожаловаться, что сквозь него привидение ходило! Его с огромным интересом выслушают соседи по па-лате… в местной психушке. Первое что я сделала – это сунула в него руку. Ноль внима-ния! Толкнула! Опять ноль внимания! Я обнаглела настолько, что попросту залезла внутрь него и высунула наружу голову. Смотреть на несчастную полуокаменевшую пе-чень и больные легкие (а я все это отлично видела, если засовывала в него голову) не бы-ло ну никакого желания. Ну, хоть бы ухом повел, блин! Похоже, обыкновенные люди ме-ня не видят, не слышат и не ощущают никаким местом. А вампиры? Я поспешно верну-лась в машину.
– Даниэль!
Вампир даже ухом не повел. И что это значит? Что тот алканавт мне ближе по духу, чем вампир, поставивший на мне Печать? Алкаш хотя бы огляделся, а тут – ничего. Или лар-чик открывается гораздо проще? У алкоголиков мозги так расслабленны, что воспримут любую потустороннюю дрянь? А вампир, естественно, ничего такого не ждет. И меня не слышит. Ну и прекрасно, если так! Лезть внутрь Даниэля я не решилась. Не стоит. Лучше буду располагаться так, чтобы меня никто не тронул даже случайно. В стенке, под потол-ком, на люстре… А летать я не научилась? Я попробовала приподняться над землей и вы-лететь через крышу машины. Получилось! Уррррааа!!! Ну, все, держитесь, покемоны! Иду страшная и ужасная я! Сперва – на разведку, а там посмотрим. Очень хотелось бы выручить своих вампиров, но я ведь далеко не Лара Крофт! Если я попытаюсь провести какой-нибудь прием карате или дзюдо, противник обязательно умрет, – но от смеха. А я искалечу сама себя. Моя неуклюжесть – это почти семейная легенда. Ну и ладно! Сейчас я – привидение, а привидения могут оставаться незаметными, даже сворачивая все на своем пути.
И я решительно зашлепала к домику номер 124. И для начала заглянула в окно. Да ниче-го особенного. Домик как домик. Как в той песенке. ‘Маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка…’ Угу, ‘…и ребятишек в доме орава…’. Но я это счастьем не считала. Ребятишки-то с оружием, с когтями, с клыками и каждый ребятенок меня на фарш переработает за три минуты. А потом еще и сожрет без соли. Но идти надо. Я по-том себя не прощу, если сейчас струшу. И я нагло пролезла внутрь прямо через стену. Идеальный диверсант! Если бы я еще и предметы двигать могла! Ножа мне с лихвой хва-тит! Всех пэрэрэжу и зарэжу! Но куда там! А ведь полтергейсты могут предметы двигать! Вот бы поучиться! Но где я тут найду полтергейст!? Да и времени на обучение нет. Я же не знаю, сколько я могу вот так пробыть. А то вернусь в свое тело, а оно уже или не мое, или вообще – труп. Сомнительное удовольствие.
За философскими размышлениями я бродила по комнатам. Никого. Пусто. Вообще ни-кого? Бред! Я потрясла головой. Тот оборотень не лгал. Даниэль не позволил бы. И я бы-ла очень убедительна. В тот момент мне никто не соврал бы. Но пусто же! И что тогда? А ничего. ‘Волчья схватка’ тоже со стороны милое место. А вот если под домиком…
Я решительно просунула голову вниз, через пол. И тут же едва не свалилась сама. Я уга-дала! Какая же я молодец! Умница и красавица! Надо же себя подбодрить перед тяжелым фронтовым путем? Надо! И вообще, сама себя не похвалишь – никто не похвалит!
Моя голова оказалась в маленькой комнатке. Там стояло несколько гробов. Шесть штук, если точно. И в трех из них лежали вампиры. Не мои. Я даже подлетела поближе, чтобы осмотреть. Эти вампиры были мне совершенно незнакомы. Ближе всего ко мне лежал вы-сокий брюнет кавказского типа. Характерный нос с горбинкой, пухлые губки, резко очер-ченные скулы… Черная прядь падает на смуглый лоб. Я легко могла представить его в роли Мцыри. Сколько же ему было лет, когда он умер? Двадцать? Двадцать три? Белый халат подчеркивал смуглость его кожи. На груди халат распахнулся, и виднелись густые черные волоски. В следующем гробу лежал вампир… нет! Вампирша! Высокая и доволь-но симпатичная блондинка с длинными, до пояса соломенно-желтыми волосами. Куклу Барби определенно с нее лепили. Та же смазливая мордашка без малейшей индивидуаль-ности и без капли одежды. Хотя вампиры не мерзнут когда спят. Я поневоле вспомнила Катьку. Та, по крайней мере, была оригинальна. Не кукла Барби, а скорее белокурая бес-тия. А была бы нормальной серой мышью вроде меня – жива бы, осталась. Так, а кто тре-тий к зубному?
Третьего вампира я тоже не знала. Но ничего особенного. Русые волосы уложены не-брежными локонами, лицо не смазливое, но и не выдающееся. И мускулатура как у Шварценеггера. Коротенькая маечка и джинсовые шорты не скрывали сильного молодого (интересно, сто ему лет или больше?) тела. Этакий Добрыня Никитич. Я бы с него порт-рет богатыря нарисовала. Если бы рисовать умела. Но пока – ура? Ура, только тихо! На вампиров при защите особнячка рассчитывать не приходится. Они зад от гроба не ото-рвут, даже если на них потолок рухнет. Хотя мне от этого не теплее и не ярче. Что, две-надцати оборотней мало будет на нас двоих? Даниэль не боец по натуре, а что до меня – я не то, что не боец, я кирпич на ногах! Разорвут, разотрут и не оглянутся. Я пожала плеча-ми и полетела обследовать остальные комнаты.
Осторожно высунула голову сквозь правую стенку. Ничего особенного. Комнатка для охраны. Сидят шесть оборотней и режутся в преферанс. И еще один в углу дрыхнет. Го-товы к труду и обороне. Я даже их разглядывать не стала. А без разговоров нырнула в другую стенку. И не ошиблась! Попала куда нужно! В комнатке, обитой пластиком, стоя-ли четыре стола из листового железа. И к ним были привязаны два вампира. Те самые. Борис и Вадим. Каждым из них занимались по двое оборотней. Один держал крест в опасной близости от кожи вампира. Кресты сияли нестерпимым даже для меня светом. А каково моим бедным друзьям!? Высшие Силы! А второй оборотень занимался собственно вампиром. Из Бориса на данный момент вырезали кружево. Вадиму что-то выжигали на груди. Точнее я не рассмотрела. Бросила только один взгляд – и мне вдруг стало плохо. Не в физическом смысле, а в духовном. А призраки в обморок падают? Кажется, сейчас я это узнаю. Как-то раньше меня ничего не трогало. А вот сейчас, когда пытали близких мне вампиров… Меня скрутило так, что я всерьез испугалась. Не знаю, чувствуют ли нормальные призраки боль, а я ощущала себя так, словно мне в грудь влезли немытыми лапами и медленно, со вкусом, с толком и с расстановочкой, выдирают из нее сердце. Очень хотелось вылететь из этой жуткой комнаты или хотя бы отвернуться, но тело вре-менно не повиновалось мне. Я скорчилась у стены от невыносимой боли и ужаса – и в этот момент вошел еще один оборотень.
– Ну, как тут?
Я уставилась на вновь прибывшего вивисектора. Мужчина был высок, черноволос и до-вольно симпатичен. Лет сорока на вид. Таких изображают в роли порядочных бизнесме-нов (какой каламбур получился!) в мультиках. И этого стоило бы изобразить, если бы не жестокое и высокомерное выражение у него на морде. Оно очень подходило к его костю-му, явно купленному не на рынке, и начищенным до зеркального блеска туфлям. Я такие в бутике недавно видела. И стоили они, дай черт памяти, около восьмисот евро. А значит и костюмчик… Я готова была поклясться, что на ярлычке обнаружу скромную такую надпись ‘Версаче’. И голову медузы. Или какую-нибудь другую пакость.
– Работаем, шеф, – отозвался один из оборотней.
– Ну, работайте, работайте, – одобрил мужчина и вышел вон.
И вот теперь я взорвалась. Только что меня плющило и колбасило, как наркомана в лом-ке, а теперь я задыхалась от ярости. Что меня так взбесило – я и по сей день ответить не могу. То ли морда этого оборотня, то ли его тысячедолларовый костюм, в котором только людей пытать, эстет, блин, то ли этот барственно-высокомерный тон. Не знаю. Но я вдруг почувствовала, как внутри меня поднимается волна огненного бешенства. Боль изменяла свои очертания. Я опять могла двигаться, но теперь мне хотелось бить, хотелось хватать руками палачей, рвать, раздирать на части, ломать кости, пить их кровь…
Я поспешно вылетела из пыточной, чтобы не наворотить дел. Все равно, даже если я в кого-то вцеплюсь, то убить не убью, побить не побью, а вот сама засвечусь и качествен-но. Влетела я очень удачно – в пустую комнату, которая служила чем-то вроде кладовки. В ней был сложен всякий хлам, рассматривать который у меня желания не было. С собой бы справиться. Я уговаривала себя успокоиться, но куда там! Ярость нарастала, перехле-стывая через край. Стоило только вспомнить начищенные ботинки, или страдание на ли-це Бориса… Весь самоконтроль куда-то исчезал и внутри опять начинал раскручиваться огненный смерч. Надо как-то было это выплеснуть наружу.
Но как!? А вот этого я и не знала! Будь я в своем теле, я бы сейчас или тарелки колотила или с кем-нибудь ругалась… Очень хорошо помогали поездки в троллейбусе. Кто-то тол-кал меня, я огрызалась, начиналась перебранка – и на улицу из транспорта я
